Владимир Савченко - Отступник - драма Федора Раскольникова
- Матросы и солдаты! Товарищи! Приветствуя вас, я еще не знаю, верите ли вы всем обещаниям Временного правительства. Но я знаю: когда вам многое обещают - вас обманыва ют! Народу нужен мир, а вам дают войну, нужен хлеб, нужна земля, а на земле оставляют помещика. Товарищи, нам нужно бороться за революцию до полной победы пролетариата! Тогда будет мир, будет земля, будет хлеб. Да здравствует социалистическая революция!
И он быстро пошел вперед, к вокзалу. Максимов шел за ним следом, стараясь не отставать и все-таки отставая; вид у него был обескураженный.
В ярко освещенных парадных комнатах Финляндского вокзала приезжих встречали представители исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов меньшевики Чхеидзе и Суханов-Гиммер. Чхеидзе, председатель исполкома, тучный, неповоротливый, упорно уводя большие немигающие глаза от группы большевиков, обращаясь к бундовцам, приветствовал возвратившихся на родину от имени Петроградского Совета, пожелал успеха в деятельности, направленной на благо народа. Ему ответил Ленин. Поблагодарил за встречу и заявил, что благом для народа он и большинство приехавших товарищей считают деятельность, направленную на осуществление социалистической революции. Не обращая более внимания на Чхеидзе, Ленин двинулся дальше, к выходу.
Вышли на подъезд вокзала. Площадь и прилегающие улицы были заполнены народом. В толпе преобладали военные. Шеренгой стояли броневики с включенными фарами, лучи выхватывали из темноты красные флаги, возбужденные лица людей. У подъезда ожидала Ленина легковая машина, но солдаты не дали ему сесть в машину, потребовали, чтобы он поднялся на броневик, сказал речь.
И снова Ленин, обращаясь к толпе, говорил о том, что нельзя доверять обещаниям Временного правительства, нужно продолжать революцию до полной победы пролетариата, до победы социалистической революции.
Колонна броневиков, с Лениным в люке одного из них, медленно двинулась к Сампсониевскому мосту, на Петроградскую сторону, толпа пошла за ними. Рабочие на ходу выстраивались в колонны.
В толпе Раскольников потерял из виду Каменева, рядом с ним оказался Суханов. Они знали друг друга с давних пор, поздоровались. Вид у Суханова был кислый. Когда-то этот грустный человек, бывший народник, потом социал-демократ, увлек Раскольникова своими статьями о Марксовой теории капитала, побудил заняться изучением Маркса. Но к тому времени, когда Раскольников стал работать в "Правде", они уже были в разных фракциях РСДРП.
- Я вижу, вы в восторге от этого, - Суханов повел головой. - Столько народу. Каков энтузиазм! Грандиозная демонстрация любви и преданности пролетариата своему кумиру. А ведь сказано: не сотвори себе кумира.
- Вам не понравилось, что сказал Ленин?
- А вам понравилось?
Раскольников не успел ответить, кто-то потянул его за рукав шинели, он обернулся и увидел утреннего русобородого солдата в лихо заломленной набекрень серой папахе.
- Здравия желаем. Пришли, как вы, господин, посоветовали. Наслухались всякого. А как бы нам кого спросить, чтобы к нам в казарму, мы в преображенских казармах, какой из большевиков пришел? Можете посоветовать?
- Вам надо обратиться в военную организацию большевиков. Это на Петроградской стороне, отсюда недалеко. Как раз туда народ направляется. Там штаб большевиков. Сейчас, конечно, с вами некому будет разговаривать, а завтра-послезавтра зайдите. Или написать адрес?
- Не надо. Мы - куда народ, со всеми идем. Благодарствую, господин. Счастливо оставаться.
- Да я тоже туда иду.
- Значит, свидимся. Бывайте.
Солдат убежал догонять своих.
- Вы идете туда, тогда и я с вами. Не возражаете? - спросил Суханов.
- Нет, - ответил Раскольников. - Николай Николаевич, что вы имеете против лозунга социалистической революции?
- Преждевременный лозунг. Не в России выбрасывать подобные лозунги. Приманивать массы неисполнимыми обещаниями - низость. Ваш Ленин зовет массы сейчас и начинать борьбу за социализм. Что это значит? Массы поймут дело так, как поняли в девятьсот пятом году: жечь помещиков, резать буржуев…
Они уже шли вслед за толпой, иногда приостанавливались, когда толпа вдруг замедляла движение: там, впереди, останавливался броневик с Лениным и Ленин вновь обращался к людям с речью.
Раскольников слушал Суханова, помалкивал. Не то чтобы его убеждали доводы Суханова, но и возразить Суханову было нечего. Не потому, что он не имел что возразить. О социализме, о путях и перспективах революции десятилетиями напряженно размышляли и большевики, и меньшевики с эсерами, авторы горьковской "Летописи", журнала, в котором сотрудничал Суханов, и кадеты, авторы катковской "Речи". Много рассуждали об этом в салонах, у того же Горького, с которым Раскольников был знаком со студенческих времен и у которого иногда бывал и участвовал в обсуждениях наравне со всеми. Дело было не в доводах, которые приводил Суханов. Не имело смысла возражать, потому что понимал: на свой ответ он мог получить от Суханова новые доводы, и так они могли бы обсуждать вопрос до утра. Ответа, который удовлетворил бы обоих, они бы не нашли.
И в этом все дело. Возможно, что этот вопрос - вопрос о социализме - и не имел ответа. Не поддавался теоретическому разрешению. И никто из авторитетных авторов, от Плеханова до Мартова или Бернштейна и Каутского, не мог предложить такую концепцию социализма, которая была бы безусловно доказательна. До самого последнего времени он, Раскольников, еще надеялся на то, что, может быть, Ленин, вернувшись из-за границы, разрешит все сомнения, может быть, этот человек знает то, чего не знает никто. Теперь и в этом приходилось усомниться. Невнятные его "Письма из далека", сегодняшняя встреча с ним и то, что выложил о нем сегодня Каменев, - все заставляло думать, что и Ленин, может быть, не знает ответа…
Когда они подошли к дому Кшесинской, там шел митинг, толпа плотно обступила дворец, кто-то из комитетчиков держал речь с балкона второго этажа.
В дверях стояли часовые, проверили мандат Раскольникова. Пропустили в дом и Суханова, как члена исполкома Петроградского Совета. Поднялись на второй этаж. В большой комнате было тесно, собрались все видные работники питерской организации и Центрального комитета партии. В разных концах комнаты оживленно переговаривались, слышался смех, но центром собрания, незримым, однако ясно ощутимым, было то место комнаты, неподалеку от приоткрытой балконной двери, где сидел на стуле Ленин со стаканом чая в руках. Вид у него был довольный, хотя и утомленный. Он разговаривал с Каменевым и одновременно прислушивался к речам выступавших с балкона перед де монстрантами, - время от времени кто-то из находившихся в комнате выходил на балкон, сменяя очередного оратора. Иногда с улицы доносились аплодисменты, крики "ура", заключавшие речи ораторов. В группе кронштадтских комитетчиков увидел Раскольников брата - кронштадтцы и брат стояли за стульями Ленина и Каменева.
У Каменева тоже был довольный, праздничный вид, он добродушно выговаривал Ильичу:
- Нет, Владимир Ильич, вы меня не убедили. Принципиальной разницы в наших позициях нет. Мы с вами равно отдаем себе отчет в том, что без революции на Западе дело социалистической революции в России безнадежно. Можно готовить условия для облегчения будущего перехода к социализму, освобождаясь от остатков царско-помещичьего режима. Но ведь и Временное правительство предпринимает шаги в этом направлении. Пусть же оно за нас делает эту необходимую работу, зачем ему в этом мешать?..
- И многие в петроградской организации разделяют эту точку зрения? перебив Каменева, спросил Ленин, оглядываясь, выбирая, на ком остановить взгляд.
- Можно говорить о трех направлениях, или платформах, которые сложились в нашей организации, - стал отвечать руководитель "военки" Подвойский, суховатый человек лет сорока, коротко стриженный, с приплюснутым утиным носом. - Часть товарищей придерживается следующего мнения: поскольку мы переживаем буржуазную революцию, задача пролетариата заключается в том, чтобы поддерживать Временное правительство полностью и целиком. Товарищ Авилов, рьяно отстаивающий эту линию, мог бы аргументировать свою позицию лучше меня. Другая часть товарищей, пожалуй большинство Петербургского комитета, разделяет точку зрения Льва Борисовича, а именно: следует поддерживать Временное правительство постольку, поскольку оно осуществляет задачи революции в интересах трудящихся масс, и вести с ним борьбу по мере его отступлений от программы революции. Но часть товарищей, их меньшинство, исходит из близкой вам, Владимир Ильич, позиции. Революция не кончилась, она только начинается. Временному правительству не может быть оказано ни малейшего доверия в силу его буржуазного состава…
- Именно! - с жаром подхватил Ленин. - Именно в силу буржуазного состава правительства - ни малейшего доверия ему! Никакой поддержки! Необходимо систематическое, упорное, терпеливое разъяснение полной лживости всех его обещаний, особенно относительно переговоров о мире, отказа от аннексий. Именно в силу буржуазного и империалистского характера Временного правительства наша партия обязана начать борьбу с ним за власть. Вы, товарищ Авилов, товарищ Каменев, обнаруживаете странную доверчивость к правительству. Объяснить это можно только угаром революции. Это - гибель социализма. Протягивая руку оборонцам, вы изменяете международному социализму. Если так, нам не по пути. Лучше останусь в меньшинстве. Вот с товарищем Подвойским.
