Андрей Зайцев - Драккары Одина

Незаметно за разговорами все уснули.

Асмунд проснулся глубокой ночью, вышел из зала и пошел бродить по крепости... По-прежнему вокруг было тихо. Куда же подевался незнакомец, предложивший им ужин? Внезапно ярл услышал голоса где-то рядом, за стеной. Он двинулся на шум и через несколько шагов уперся в дверь. Поколебавшись немного, Асмунд схватился за кольцо и открыл дверь...

То, что он там увидел, потрясло его. Прямо за столом сидел скелет, глянувший на него пустыми страшными глазни­цами. И Асмунд, не боявшийся в жизни никого из смертных, смутился и выскочил вон. И тут довольно явственно он рас­слышал шум и возню, доносившуюся с той стороны, откуда он только что пришел.

Асмунд, выхватив меч, бросился назад. Теперь он не сомневался, что шум доносится из зала, где еще совсем недавно спали его товарищи по оружию. Он ворвался в зал и увидел, что все те, кого он хорошо знал, с яростью берсерков убивают друг друга! Напрасно ярл кричал, призывая их остановиться. Все закончилось так же быстро и внезапно, как и началось. Он пришел слишком поздно!

Асмунд бродил по залу, надеясь отыскать среди мертвых живых. Почему викинги стали убивать друг друга? Какая для этого была причина? Лейф из Хедемарка, залитый кровью, со смехом, который давался ему с большим трудом, вдруг сказал ярлу, встав на одно колено:

— Клянусь башмаком Видара, я никогда не думал, что ты так рассмешишь меня, Асмунд!..

— Что ты такое говоришь?! — изумился ярл, но Лейф не услышал его. Упав на спину, он закрыл глаза.

Последним из оставшихся в живых был Гуннар, корчившийся на полу в луже крови. Увидев Асмунда, он тоже попытался усмехнуться:

— Ты, ярл, удивил меня: зачем ты решил убить нас? Хозяева замка обещали тебе золото?

— Мне никто ничего не обещал, Гуннар! Я не понимаю, о чем ты говоришь?

— Зачем же ты приказал убить меня и всех оркнейцев?

— О чем ты?! Я ничего не говорит — И вдруг Асмунд увидел в полумраке зала... самого себя! Его двойник стоял с загадочной усмешкой, потом, махнув рукой, исчез.

— Мы погибли от мечей и топоров своих же товарищей... Боги не простят тебя, ярл!.. — сказат на прощание Гуннар и испустил последний вздох.

Асмунд вспомнил старое поверье, что двойник челове­ка является перед его смертью! И тогда ярл, едва не помутившись рассудком, бросился вон из зала. Он не заметил, как оказался на берегу. Его корабль спокойно покачивался на волнах.

Что было дальше, Асмунд тоже помнил смутно... Попав на драккар, он немедленно отдал приказ к отплытию. Его не понимали, спрашивали об остальных, но ярл кричал, что надо быстро отплывать!

В конце концов его призывы возымели действие. Вероятно, все поняли, что произошло нечто ужасное и непоправимое. Вид бледного, как сама смерть, Асмунда говорил сам за себя.

Викинги быстро отплыли от острова. И много позже, на все расспросы о том, что случилось в крепости, Асмунд, бледнея, отвечал, что его люди погибли от злого колдовства, а больше он ничего не знает...

Когда Стейнару исполнилось пятнадцать зим, Асмунд рассказал сыну обо всем, что произошло на острове. Стейнар тогда спросил:

— А может, это был не остров, отец? Откуда ты знаешь?

— Все северное побережье Ирландии я знаю вдоль и поперек, так же как Фолденский фьорд и побережье Вестготландии в придачу. Это мог быть и север Британии, но я никогда не слышал, чтобы у пиктов были такие крепости.

— Что же, об этом острове никто больше ничего не слышал?

— Когда-то старые викинги рассказывали, что существовали некие острова, впоследствии исчезнувшие под водой, — пояснил Асмунд. — Но будто бы иногда, ночами, эти острова по­являются вновь из пучины вод. И горе морякам, оказавшимся поблизости! Земля как пристанище манит уставших мореходов, но там их ждет смерть, только смерть!..

И вот сейчас Стейнар находился неподалеку от этой страш­ной безмолвной крепости, в чьих стенах погибло, может быть, немало мореплавателей.

— Стейнар! Ты видишь? — весь мокрый, обессилевший от борьбы со стихией, Инегельд подобрался к нему, показывая рукой на скалы.

— Вижу... — устало ответил ярл. — Кто у руля?

— Торстейн. Кажется, буря стихает?..

— Надо уходить отсюда, иначе нас разобьет о скалы.

— Это не так-то просто, — усмехнулся Инегельд. — Ты зна­ешь это место?

— Никогда здесь не был.

— В крепости совсем нет огней...

— Скажи честно, мой друг, ты видел когда-нибудь такие крепости?

— Никогда в жизни, — признался Инегельд. — Что-то похо­жее есть у сарацин. Но здесь?.. Может, это крепость саксов?

— Нет. — Стейнар потер ушибленную голову. — Это ирланд­цы. Они ждут, когда корабли разобьются о скалы, а потом при­ходят, убивают оставшихся в живых и забирают все ценное.

Ему не хотелось говорить о том, что на самом деле может происходить на этом острове. Инегельд никогда не верил в потусторонние силы и все рассказы о духах и призраках встречал с тихим смешком, правда, стараясь не задевать рассказчика.

— Разве это Ирландия? — усомнился он. — Как нас могло занести так далеко?

— Не спрашивай! — отрезал ярл. — Ни один из нас допод­линно не знает, где мы сейчас находимся. Или нет?

— Тогда, пожалуй, нам надо поскорей убираться отсюда, — коротко засмеялся Инегельд, тряхнув мокрыми спутанными волосами. — Ирландцам будет чем поживиться, если мы от­правимся на дно морское.

Они оглянулись на Торстейна, который в одиночку пытался справиться с управлением драккара, и у него это, похоже, по­лучалось. Молодой викинг сознавал всю опасность происходя­щего и творил чудеса, отводя лодку в открытое море. Кое-кто из викингов пытался помочь ему своими веслами.

В эту ночь боги были благосклонны к ярлу Стейнару и его людям.

Глава 2

Голова собаки

Минуло почти два года с того дня, когда Стейнар ушел в набег в ромейские земли. Все эти месяцы жена Гейда не переставала ждать его, надеясь на благополучный исход похода.

За день до того, как корабль ярла вошел во фьорд, старый Эгиль, которому было более восьмидесяти зим, пришел к Гейде и сказал, что Стейнар скоро будет здесь.

— Верно ли то, что ты говоришь? — пытливо загляды­вала ему в глаза Гейда. От волнения она не находила себе места.

— Так же верно, как мрак поглощает день, а солнце убивает мрак, верны и мои слова, Гейда, — проговорил, усаживаясь на скамью Эгиль. — Муж твой жив, хотя три дня назад чу­дом избежал смерти. Но смерть ему уготована от другого, на то — воля норн [11] , плетущих нити наших жизней... А потому готовься к встрече, Гейда.

— Если все правда, Эгиль, ты получишь от меня все, что захочешь! — сказала Гейда, в которой радость боролась с тревогой. — Но не вздумай играть со мной, старик!

— Пустое... — усмехнулся Эгиль, глядя на нее из-под своих белых как снег бровей. — Эти игры уже не для меня. Разве я похож на мальчика?

— Тогда поешь мяса и выпей пива, — сказала Гейда и хлопнула в ладоши, призывая своего траля по имени Карн.

Тот вошел, поглядывая на обоих своими черными, вос­точными глазами.

— Дай ему поесть и выпить, — кивнула на Эгиля Гейда. — И смотри, чтобы гость остался доволен.

После ее ухода Карн приготовил трапезу, изучающе по­глядывая на старика, с едва уловимым неодобрением.

Ему было известно, что Эгиль занимается ведовством. Жрецы селения не любили старика. Но Эгиль чувствовал себя независимо. И не знал страха. Здесь он жил более десяти зим. А далекое прошлое его было окутано тайной. Говорили, что когда-то он был викингом. В одном из набегов их корабль утонул, а сам Эгиль чудесным образом спасся. Потом надолго пропал, а когда постарел — вернулся в Скандинавию. Но от­куда он был родом, никто в точности не знал.

Дар предвидения открылся у Эгиля случайно, но по­говаривали, что накануне в него ударила молния. Старик выжил и с того момента вроде как стал видеть будущее... В это кто-то верил, а кто-то — нет. Но Эгиль никогда не настаивал. А женщины селения иногда приносили ему по­дарки и просили помочь. Эгиль вел себя по-разному. Иногда отказывал, иногда помогал.

Карн, ставший рабом у Стейнара еще двенадцать зим назад, Эгиля не любил и старался обходить стороной. И все-таки порой его тайная ненависть к старику давала себя знать. Вот и сейчас, прислуживая Эгилю, Карн еле сдерживался, чтобы не нагрубить.

— Говорят, ты многое знаешь? И видишь будущее? — спросил он старика, пряча в черной, с проседью бороде усмешку. За долгие годы неволи он выучил язык северян и разговаривал вполне сносно.

— Все может быть, — равнодушно ответил Эгиль, не глядя на раба.

— Тогда ты должен знать, когда вернется мой хозяин?

— Что неподвластно небу, то скрыто под землей, — проговорил старик.

— Ты хочешь сказать, под водой?