Ричард Третий и Генрих Восьмой глазами Шекспира - Александра Маринина
– Хочу попытаться объяснить вам мои поступки и оправдаться, – говорит Ричард и начинает излагать свою продуманную версию событий.
Во-первых, мужа Анны, Эдуарда Вестминстерского, убил вовсе не он, а его брат Эдуард Четвертый. Анна не верит:
– Но Маргарита (Анжуйская) рассказывала мне, что видела у тебя в руках меч, еще теплый от крови моего мужа!
– Вранье, – убеждает ее Ричард. – Маргарита просто ненавидит меня и готова сама придумать то, чего не было, и поверить в это.
Типа «показания с чужих слов судом не принимаются», как в американских сериалах.
– Ну, допустим. А короля Генриха тоже не ты убил?
– Вот тут врать не стану, короля – да, я.
Анна торжествует, но у Ричарда и здесь заготовлено оправдание. И это уже во-вторых. По мнению герцога Глостера, человеку, потерявшему рассудок и трон, лучше покинуть эту грешную землю, ему самое место на небесах, поближе к ангелам. Эти резоны не озвучиваются Ричардом, но они как бы имеются в виду. Пока. Потому что уже через несколько реплик прорисовывается совсем другая идея, которую коварный Глостер изо всех сил старается пропихнуть в сознание Анны: оказывается, причиной смерти Эдуарда Вестминстерского и его отца, короля Генриха Шестого, является красота молодой женщины. Проще говоря, Ричард влюблен и имеет полное право радоваться гибели соперника, а также поспособствовать умерщвлению заодно и свекра Анны, который мог бы препятствовать их счастью.
Эк завернул! Показателен еще один момент в их разговоре: Ричард позволяет себе пошлости, а реакция Анны, как ни странно, вполне адекватная. Скорбящая вдова острит в ответ, а не дает ему по морде.
Глостер
(о Генрихе Шестом)…туда он послан,
Где быть ему пристойней, чем средь нас.
Леди Анна
Тебе ж пристало только быть в аду.
Глостер
Нет, место есть еще… Сказать посмею ль?
Леди Анна
Тюрьма?
Глостер
Нет, ваша спальня.
Леди Анна
Пускай беда живет там, где ты спишь.
Глостер
Так это есть, пока не сплю я с вами.
Каково? Вести подобные разговоры прямо над телом покойника – это как-то уж совсем не комильфо. Ну ладно Ричард, он и сам про себя говорил, что груб и не годится для светского обхождения. Но леди Анна… Насчет того, что Анна острит, – это мне не показалось, Ричард ведь тоже так считает, потому что говорит:
– Миледи, оставим остроумья поединок и к разговору мирному вернемся.
И снова завел волынку насчет того, что причина смерти Эдуарда Вестминстерского и Генриха Шестого – исключительно красота Анны, которая уж так сильно поразила его воображение, так будоражила ум герцога, что он готов был убить вообще всех людей на свете, лишь бы провести один час в ее объятиях. «Мне ваша красота – вся радость… Свет она и жизнь. <…> Ты – жизнь моя… <…>Нельзя мстить человеку, что тебя так любит» – вот перечень аргументов Ричарда.
Однако ж Анна хоть и позволила втянуть себя в диалог, но пока не впечатлилась и в ответ на каждую реплику Ричарда говорит ему грубости, шлет проклятия и твердит о своем желании отомстить за смерть мужа. И вот тут Ричард, пожалуй, сплоховал, хотя Анна этого отчего-то не заметила. Он говорит:
– Тот, кто лишил тебя мужа, поможет тебе выйти замуж более удачно. Он тебя любит больше, чем покойный, и он тоже Плантагенет, но нравом покруче.
Анна вроде как не понимает, о ком идет речь, а когда догадывается, что Глостер имеет в виду самого себя, плюет на него (только у Шекспира не указано, плюет в лицо или на ботинок). Из слов Ричарда вытекает, что Эдуарда Вестминстерского убил все-таки именно он, а не его брат-король. И совершенно непонятно, зачем было сделано это признание, если всего пару минут назад Ричард горячо уверял, что юного принца убил не он и что Маргарита Анжуйская все наврала. Оплошность автора? Неточность перевода?
Смотрим в оригинал:
He that bereft thee, lady, of thy husband,
Did it to help thee to a better husband[2].
Да нет, все точно, как Шекспир написал – так и перевели. Выходит, Ричард признался в убийстве. Для чего?
Анна, стало быть, плюнула на Ричарда (или в его сторону). А что же Ричард? Оскорбился? Разгневался? Да ничего подобного! Он прекрасно держит себя в руках и не выходит из образа «страстно влюбленного», он ласково (!) упрекает Анну, которая говорит:
– Тебя бы ядом оплевала я.
– Не место яду на губах столь нежных.
Если перевести с поэтического языка аллегорий на общепонятный бытовой русский, то получится примерно так: «Если б могла – убила бы тебя» – «Не может быть, чтобы такая чудесная нежная девушка решилась на убийство». Анна упорствует в своей ненависти и старается посильнее оскорбить герцога:
– Но место яду на гнуснейшей жабе.
И далее в том же духе, выражая желание убить Ричарда. Ричард перехватывает инициативу и начинает пространные рассуждения о том, что страдания по леди Анне заставляют его плакать, хотя прежде он не плакал даже в самые тяжелые минуты своей жизни.
– Я не плакал, когда Клиффорд занес меч над Ретлендом и мальчик жалобно стонал; мой отец и мой брат Эдуард рыдали, а я сдержался. Я не плакал, когда твой отец в слезах рассказывал о смерти моего отца. Горе не заставило меня плакать, а вот любовь к тебе – заставила. Я никогда никого не умолял и ни перед кем не унижался, но с тобой все иначе. Если не можешь меня простить – вот тебе мой меч, давай, убей меня.
При чем тут какие-то Клиффорд и Ретленд? Ну, здесь все не сложно. Вы же помните, что один из братьев Йорков, семнадцатилетний Эдмунд, граф Ретленд, погиб в сражении с войсками Маргариты Анжуйской во время битвы при Уэйкфилде? В той же битве был схвачен и впоследствии казнен и его отец, Ричард Йоркский, граф Марч. Сперва юношу Эдмунда взяли
