Георгий Соловьев - Отец
Он искренне отдавался первому наслаждению пребывания в родной семье.
В самом деле, собрались вместе все три поколения семьи Поройковых. Только Миши, погибшего брата, нет… Зато за столом сидит Анатолий, похожий на своего брата, которого он и не помнил. Миши нет, но в семье живет его вдова, Марина, и сын Алеша. Семья выросла. Вот и Вика с Танечкой — новые члены семьи.
«Нет и не будет мне дома роднее», — думал Дмитрий Александрович и дивился тому, как он мог не понимать этого, когда был тут последний раз с женой и дочкой. Время от времени Дмитрий встречался взглядами с матерью. Седенькая и вся какая-то мяконькая, Варвара Константиновна сидела с платком на плечах. Она всегда любила пуховые платки и, когда жила в Москве, ходила в платках, но она так благодарно поглядывала на сына, что можно было подумать: такого хорошего платка у нее никогда не бывало.
Александр Николаевич короткими движениями указательного пальца передвигал взад и вперед свою рюмку с недопитой водкой. Он сосредоточенно смотрел перед собой на скатерть и прислушивался ко всему, что говорилось. На нем был черный грубошерстный сильно поношенный костюм. Отложной воротничок туальденоровой рубашки неплотно охватывал его худую и темную в сетке морщин шею и некрасиво топорщился под подбородком. «Не следит за собой, а брови-то еще черные. Видать, лишнего костюма себе не купит».
Дмитрий Александрович помнил отца за праздничным столом другим: бывало, он громко и много говорил и громко смеялся. «И когда он успел так постареть? Без меня постарел», — с грустью думал Дмитрий, разглядывая сухое, со впалыми щеками, но все еще красивое лицо отца.
«Это что же, двадцать с лишком лет, как я ушел из семьи, нет, не ушел, отроился… — думал Дмитрий. — А Артем отроился? Конечно. И Анатолий отроится… А посмотреть на него и сразу можно сказать: он живет и будет жить здесь долго и прочно. Вот он сходил на кухню и принес отцу стакан холодной воды, и сделал это так, как может сделать только живущий здесь человек…»
— Что заскучал, Дмитрий Александрович? — спросила Женя, убирая от него тарелку с остатками студня. — Вообще за столом непорядок. Артемий Александрович, кончайте супружеский разговор. Вы же тамада, нашли место, где выяснять семейные отношения.
— Все! Для меня уже все: я пьян… Пускаю на самодеятельность. — Артем, сцепив ладони в замок, положил их себе на затылок. — Чечевика с викою да вика с чечевикою, — пропел он. — Растительное имя у тебя, женушка, вот и духи любишь «Белая сирень», а не в поле — на заводе прижилась…
— Не Вика, а Виктория, — в ее ярко-зеленых влажных глазах была обида.
— Вика с чечевикою да чечевика с викою, — снова запел Артем и вдруг вскочил со стула, поднял себе на плечи Танечку, все еще сидевшую за столом, но сонно моргавшую. — Эх, душа моя, Марина! Пойдем-ка уложим наших гражданят, смотри: и твой Алешка уже еле хлопает глазенапами, — и он вышел из комнаты, пригнувшись в двери, чтобы не ушибить дочку.
Марина увела Алешку. За ней ушла и Варвара Константиновна. Вика взяла у Александра Николаевича стакан с холодной водой, сделала несколько глотков и уронила голову в ладони.
— Ну уж коли начальство ушло и разрешена самодеятельность… — сказала как-то таинственно Женя. — Давайте выпьем? — она налила Дмитрию водки, себе — полрюмки коньяку. — Вика, ты…
Вика, подняв голову, коротко взмахнула рукой.
— Наливай… тоже коньяку.
— Чего вам положить? — спросила Женя Дмитрия, оглядывая стол. — Батюшки! Семга-то… Ай да Артемий Александрович. — На вазе лежал лишь один «стыдливый» кусочек семги. — Ну что ж, соленье Варвары Константиновны всегда выручит. — Она пододвинула миску с помидорами и подняла свою рюмку. — Hv?..
Женя смотрела своими добрыми глазами на Дмитрия Александровича, и он почувствовал себя так, как будто давным-давно знал ее.
— Красивая вы, Женя, — с какой-то легкостью сказал он.
— Да, я красивая… — тихо ответила она и вдруг энергично протянула свою рюмку навстречу тянувшейся к ней рюмке Вики, так же энергично чокнулась с Дмитрием и, запрокинув голову, выпила коньяк, сморщилась до слез и, сдерживая кашель, спросила: — А теперь?
— Все равно красивая. — Он тоже выпил, и они закусили помидорами.
Вика тоненько и жалобно затянула «Тонкую рябину».
— Счастливые они, — сказала Женя, показывая глазами на Вику. — Очень счастливые.
«Какая все-таки она!» — подумал о Жене Дмитрий Александрович. И то, как она, не стесняясь, рассматривала его, как первая предложила ему выпить с ней, как согласилась с ним, что она действительно красивая, как выпила коньяк, — все это было у нее не грубым, а простым и даже милым. Она, наверное, нигде не стеснялась быть сама собой.
— А не заскучаете вы у нас, Дмитрий Александрович? — спросила Женя. — Целый месяц. А у нас ведь народ рабочий, — она взглянула на отца; Александр Николаевич неопределенно хмыкнул.
— Я же отдыхать приехал, а отдыхать везде скучно.
— Мы вам скучать не дадим. — Женя бочком придвинулась к нему. — Вот я, например, покажу вам наш завод. Уже целый день уйдет… Нет, вы все-таки будете скучать. По Лидочке.
Дмитрий Александрович пристально взглянул на Женю. Женя выдержала его взгляд спокойно.
«Почему она сказала, что я буду скучать только по дочери, откуда она знает, каковы у меня отношения с Зиной?»
— Давайте выпьем еще? — сказал он.
— Нет, — тихо ответила Женя. — Вы очень хорошо сделали, что приехали.
— Почему вы так говорите? Вы знаете что-нибудь обо мне?
— Да, знаю. И о многом догадываюсь…
…Как бы мне, рябине, к дубу перебраться, —
тоскливо выводила Вика.
VII
— Ты что-то только пьешь, а не ешь, — сказал отец, хмуро глядя на Дмитрия, и тому показалось, что отец видит его восхищение Женей, удивлен этим и не одобряет.
— Так это ведь пока закуска… Ужин обещают настоящий, — ответил Дмитрий.
— Верно, Митя, чую, с кухни чем-то натурально-основательным пахнет, — подхватил Артем, появляясь в комнате. — Ого, Виктория Сергеевна! Вы уже начинаете побеждать коньяк!
Вика, растроганная собственным пением, как раз наливала себе рюмочку.
— Давай-ка и я с тобой, на мировую, — он попытался обнять ее за плечи.
— Рано мириться. Договорим до конца. — Вика отвела его руки и локтем опрокинула налитую рюмку. — А!.. Аллах с ней. — Она всплеснула руками и чуть не повалила бутылку, которую Артем успел поддержать.
— Согласен и на это: давай до конца договорим…
Артем сел рядом с женой. Но тут Марина внесла блюдо с котлетами и жареной картошкой.
— Однако с тобой, Витенька, договориться натощак… — Артем положил себе и Вике солидные порции. — Вот теперь можно вести серьезный разговор. Одни мы, что ли, с тобой поставлены обстоятельствами жизни в неудобные условия? Спроси хоть у Дмитрия: он много дней со своей супругой вместе прожил, скажем, если подсчитать в процентном отношении ко всей их семейной жизни?
Вика, не понимая, смотрела на него.
— Представляешь, что такое военная служба, да еще морская? Даже когда корабль в гавани стоит и с капитанского мостика окна квартиры видно, моряк права не имеет с корабля сойти. И жена к нему в гости пожаловать не имеет права. — Артем налил рюмки себе и жене и принялся за котлеты.
— Ах вот оно что, — Вика презрительно покривила губы, показывая, что все доводы Артема на один лад и это ей в высшей степени надоело. — Не обстоятельства жизни, а характер твой… — Она опять стала быстро краснеть. — Ладно, была, как ты говоришь, судьба. Народная судьба — война. Отвоевался честно. Вот и изуродовали тебя. — Вика ладонью прикрыла шрам на шее Артема. — Ну что бы тебе не работать на заводе? Видите, именно ему нужно отдать свои силы сельскому хозяйству! — Она в сердцах легонько толкнула его в щеку. — У!.. Злыдень. — Вика была готова заплакать и, чтобы скрыть это, стала поправлять на груди свои янтари.
Артем жадно ел и слушал жену с прощающей улыбкой. При последних словах Вики он вдруг обнял ее и резким движением привлек к себе.
— А я бы, знаешь, и в Сибирь маханул! — воскликнул он, прижимаясь щекой к ее лицу и с той же доброй улыбкой глядя на всех, кто был за столом. — Да не люблю неоконченных дел. Великую победу должны мы одержать в борьбе за хлеб… — он сказал это уже тихо и серьезно, медленно отпуская жену. — Ну ты-то сама почему не хочешь ехать ко мне? Тебя что-нибудь тоже, небось, захватывает вот так? — Артем энергично потер кулаком свою грудь. — И не отпускает. Захватила же тебя холодная клепка? И ты своей победы добиваешься.
— Холодная клепка! — Вика отшатнулась от Артема. — Тебе так и снятся победы. — Она подбоченилась и повернулась к Артему, словно выставляя напоказ свои новые бусы. — Никакой личной победы, было бы тебе известно, в освоении холодной клепки я не добиваюсь. Я просто работаю вместе с другими. Не я, так другие добьются. Нет, Артемушка, не это меня держит. Не деревенская я! Пойми. Я городская и нигде больше жить не смогу и не хочу. — Вика резко повернулась к Дмитрию, словно призывая его к совместной атаке на Артема. — А муженек тянет меня в какой-то пустынный район, который обязательно ему нужно сделать раем.
