Иван Фирсов - Федор Апраксин. С чистой совестью
— Твой брадобрей, воевода, под стать иноземным из Немецкой слободы.
Летние месяцы прошли незаметно, ждали вестей с юга. Перед Медовым Спасом примчался на взмыленном коне гонец.
— Побил государь басурман, воевода, — передавая почту, сообщил он, не скрывая радости.
О том же поведала и летопись: «Августа 10 числа в понедельник с Вологды на Холмогоры к Двинскому воеводе Федору Матвеевичу Апраксину прислан нарочный посыльщик с ведомостью, что великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич вся великия и малые и белые России самодержец, помощию Божию град Азов взял июля 18 числа, в субботу. И с той радостию воевода Федор Матвеевич Апраксин ездил к преосвещенному архиепископу и о сем вкупе Бога благодарствовали и порадовались. И на завтра, во вторник, преосвещенный архиепископ советовался с воеводою, указал в пол-третьего часа дня благовестить в большой колокол. И собравшимся всем свещенникам и всему городу преосвещенный архиепископ о победе великого государя на противныя и взятии Азова града изутне всем народом объявлял, возвещал и потом соборно молебствовал по чину благодарственный молебен в светлом облачении со звоном. И после молебна архиерей и воевода с начальными людьми в соборе слушали литургию. Стрельцы обоих полков стояли от города на дороге к соборной церкви полным строем и урядством, и после литургии стрельба была из пушек и мелкого оружия троекратно. А воевода и дьяки с начальными людьми и архиерей были на перепутьи».
По такому случаю воевода устроил в своих палатах угощение для стрелецких начальников, дьяков, духовных пастырей, гостей, как звали тогда купцов, посадских старшин. Пригласили и знатных иноземцев из Гостиного двора.
Открывал застолье воевода:
— Этим летом государь великий державе нашей отворил другие ворота на теплых морях. Почин великий сотворен, но, чаю, вперед немало придется усилий предпринять, дабы утвердиться на том море. Благодарение Богу и нашим воям, что одолели басурман и Азов-крепостью овладели.
Афанасий, едва пригубив вина, спросил:
— Верно подметил воевода, крепость токмо врата. Отколь ведаешь замыслы государя?
— Ты сам, отче, ответил — Азов токмо врата, за ними же море. Неужто государь, распахнув врата, отстанет, не войдет вовнутрь? Не таков норов Петра Алексеевича. Да и толковал он о том намеками, когда к Студеному морю хаживали с ним запрошлым годом.
Москва, пожалуй, впервые со времени Ивана Грозного, праздновала победу над неприятелем. В эти же дни при стечении народа казнили изменника Енсена-Якушку, которого захватили в Азове. «И вор-изменник Якушка за свое воровство в Преображенском пытан и казнен октября в 7 день. А у казни были князь Андрей Черкасский, Федор Плещеев: руки и ноги ломали колесом и голову на кол воткнули».
Не преминул царь воздать Господу Богу за победу. Отслужил молебен в Троице, в Сергиевом монастыре. Но во время и после торжества царь не переставал размышлять о главной цели Азовского похода.
Недели через полторы после возвращения Федор Головин застал царя в Преображенском за конторкой. Он что-то сосредоточенно чиркал. Сразу не ответил Головину, потом брсснл перо, встал, схватил лист:
— Сочиняю, Федя, наказ Думе о морском кумпанстве, флот строить будем.
— Бояре-то при чем?
Петр лукаво усмехнулся:
— Кораблики стоят дорого. Расход великий, казне пе поднять, казна-то небогата. Надумал разложить сии тяготы по всем сословиям, даже патриарха уговорил. А штоб не роптали на меня, пускай они сами приговор подпишут, мошной тряхнут для отечества.
Вскоре по указу Петра в Преображенское съехались бояре, началось сидение Боярской думы. 20 октября 1696 года в притихшем зале думный дьяк Никита Зотов зычным голосом читал послание Петра:
— «Статьи удобные, которые принадлежат к взятой крепости или фортеции от турок Азов. Понеже оная разорена внутри и выжжена до основания, так же и жителей фундаментальных нет, без чего содержатися не может и того для требует укаиу, кого населить и много ли жалованья всякая откуды».
Бояре переглядывались, перешептывались, согласно кивали.
Дьяк передохнул и продолжал читать статью вторую о том, что турки и татары, конечно, не смирятся, будут беспрестанно нападать неистово, а держать все время в Азове большое войско не под силу.
Никита прервался на мгновение, глянул на бояр поверх очков, будто высматривал, не дремлет ли кто:
— «Понеже время есть и фортуна сквозь нас бежит, которая никогда к нам так блиско на юг не бывала: блажен иже иметца за власы ее. И аще потребно есть сил, то ничто же лутче мню быть, еже воевать морем, понеже зело блиско и удобно многократ паче, нежели сухим путем, о чем пространно писати оставляю многих ради чесных искуснейших лиц, иже сами свидетели есть оному. К сему же потребен есть флот или караван морской, в 40 или вяще судов состоящий, о чем надобно положить, не испустя времени: сколько, каких судов и со многих ли дворов и торгов, и где делать?»
Последняя фраза заставила встрепенуться дремавших на лавках бояр. В прежние годы слыхивали они о морских «потехах» царя, даже ссужали ему деньги на затеянное строительство в Воронеже, но сегодня царь заговорил о каком-то новом и пока не совсем понятном деле… Зашептали, пока вполголоса.
— Штой-то государь затеял. Дворы и подати наши считать почал…
— Никак, воев морских ладить…
— Много ли с нас возьмешь, охо-хо, чего для?..
— Однако Азов-то воевали. Софья много сулила, оставила с кукишем.
— Там, глядишь, морем-то торговать мочно?
— Приговорить бы надобно…
И бояре приговорили: «Морским судам быть, а сколько, о том справитда о числе крестьянских дворов, что за духовными и за всяк чинов людьми, о том выписать и доложить не замолчав».
Дума порешила «строить в Таганроге город и гавань», расписала сооружать корабли «кумпанствам». С восьми тысяч дворов полагался один корабль. Не важно, чьи дворы — монастырские, патриаршии, дворянские или купеческие.
Начало осени Апраксин провел в беспрерывных хлопотах. Наконец-то снарядили для отправки в Голландию фрегат Яна Флама. Вручая паспорт, воевода наказывал шкиперу:
— Мотри, Ян, добро везешь государево и купецкое российское, не сплошай, како Гендрик. Самовольничал он беззаконно — и сколь добра пропало, и корабль сгубил, отдал французу.
По каким-то так и неразгаданным причинам на «Святом Павле» при подходе к берегам Нидерландов подняли голландский флаг. Откуда ни возьмись появились французские каперы, захватили российское судно под голландским флагом и объявили по законам войны своей собственностью. Началась многолетняя тяжба с Францией, которая так и не возвратила судно…
Отправляя теперь второе судно с товарами, Апраксин старался все предусмотреть. На корабль загрузили полный запас пороха, ядер, пищалей.
— Ежели каперов встретишь, не поддавайся, у тебя пушек в достатке.
Неунывающий Ян Флам успокаивал:
— Тебя, воевода, не подведу, да и государю дал слово. Товар в сбережении доставлю.
— То-то, — успокоился Апраксин. — А флаги-то российские я тебе в запас дал два комплекта. Мало ли, в шторм сорвет, так есть чем заменить…
Ян Флам повел суда к Двинскому устью, а воевода поехал на Вавчугу к Бажениным закладывать первые суда на новой верфи. По пути вспоминал. За два года не раз слышал Апраксин жалобы от Бажениных:
— Убытки несем немалые, воевода, за море иноземцы везут нашу древесину, втридорога торгуют. И казне государевой ущерб от того.
Апраксин напоминал Бажениным пожелания царя:
— Верфь свою сооружайте проворнее, государь вам об этом наказывал в прошлый приезд.
Воевода тащил Бажениных, Осипа и Федора, на свою верфь в Соломбалу, где строили новый фрегат. Лазил с ними по стапелю, все показывал, знакомил Бажениных с мастеровыми. Понемногу дело подвигалось. Купцы увлеклись им всерьез. На берегу Вавчуги за два года заработала кузница.
Весной Апраксин, осмотрев верфь, посоветовал:
— Отпишите государю, что, мол, так и так, все припасено, испросите грамоту. Штобы суда строить для иноземного плавания, воля государева потребна.
В Москву пошла челобитная. «Двинские посадские людишки Оська и Федька Андреевы дети Баженины» просили Петра I: «Вели государь в той нашей вотчинишке в Вавчужской деревне у водяной пильной мельницы строить нам, сиротам твоим, корабли, против заморского образца, для отпуску с той нашей пильной мельницы тертых досок за море в иные земли и для отвозу твоей государевой казны хлебных запасов и вина в Кольский острог и для посылки на море китовых и моржовых и иных зверей промыслов». Баженины просили разрешения и лес рубить в Двинском, Каргопольском и Важском уездах.
Апраксин челобитную одобрил, но сказал:
— Допишите государю просьбишку. Суда-то сподобите, а кто их за море поведет? Людишки. Стало быть, вам добро государево потребно, штоб екипажи на те суда нанимать, которые в иные земли поплывут.
