Сергѣй Штернъ - Въ огнѣ гражданской войны
Трезво и объективно подходя къ вопросу объ отношеніи южно-русскаго населенія, къ вопросу объ отдѣленіи Украйны отъ Россіи, нельзя самымъ категорическимъ и рѣшительнымъ образомъ не признать того, что подавляющее большинство этого населенія абсолютно противъ самостоятельности Украйны. Бѣда только въ томъ, что это большинство населенія, въ общемъ, политически недостаточно активно, неорганизовано. Аморфной массѣ большинства населенія противополагается шумливое и крикливое ничтожное его меньшинство, твердящее о самостійности. На территоріи Украйны создано мало организацій и группъ, русофильски настроенныхъ; сторонники формулы «свободная Украйна въ свободной Россіи» — распылены и недостаточно активны. Этимъ пользуются всякой марки самостійники, чтобы репетиловской шумливостью создать впечатлѣніе о томъ, что самостійниковъ — много, что они — вліятельны и сильны. Заграницей былъ созданъ Украинскій національный комитетъ, имѣющій центромъ Парижъ, а отдѣленія въ Константинополѣ и др. пунктахъ, при чемъ эта организація во главу угла своей программы ставила сочетаніе преданности національной украинской культурѣ съ горячей сыновней любовью къ общей матери Россіи. Украинскій національный комитетъ, ставъ на федералистическую платформу, энергично велъ борьбу съ самостійниками въ дипломатическихъ канцеляріяхъ, въ печати и т. д. Украинскій Національный Комитетъ выступалъ въ теченіе 1920 и 1921 гг. въ рѣзкой оппозиціи, какъ самостійникамъ, такъ и коммунистамъ, однако, 11 мая 1922 г. въ Генуѣ состоялось «соглашеніе» между предсѣдателемъ Укр. Нац. Ком. С. Маркотуномъ и предсѣдателемъ Сов. Нар. Комиссаровъ Украины Раковскимъ, при чемъ г. Маркотунъ предложилъ г. Раковскому «содѣйствовать» возстановленію экономическихъ сношеній русско-украинской федераціи и Франціи, способствуя «созданію необходимыхъ для того финансовыхъ, промышленныхъ и торговыхъ организацій». Добродіе Раковскій милостиво принялъ это предложеніе. И г. Маркотунъ, хотя и продолжающій «не раздѣлять коммунистическихъ идей», сталъ фактически чѣмъ-то вродѣ торговаго агента въ Парижѣ украинскихъ коммунистовъ и, объектомъ нѣкотораго вниманія французскихъ спекулянтовъ и гешефтмахеровъ. Подобной безпринципности и фиглярства не раздѣлилъ членъ Укр. Нац. Ком Н. М. Могилянскій, вышедшій изъ состава Комитета послѣ того, какъ г. Маркотунъ увѣровалъ въ «федерализмъ» и анти-самостійничество г. Раковскаго, согласившись служить цѣлямъ украинскихъ коммунистовъ не раздѣляя — словесно коммунистическихъ идей, столь ненавистныхъ населенію Украины. Правильную оцѣнку нынѣшней роли г. Маркотуна дало большевизанско-смѣновѣховское «Наканунѣ» (№ 69):... «параллельно съ торговой делегаціей М. И. Скобелева, въ Парижѣ явится подсобная организація, развивающая спеціально торговыя отношенія съ Украиной».
Оставляя въ сторонѣ вопросы характера персональнаго, нельзя не подчеркнуть живучести анти-самостійнической идеологіи среди населенія Украины. Не подлежитъ сомнѣнію, что организаціонныя усилія украинскихъ федералистовъ на родной почвѣ встрѣтятъ поддержку и симпатіи массъ населенія, въ глубинѣ души всегда настроенныхъ прошвъ самостійничества, но до сихъ поръ не организованныхъ для должнаго отпора напору самостійниковъ.
Нельзя отрицать того факта, что не разъ за время революціи случалось, что анти-большевистская власть сама своимъ поведеніемъ часто безцѣльно раздражала національное чувство населенія Украйны. Когда Добровольческая армія заняла въ серединѣ 1919 г. Кіевъ, все населеніе «матери городовъ русскихъ», въ томъ числѣ и украинскіе патріоты, со слезами умиленія и благодарности встрѣтили освободителей отъ всѣмъ одинаково ненавистнаго большевистскаго ига. Но главноначальствующимъ Кіева и его раіона былъ назначенъ ген. Драгомировъ, однимъ изъ ближайшихъ политическихъ совѣтчиковъ котораго былъ В. В. Шульгинъ, всегда со свойственной ему откровенностью признающійся въ своемъ рѣзко-отрицательномъ отношеніи къ украинскому движенію. Пропагандой при ген. Драгомировѣ вѣдалъ небезызвѣстный ех-депутатъ Савенко, который не нашелъ ничего остроумнѣе, какъ примѣненіе скалозубовскихъ принциповъ въ отношеніи къ украинской книгѣ. «Фельдфебеля въ Шевченки давъ», ближайшіе сотрудники ген. Драгомирова начали походъ на украинскую литературу, печать, общественность, кооперацію и т. д. Воскрешена была старорежимная «конфискація литературы» — «взять книги всѣ и сжечь»... — борьба съ украинскими газетами и журналами и т. д. При ген. Врангелѣ учли этотъ урокъ, не пошли по драгомировскому пути, стали даже заигрывать съ петлюровцами, мечтая ихъ использовать въ качествѣ военной силы, значеніе которой явно преувеличивалось. Но при ген. Врангелѣ «внѣшними сношеніями» вѣдалъ П. Б. Струве, памятный всему украинству своими ярко анти-украинскими статьями въ «Русской Мысли» и своимъ выходомъ изъ к.-д. партіи изъ-за обострившихся разногласій по вопросу объ украинской культурѣ и самоуправленіи. Рѣшительный отрицатель украинской культуры, антагонистъ П. Н. Милюкова по его думскимъ выступленіямъ противъ гоненія на украинскій языкъ и литературу, П. Б. Струве въ 1920 г. вдругъ сталъ заговаривать о федераціи съ Украйной и чуть-ли не о конфедераціи. Однако, этого рода разговорамъ не хватало искренности, они были слишкомъ проникнуты духомъ тактическаго оппортунизма и немудрено, поэтому, что и довѣрія въ украинскихъ кругахъ они не вызывали. Въ Севастополѣ искали путей по украинскому вопросу, то сносясь съ Петлюрой, то приглашая изъ Парижа делегацію украинскаго національнаго комитета, то назначая, то смѣняя генераловъ, состоявшихъ при ген. Врангелѣ въ качествѣ консультантовъ по украинскимъ дѣламъ. Разгромъ крымской арміи большевиками положилъ конецъ и планамъ о вступленіи отрядовъ ген. Врангеля на территорію приморской Украйны для координаціи тамъ своихъ дѣйствій съ повстанческими формированіями. Существовалъ даже проэктъ формированія арміи особаго назначенія — для вступленія въ Херсонскую и Екатеринославскую губ. подъ федералистическимъ русско-украинскимъ знаменемъ, но внезапная эвакуація Крыма помѣшала осуществленію этого плана и вообще прекратила «чехарду» севастопольскаго правительства въ отношеніи къ Украйнѣ.
Трагическимъ элементомъ въ украинскомъ движеніи были галиційскіе отряды. Сначала они поддерживали Петлюру, помогая ему въ удержаніи территоріи, при чемъ населеніемъ они воспринимались часто, какъ «нѣмцы», по внѣшнему облику, языку части командованія, рѣзкости реквизиціонныхъ пріемовъ. Появленіе галиційской воинской части имѣло часто послѣдствіемъ окончательное разочарованіе въ самостійности и проявленіе симпатіи къ «москалямъ». Получалось такъ, что галиційскіе украинцы являлись невольными насадителями русскаго духа. Впослѣдствіи, галиційское командованіе, заключило военно-политическое соглашеніе съ ген. Деникинымъ, но фактически галиційскія части почти не приняли участія въ совмѣстной съ добровольцами борьбѣ съ большевиками, такъ какъ въ рядахъ галиційской арміи начался жесточайшій тифъ, жертвами котораго явились едва-ли не всѣ 8/10 галичанъ, какъ солдатъ, такъ и офицеровъ. Помимо тифа, на галичанъ охлаждающе дѣйствовала и антиукраинская политика мѣстныхъ агентовъ власти Добровольческой арміи, не умѣвшихъ отрѣшиться отъ старыхъ взглядовъ на украинцевъ, какъ на «мазепинцевъ». Въ результатѣ всего этого, галиційскія части въ бояхъ противъ большевиковъ почти участія не принимали, окопавшись на рядѣ жел.-дор. станцій (Жмеринка и др.) и косвенно тѣмъ самымъ оказывая содѣйствіе борьбѣ съ большевиками. Случилось такъ, что большинство станцій, занятыхъ галичанами, были къ концу 1919 г. въ такомъ анти-санитарномъ состояніи, настолько переполнены вшами, что большевики, боясь заразы, старались ихъ обходить. Покинуть свои вшивые бесты галичане не хотѣли изъ за своего рѣзкаго анти-польскаго настроенія, предпочитая отсиживать на зараженныхъ станціяхъ и мѣстечкахъ, чѣмъ просить милости у тѣхъ, кто вопреки ихъ волѣ занялъ Восточную Галицію. Когда армія ген. Деникина вынуждена была оставить юго-западныя губерніи, галицкія части отказались эвакуироваться. Преобладало желаніе объявить себя нейтральными въ отношеніи большевиковъ, а въ случаѣ начала ими военныхъ дѣйствій противъ Польши, даже помогать имъ. Постепенно, однако, отношенія галичанъ и большевиковъ стали портиться, дѣлались попытки разоруженій, арестовъ офицеровъ, насильственныхъ втягиваній въ борьбу съ повстанцами. Галицкая армія начала разсѣиваться, часть ея перешла границу и была интернирована, частъ осталась и внѣшне даже «совѣтизировалась», часть втянулась въ вооруженную борьбу съ большевиками совмѣстно съ колонистами и съ крестьянскими отрядами. Много галичанъ разошлось по деревнямъ, промѣнявъ служеніе Марсу на мирныя сельскія занятія, армейская интеллигенція галицкой арміи такъ-же частично разсѣялась по городамъ и весямъ. Можетъ бытъ, въ будущемъ галичанамъ еще придется сыграть свою роль, какъ культурной и организованной силѣ, въ борьбѣ съ южно русскими большевиками. За рѣдкими исключеніями галичане оказались анти-большевистски настроенными и чуждыми крайностей націонализма. Совѣтскія газеты недавно сообщали о выборѣ предсѣдателемъ совдепа одного изъ крупныхъ городскихъ центровъ врача-галичанина, съ которымъ мнѣ приходилось подолгу и откровенно бесѣдовать, когда онъ жилъ со мною на одной квартирѣ въ реквизированной комнатѣ. Этотъ человѣкъ былъ органически чуждъ большевизма и, если онъ пошелъ въ предсѣдатели совдепа, то это не можетъ не быть только тактически-дипломатическимъ шагомъ. Фактъ этотъ свидѣтельствуетъ о томъ, что частъ галицкой интеллигенціи, не пожелавшей вернуться въ захваченную поляками Галицію, осѣвъ временно въ южной Россіи, предполагаетъ связать свою судьбу съ Россіей, надѣясь отъ нея получить въ будущемъ болѣе справедливое разрѣшеніе вопроса о восточной Галиціи.
