Эдмон Лепеллетье - Тайна Наполеона
Люди, пустившиеся в это ужасное предприятие, в конечной цели его видели только в случае успеха ниспровержение империи и восстановление республики. Но старый начальник шуанов, более дальновидный, говорил себе, что смерть Наполеона могла принести пользу только Бурбонам, и, изо всех сил поддерживая проекты своих республиканских друзей, с радостью думал, что в случае если филадельфийцы восторжествуют, то образом правления во Франции станет не республика, а реставрация монархии, потому что со смертью великого военного гения страна будет отдана во власть иностранцам, побеждена, обезоружена, лишена покровов былой славы.
Когда протокол был прочтен и утвержден без возражений, Марсель доложил собравшимся о поступившей корреспонденции.
– Со всех концов, – сказал он, – поступило очень много интересных сведений. Во многих полках, которые до сего времени считались восторженными приверженцами императора, удалось завербовать новых членов. Повсюду работают бродильные элементы. Матери семейств, испуганные рекрутчиной, которая ежегодно отнимала у них детей, влияли на мужей, уговаривая их вступать в ряды филадельфийцев. Угнетенность печати и насильственное молчание парламента содействовали успеху тайной пропаганды. Страна созрела для независимости; теперь надо лишь ждать какого-нибудь события, благоприятного случая, чтобы поднять восстание, и вождя вроде Вашингтона, чтобы обеспечить ему победу.
Присутствовавшие разразились сдержанными аплодисментами, так как боялись привлечь внимание соседей, среди которых могли оказаться агенты полицейского префекта Дюбуа. В этот момент дверь сарая распахнулась, и на пороге показался еще не старый мужчина, носивший, согласно кокетливой моде прежнего царствования, напудренный парик и одетый в длинный, плотно обхватывавший талию и застегнутый на все пуговицы серый редингот; в руке у него была тросточка с набалдашником в виде золотого яблока.
– Граждане, – сказал Марсель, указывая на новоприбывшего, – позвольте представить вам товарища Леонида, рекомендованного нам нашим начальником Филопоменом. Быть может, именно ему-то и суждено стать Вашингтоном Франции! Сейчас он доложит вам, достаточно ли удобен настоящий момент, чтобы покончить с тираном!
– Никогда еще не было более удобного момента! – воскликнул новоприбывший. – И скажу вам, товарищи, почему: война объявлена!
– Подойдите ближе, товарищ Леонид, и благоволите ознакомить филадельфийцев с вашим планом, – сказал Марсель, уступая новоприбывшему единственный стул, украшавший место собрания комитета улицы Бург-л'Аббэ.
IV
Леонид сдержанным голосом вкратце изложил верховному комитету свой проект. Он начал со страстного выпада против Наполеона, упрекал его в безграничном честолюбии, в жадности к завоеваниям, в корсиканском происхождении, в диктаторских замашках; он не мог отрицать его организаторский гений или оспаривать военные таланты Наполеона, но не мог не указать на то, что Бонапарт возвысился за счет генералов Моро, Массены, Бернадотта. Продолжая свою обвинительную речь, Леонид перебрал все инсинуации, обвинения и сплетни, которыми позднее роялистские писатели воспользовались для своих памфлетов против Наполеона, а затем объявил, что момент благоприятствует, что пора уже низвергнуть тирана и вернуть Франции свободу. Случай представлялся: надо ухватиться за него; совсем ни к чему рисковать покушением на убийство, которое могло и не удастся. Убийство нужно оставить в качестве последнего и крайнего средства. К нему можно прибегнуть только в том случае, если под рукой не будет других способов. А в настоящий момент имелся такой способ. Вновь объявлена война. Во главе громадной армии Наполеон устремится в болотистые равнины Вестфалии, Ганновера, Бранденбурга и может остаться там навсегда. На самом деле вовсе не требуется, чтобы он фактически исчез в какой-либо торфяной яме Пруссии – надо только, чтобы в Париже его считали пропавшим в этой дальней кампании. Новости оттуда будут очень редкими, они долго идут; прежде чем ошибка будет разоблачена и новость о смерти императора опровергнута, революция разыграется.
– Да, – продолжал Леонид таким громким голосом, что присутствовавшие даже испугались, как бы его голос не обратил внимания любопытствующих соседей или шнырявших повсюду агентов тайной полиции. – Да! Вовсе не требуется, чтобы Наполеон фактически умер – достаточно, если весть о его смерти обежит всю Францию. А как только повсеместно заговорят: «Император умер», так во всеобщем смятении империя распадется сама собой. Разве же это не колосс на глиняных ногах?
– Браво, гражданин Леонид! – сказал один из членов комитета. – Значит, вы хотите использовать отсутствие императора, чтобы распространить ложное известие о его смерти? Но какую же пользу для нашего дела вы собираетесь извлечь из того смятения, той анархии, которая явится следствием этой вести?
– Все предусмотрено, – спокойно ответил Леонид. – Сенат издаст декрет, которым вашему покорнейшему слуге будет вручено командование парижской армией. Генералу Массену будет поручено командование войсками, двинутыми против неприятеля. Другим декретом будет восстановлена национальная гвардия, главнокомандующим которой будет назначен генерал Лафайет.
– А что вы наметили для внутреннего управления страной?
– Заготовлено сенатское решение, назначающее состав временного правительства…
– Из кого будет состоять это временное правительство? – спросил Марсель. – Можете вы назвать нам имена?
– Не вижу причин скрывать от вас их. Это будут граждане Гара, Дестю де Траси, сенатор Ламбрех, генерал Моро и член бывшей Директории Карно. Председательствовать в этом комитете будет временный президент из военных.
– А кто этот президент? – нетерпеливо спросили многие из присутствующих, интересуясь именем истинного вожака, души этой организации.
– Этим президентом буду я.
– Отлично! – сказал маркиз де Лювеньи. – Ну, а скажите, ваше правительство будет по характеру республиканским?
– А какой же другой образ правления возможен в нашей стране? – ответил Леонид, сурово смотря на маркиза.
Роялистский агент смолчал из боязни возбудить подозрения.
– За нас будут народ и армия, – продолжал Леонид. – Мы отменим рекрутский набор и объявим мир всей Европе Никаких войн! Никаких военных повинностей! Французы смогут в мире вкушать плоды своей славы и благодетельного союза со всем человечеством! Вот что мы предложим народам. Освобожденный от тирана, народ снова восстановит республику, водрузит на прежнее место повергнутую статую Свободы!
Присутствующие ответили аплодисментами на эту программу, и руки близстоящих протянулись к Леониду с поздравлениями.
Но тут Марсель, который отчасти руководил прениями, вмешался и сказал:
– Граждане, вы выслушали это ясное, блестящее и практическое изложение плана, созданного нашим товарищем Леонидом с одобрения цензора Филопомена. Согласны ли вы принять этот план?
– Да, да! – закричало большинство.
– Теперь только остается назначить число и день приведения его в исполнение!
– Простите, но только я один должен знать это число и день, – вмешался Леонид, – необходимо, чтобы оно сохранялось в абсолютной тайне. В решительный момент я извещу вас. Согласны?
– Да, да! Смерть тирану! Долой императора! – раздались возгласы заговорщиков, захваченных энергией и властью их нового начальника.
– Друзья мои, я рассчитываю на вас так же, как вы можете рассчитывать на меня, – продолжал Леонид. – Теперь, прежде чем мы расстанемся, я должен поблагодарить вас за лестный прием, который вам было угодно оказать мне согласно рекомендации моего товарища полковника Удэ. А затем мне предстоит еще кое-что. Я назвал вам имена всех членов временного правительства, за исключением одного… это – моего собственного. Я должен назвать вам и его тоже.
Воцарилось мертвое молчание; все с громадным любопытством ждали имени того смелого заговорщика, который собирался, распространив внезапно известие о смерти императора, овладеть властью и вынудить армию к повиновению.
– Филадельфийцы! – сказал Леонид с отважной простотой. – Я родился в Доле двадцать восьмого января 1754 года; таким образом мне уже пятьдесят два года; солдатом я стал с шестнадцати лет. Я командовал франконским отрядом на празднике федерации. Я был губернатором Безансона. В Италии я стал бригадным генералом, где служил под началом моих друзей Шампьонэ и Массены. Я всегда защищал отечество и любил свободу. Меня зовут… В этот момент раздался бешеный стук в дверь сарая. В заседание комитета ворвался гусарский квартирмейстер, очень тоненький, изящный и кокетливо одетый, который, задыхаясь, крикнул:
– Скорей! Скорей! Прочь отсюда, товарищи!
– Что случилось, Ренэ? – поспешно спросил Марсель, подбегая к квартирмейстеру, бывшему не кем иным, как Ренэ, Красавчиком Сержантом батальона Майен-э-Луар, верным и неразлучным спутником полкового лекаря.
