По следу «Серого». Автобиографическая повесть (книга первая) - Вадим Дёмин
Например, взяли на вооружение такие его методы, как совмещение профессий, освоение смежных специальностей, скоростную технологию строительства.
Рождались и развивались почины «двухсотников» – две и более нормы за день. Многие из нас стремились к тому, чтобы их называли «двухсотниками». Но без знаний, прочных навыков, конечно, передовиком не станешь. Поэтому меня все чаще донимали ребята с расспросами:
– Послушай, Николай, ты почти дипломированный специалист. Предложи что-нибудь дельное! Наверняка, знаешь, как можно повысить выработку?
– Во-первых, я учился не в автодорожном, а в путейско-строительном техникуме, – пытался отговориться я. – Во-вторых, я – несостоявшийся специалист. И в-третьих…
Мне не дали договорить:
– Ладно, не скромничай, путейско- или авто – не в этом суть, насколько мы понимаем, строят везде одинаково.
Что тут говорить? Для них все едино. В их понятии дорога, неважно, какая она – шоссейная или железнодорожное полотно – она и есть дорога, в самом широком смысле. И для того, чтобы переубедить моих друзей, мне следовало бы вначале прочесть им краткий вводный курс лекций по теории и технологии строительства путей, но мы обошлись без этого «ликбеза». Тем более что ни времени, ни желания этого делать у меня не было.
И все-таки в чем-то они были правы.
Технология строительства «подушки» для автодороги и железной дороги, действительно, отдаленно, но были похожи. Правда, сходство было мизерным, но было.
И, если вспомнить то, чему меня научили за три года в техникуме, то можно было извлечь из этого пользу.
Основными видами работ при строительстве железной дороги, как известно, являются: возведение земляного полотна и искусственных сооружений, укладка путей. Такое же земляное полотно устраивают строители и при прокладке автодороги. Пожалуй, в этом и заключается главное сходство. Далее технологии расходятся.
На лекциях и практических занятиях в техникуме нам часто повторяли, что наиболее прогрессивным методом дорожно-строительных работ является поточный, при котором все работы на отдельных участках одинаковой длины ведутся специализированными отрядами, бригадами, движущимися вдоль полотна – одна за другой в определенной последовательности. Длина участка в этом случае колеблется от 200 до 600 метров.
– А что, если этот метод взять на вооружение и нам? – предложил я ребятам. – Но, при условии, что мы не будем вводить узкой специализации, и подготовительные работы – очистку будущей трассы от леса, кустарника, камней будем делать сообща, как наиболее трудоемкий и длительный процесс, а далее начнется вся «специализация». Но опять же, при условии, что все работы будем проводить по очереди: сегодня одна группа идет впереди, завтра – вторая, за ней – третья. Как у лыжников – лидер будет постоянно меняться, так как впереди идущему достанется наиболее трудный участок. Вот и все. Ну, как?
– Как все гениальное просто! – театрально воскликнул Виктор Статейкин. – Слушай, тебе не лопатой работать надо, а головой. Она у тебя «варит»!
– Все, с завтрашнего дня и начнем. Пока наш план «обкатается», глядишь, там и вырвем несколько дней в запас.
Но никто из нас не знал, что не завтра, а уже сегодня, 22 июня 1941 года нам так и не удастся претворить намеченное в жизнь…
II. Война
…22 июня 1941г. на строительстве автодороги проводился всеобщий воскресник.
Стоял ясный, безоблачный день. Мы работали на участке дороги от села Рождественский Майдан до села Мотовилово, протяженностью 17 км. Делали просеку: валили лес, корчевали пни, делали насыпь. Маршрут проходил через Волчиху, Волчихинский Майдан, Криушу9Ломовского сельсовета.
Только что закончился небольшой перекур, во время которого мы постановили: оставшуюся часть рабочего времени посвятить приготовлениям к осуществлению завтрашних планов.
До 1921 года село Мотовилово было одним из 21 волостного центра, входившего в состав Арзамасского уезда. В Мотовиловской волости числились следующие села и деревни: Вторусское, Криуша, Волчиха, Волчихинский Майдан, Пологовка, Михайловка, Ломовка, Верижки. В 1921 году Мотовилово было передано Чернухинской волости.
Ребята уже начали расходиться по своим рабочим местам, как один из нас заметил, что со стороны Михайловки показался человек. Он двигался в нашу сторону. Шел быстро, размашисто работал руками. Глядя на его походку, мы безошибочно определили: человек очень спешит – он то и дело переходил с шага на бег и наоборот.
Кто-то даже пошутил:
– Не успели один перекур закончить, видно, второй намечается. Наверное, будут собирать всех в правление, итоги за неделю подводить!
Поэтому мы не удивились и восприняли как должное, когда прибежавший человек скороговоркой, еще не отдышавшись от бега, выпалил:
– Егор Иванович… велел передать: «Всем срочно прийти в правление… Будет передаваться важное правительственное сообщение!»
– Ну, что я говорил? – раздался радостный голос того – же парня-«прорицателя». – Эх, пропали наши две нормы!
– Погоди, здесь что-то не так! – строго оборвал его Виктор Статейкин.– Ты слышал, что он сказал? Будет передаваться важное правительственное сообщение. Нет, что-то серьезное случилось! Айда, ребята!
Заинтригованные и взволнованные неожиданным известием, мы поспешили в село. Мы тогда даже представить себе не могли, что случилось самое страшное. То, что и выговорить без ужаса и содрогания нельзя – началась ВОЙНА!
Страшным ревом самолетов, свистом пуль, разрывами мин, бомб и снарядов ворвалась она в нашу мирную жизнь.
Известие настолько ошеломило нас, что мы в тот момент словно окаменели, не могли произнести ни слова. Наши языки отказывались повиноваться нам, в горле словно застрял какой-то ком.
В двенадцать часов дня все сельчане и мы, строители автодороги, стояли возле крыльца здания сельского совета.
Голос Председателя Совета народных Комиссаров, наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова звучал из репродуктора-«тарелки» торжественно и скорбно:
– Сегодня, в 4 часа, без объявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и другие.
Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападавшим, зазнавшимся врагом.
В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху.
То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную Отечественную войну за Родину, за честь, за свободу.
Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!
Стоит ли говорить о том, с какими мыслями мы слушали это сообщение? С тревогой за судьбу Родины, за свои семьи. Вмиг все нарушилось – наши планы, да и сама жизнь.
Мы внимали каждому сказанному слову. До последнего момента не верилось, что ЭТО когда-то произойдет. Может быть, враг опять проверяет крепость наших границ, как это было в 1938 году у озера Хасан и на реке Халхин-Гол?
Но, даже если это и война, то все равно, твердо были уверены мы, она закончится победой Красной Армии и советского народа. Мы знали одно: победа, действительно, будет за нами, и враг непременно будет разбит!
Но никто из нас тогда не знал, что только через долгие 1 418 дней и ночей Победа придет на нашу землю и достанется нам более чем дорогой ценой – ценой жизней десятков миллионов людей.
Мы не могли поверить, что война все-таки началась. После заключения советско-германского пакта о ненападении нам разъяснялась «важность установления дружественных отношений между СССР и Германией».
31 августа 1939 года на заседании Верховного Совета страны, на котором был ратифицирован советско-германский договор о ненападении, В. Молотов заявил: «Договор о ненападении является поворотным пунктом в истории Европы, да и не только Европы. Вчера еще фашисты Германии проводили в отношении СССР враждебную нам политику. Да, вчера еще в области внешних отношений мы были врагами. Сегодня, однако, обстановка изменилась и мы перестали быть врагами…»10
Мы верили подобным заявлениям руководителей партии и государства, потому что нисколько не сомневались в их искренности, а тем более в достоверности данных. Верили, что войны не будет. Верили вплоть до самого дня ее начала. А когда она
