Михаил Крюков - Последний Совершенный Лангедока

– Наверное, хорошо, – пожала плечами девушка, – но я не помню. Как обычно, перед отлётом накопилось столько дел, что до самолёта я добралась совершенно измотанной, села в кресло и тут же отключилась, даже ради обеда не проснулась. Теперь вот есть ужасно хочется…

– Можно перекусить в каком-нибудь ресторанчике в аэропорту, – предложил я.

Ольга поморщилась:

– Не люблю аэропортовской кухни. Она во всём мире одинаково скверная.

– Это верно. Тогда у меня будет предложение получше. Для вас забронировано место в отеле, в центре Москвы, но добираться туда долго, часа полтора, а если попадём в пробку, вообще неизвестно сколько. Я живу в пригороде, у нас это называется «дача», она по дороге. Я приготовил для вас комнату, посмотрите, может, понравится? Тогда можно жить у меня. Ну, а если нет, после ужина я отвезу вас в отель.

– Дача? – с сомнением переспросила Ольга.

– Ну, да, так говорится, а на самом-то деле, это хороший дом, со всеми удобствами, даже быстрый Интернет есть. Я живу там и зимой.

– А как отнесётся ваша супруга к появлению в доме посторонней женщины?

– Я давно разведён, живу один, – немножко суше, чем следовало, ответил я. – Но я обязуюсь вести себя, как «облако в штанах».

– Тогда какой смысл ехать?

Я взглянул Ольге в лицо, она улыбалась своей шутке уголками губ.

– Ладно, поедем, посмотрим на вашу дачу, а там видно будет.

Мы вышли на автостоянку, и едва я успел убрать Ольгин чемодан в багажник, как небо нахмурилось и закапал дождик. Запахло мокрой пылью, дождевые капли вобрали в себя аэропортовский шум, шорох капель заполнил мир. Внезапно дождь усилился, девушка смешно ойкнула и юркнула на переднее сиденье «Ауди».

– Повезло, что наш самолёт успел сесть до начала дождя, – сказала она, вытирая лицо носовым платком. – Вон, как льёт.

– Современные лайнеры дождя не боятся. Вот если бы был сильный боковой ветер или гроза, тогда да, могли бы и загнать куда-нибудь… Я включу музыку?

Ольга кивнула. Перебрав компакты, я выбрал Моцарта и включил плеер. В машине зазвучала нежная и праздничная музыка. Мы выехали со стоянки и вскоре выбрались на трассу. Моцарт удивительно гармонировал с дождём, каплями воды на лобовом стекле, шорохом шин и легчайшим запахом духов.

– А знаете, в Австрии Моцарта считали пустяковым композитором, – задумчиво сказала Ольга, – как сейчас говорят, попсятником. И вот, имена его критиков давно забыты, а музыка живёт.

– Моцарт не любил, когда его называли австрийцем. «Я зальцбуржец!» – сердито поправлял он. Зальцбург ведь тогда был самостоятельным княжеством.

– Вы были в Зальцбурге?

– Был, но дом Моцарта не видел, нам показывали только место, где якобы стоял дом Нострадамуса. Он не сохранился, там теперь фонтан. А вот дом Моцарта в Вене видел, он в самом центре, рядом с собором святого Стефана.

– Я знаю, – кивнула Ольга, – там теперь музей, но, по-моему, совсем неинтересный, мёртвый какой-то. Не чувствуется там дух Моцарта. Вообще, настоящие музеи есть только у нас…

Я взглянул на Ольгу, и она пояснила:

– Ну, у нас, в России… Я же русская, а не француженка!

Девушка и правда говорила по-русски очень правильно, с едва уловимым акцентом, но немного старомодно.

- Кстати, вы знаете, кто такие Юрьевские?

Я покачал головой.

– Моя пра-пра… не знаю точно, в каком колене бабушка, была ну… гражданской женой Александра II. Императрица Мария Александровна была человеком замкнутым и склонным к меланхолии. Многочисленные роды и непривычный русский климат сломали её здоровье, последние годы она тяжело болела и почти не покидала своих покоев, ну а царь увидел молоденькую смолянку… и влюбился. Катеньке тогда было семнадцать лет, а Александру Николаевичу под пятьдесят, но… Император был неплохим рисовальщиком, и когда большевики захватили Зимний, среди его документов нашли альбом, заполненный изображениями Кати. Она позировала царю полностью обнажённой. Вы видели этот альбом?

– Даже не знал о его существовании.

– Наверное, эти рисунки не публиковали в России, но я их видела. Некоторые, надо признать, довольно смелы для того времени… Ну, вот. Император пообещал Кате, что после смерти Марии Александровны женится на ней. В 1880 году она умерла, и император, как и обещал, обвенчался с Екатериной Михайловной. Он собирался даже короновать её, но год спустя был убит взрывом бомбы. Другие Романовы ненавидели светлейшую княгиню Юрьевскую, и ей с детьми пришлось навсегда покинуть Россию. Правда, Катя к тому времени уже не была наивной смолянкой, она сколотила изрядный капитал, а спекуляции на железнодорожных концессиях сделали её одной из богатейших женщин Европы. Меня назвали в честь их дочери, Ольги Александровны, которая, между прочим, вышла замуж за внука Пушкина.

– Вон оно как… Выходит, вы из трудовой династии олигархов. Могли бы прилететь на бизнес-джете, а не на рейсовом самолёте.

– Что вы, – рассмеялась Ольга, – от тех денег давным-давно не осталось ни копейки. Две мировые войны, революция в России… Да и потом, знаете, когда делят наследство, проблема не в том, чтобы найти наследников, их-то как раз всегда оказывается гораздо больше, чем надо. Проблема в том, чтобы получить от наследства хоть что-то. У меня не вышло, да я особенно и не старалась, поэтому источник дохода у меня один – университетское жалование. Так что я не Кристина Онассис. У нас вообще изучение истории Средних веков финансируют из рук вон плохо – французская прижимистость, будь она неладна… Чудо, что на эту поездку деньги нашли, хотя руководство, ознакомившись со сметой расходов, осторожно рвало на себе волосы, как евреи у Стены плача…

– А почему осторожно?

– Так лысые они! – фыркнула Ольга. – Боялись потерять последнее.

– Зря ваше руководство принесло такую неслыханную жертву на алтарь науки. Все расходы оплачивает принимающая сторона, – сказал я.

– Вот как? А с чего такая неслыханная щедрость? – удивилась Ольга.

– Понятия не имею, какие-то политические игры. Но нам-то с вами что? Деньги на банковской карте, которую мне выдали, есть, я проверял, сказали, что если не хватит, дадут ещё. Будем объедаться устрицами и запивать их «Вдовой Клико».

– А вы пробовали устриц?

– Да нет, как-то не приходилось.

– Ну так и не пробуйте. Устрицы, жареные каштаны и паштет Фуа-Гра – это туристский аттракцион. Безумно дорого и, на мой вкус, довольно противно. А уж какая гадость луковый суп, вы себе представить не можете!

– Ну вот, ещё одна детская мечта испустила дух… – расстроился я. – А мне так хотелось каштанов… На что они хоть похожи по вкусу?

– Каштаны-то? – задумалась Ольга, – да так, безвкусная кашица в скорлупе.

– Вот почему в мире всё так несправедливо? В детстве мне почему-то казалось, что курить сигару – это очень вкусно, ну, как есть шоколадную конфету. Став постарше, я, наконец, купил самую дорогую кубинскую сигару Upmann, знаете, в этаком алюминиевом пенальчике. Достал её и решил скусить кончик, как это делают ковбои в кино, случайно дёрнул, и сигара развернулась в один лист. Свернуть обратно я её уже не сумел. Пришлось покупать другую, подешевле, потому что другой такой же в киоске больше не было. Раскурил, затянулся, кое-как откашлялся и больше уже сигар не курил.

«Ауди» съехала с трассы и, попетляв по узким асфальтовым дорожкам, подъехала к воротам, сваренным из стальных труб. Как положено, в середине каждой створки красовалась пятиконечная звезда. Такие ворота в своё время можно было увидеть у КПП любой советской войсковой части. Как они оказались в нашем мирном дачном товариществе, понятия не имею.

Я посигналил. Из караулки вышел пожилой мужчина и впустил нас, придерживая створку, чтобы она не задела машину. Привратник был в изрядно поношенном камуфляже и босиком, пышная седая шевелюра, борода и усы делали его похожим на Деда Мороза в стиле милитари.

– Привет, Вадимыч, – сказал я, опуская стекло.

– Привет, привет, – ответил он и нетерпеливо спросил: – привёз?

– А как же! Оля, будьте добры, достаньте в ящичке пакет из аптеки.

– Вот спасибо! Сколько с меня?

– В пакете чек. Только не сейчас, ладно? Потом рассчитаемся. Видишь, у меня гостья. Из Франции!

Вадимыч нагнулся к машине, глянул на Ольгу и внезапно произнёс длинную фразу на французском, роскошно грассируя. Ольга рассмеялась и ответила ему тоже по-французски.

– Что он вам сказал? – спросил я, тронув машину.

– Ваш консьерж сделал мне комплимент, но теперь я буду думать, что вы привезли меня на секретный объект КГБ. Все знают, что только там привратники владеют иностранными языками!

– Надо же, оказывается, Вадимыч знает и французский… Что по-немецки он читает свободно, я знал и раньше.

– Ещё и по-немецки?!