Николай Костомаров - Кудеяр
Кудеяр тотчас после такой речи предложил им деньги; серебро своим пленительным видом выбило у них мирные грезы о крестьянской жизни. Однако Кудеяр все-таки сделал уступку нехотевшим и предоставил на волю: идти с ним либо оставаться. Набралось человек шестьдесят, которые не пошли и решились обзаводиться крестьянским хозяйством; это были женатые и семейные. Шедшие в поход женатые оставили своих жен на месте.
Снег почти сошел с полей и скрывался только в глубоких оврагах. Молодая трава стала покрывать степи. Разбойники выступили в поход верхом; возов с ними не было; у некоторых были вьючные лошади, но у большинства запасы лежали на тех же лошадях, на которых ехали сами всадники. Кудеяр не велел гнать за ватагою ни скота, ни овец, чтоб не замедлять хода.
— Нам, — говорил он, — скорее бы добраться и покончить дело, а там у нас всего будет вдоволь. Едучи дорогою, Кудеяр ободрял едущих с ним разбойников, твердил им, что они все скоро станут богатыми и знатными людьми, перестанут скитаться в лесах, будут владеть вотчинами.
Проехали степь. Стали появляться признаки оседлого житья, вспаханные нивы и на них работники: они убегали и прятались, завидя неведомых всадников; по сторонам виднелись деревни и селения, хотя нечастые. Уже до места, где надобно было Кудеяру сходиться с Жихарем, оставалось недалеко. Кудеяр отправил Окула и Урмана с отрядом разбойников и с запасом вьючных лошадей в дворцовую волость и приказал захватить там, что случится, съестного для ватаги, чтобы стало ей в походе до вешнего Николы. Кудеяр велел им приказчика и его приказных людей побить до смерти и царские запасы себе забрать, а крестьян не трогать и не грабить; а коли чего недостанет из царских запасов, то у крестьян все купить, а даром не брать, только при том сказать крестьянам, чтоб они о приезде их знать никому не давали до времени, а сами бы то знали, что, согласно воле всей земли Русской, Иван за свои мучительства царем больше не будет, а станет царем-государем князь Владимир Андреевич. Все награбленное в дворцовой волости Окул с Урманом должны были привезти на то место, где Кудеяр уговорился съехаться с Жихарем; а чтоб Окул с Урманом попали прямо на то место, Кудеяр послал с ними братьев Юдинковых, потому что они с ним были в то время, как он уговаривался с Жихарем. Ватага дошла до назначенного места близ озера. Озеро было в разливе. Разбойники расположились на берегу его, развьючили лошадей, спутали им ноги и пустили щипать молодую луговую траву, а сами стали разводить огни и варить себе кашу. Многие бросились удить рыбу в озере. Солнце тогда склонялось к западу.
Вдруг из-за леса, который окаймлял озеро на противоположной стороне, начинают выезжать конные.
— Наши, наши! — кричали разбойники, вскакивая с мест, где уселись.
Конные, которых увидали разбойники, не ехали прямо к ним, а остановились, делая полукруг, и вслед за ними, с другого бока, также из-за леса, показался отряд конных и ехал на соединение с выехавшими прежде.
— Что это? — говорили разбойники. — Две ватаги к нам едут!
— Это Жихарь, должно быть, привел ватагу из Мурома, как обещал мне, — сказал Кудеяр.
— Хорошо-то, хорошо, — заметил Худяк, — да корма-то станет ли у них на себя и на лошадей, а нам их харчить нечем будет при таком множестве.
Конные, на которых глядели разбойники, и по соединении двух отрядов не ехали прямо к ватаге, а стояли полукругом, отрезывая у разбойников выход в поле; затем мимо выстроившихся конных, из-за того же леса, откуда они появились, вывезли на двухколесках пушки, числом десять, двинули их вперед и направили на разбойничий стан пушечные горла; при пушках стали пушкари и держали в руках фитили.
Стан заволновался, раздались отчаянные крики:
— Это не наши! Это не наши! Это царская рать. У них пушки. Садитесь на коней! Бежать, бежать!
Но в это время конные, стоявшие против разбойничьего стана, стали выскакивать вперед, захватывали разбойничьих лошадей и убивали их, чтоб не дать разбойникам овладеть ими.
Кудеяр смекнул не только то, что в глазах его делалось, но и то, что должно было после этого делаться; он подбежал к озеру, кинулся в воду и сильными движениями рук быстро разбивал волны, направляясь на противоположный берег. Он плыл в одежде, в обуви, с оружием; у него за плечами были колчан, лук и ружье.
Смятение в разбойничьем стане было так сильно, что немногие заметили отплытие Кудеяра. Он благополучно добрался до берега и скрылся в лесу.
Между тем из рати, осадившей разбойников, выехал сын предводителя Алексея Басманова, Федор Басманов, и кричал:
— Удалые! Вы в осаде, вам выхода нет и не будет! Вы храбры и бойки, да с нами не сладите, потому что у нас есть пушки, а у вас одни ружья да луки, а пушек нет. Примемся на вас стрелять из пушек и всех вас положим до последнего. Высылайте-ка скорее ваших атаманов к нам на разговор! Ждать мы не хотим. Не явятся скоро атаманы — велим ударить из пушек!
Атаманы кинулись было искать своих лошадей, чтобы выехать на разговор, но лошади их были отогнаны. Они все пятеро пошли пешком навстречу предводителю Алексею Басманову, который после речи, произнесенной его сыном, выезжал уже вперед с отрядом. Худяк шел бодро, как человек, которому во всякое время смерть близка и самая жизнь недорога; Лисицу всего передергивало из стороны в сторону: он говорил сам с собою несвязные слова; Муха прикладывал пальцы ко лбу, разводил руками и тряс головой; Толченой шел мрачно и не говорил ни слова; а Белый едва волочил ноги; и когда все подошли к Басманову, то первый Васька Белый бросился на землю и растянулся у ног царского воеводы.
Басманов сказал им:
— Государь-царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич велел вам говорит: по вашим лихим, и беззаконным, и богомерзким делам довелись вы жестокой лютой казни, но ведомо ему, государю, и то, что вы на такое богопротивное дело, чтобы подняться бунтом на своего государя, пустились не по измышлению своему, а по своей дурости, слушаясь пущих заводчиков всякому злу; того ради царь-государь для вашей мужичьей простоты, милосердуя о вас, прощает вас: какие есть промеж вас дети боярские и другие служилые люди, те будут испомещены, где государь укажет, а которые из вас есть бывшие боярские люди и беглые крестьяне, и тех государь велит записать в свои дворцовые волости, а ваши прежние вины вперед вспомянуты не будут; и такая великая милость вам дается на том, чтобы вы тотчас без малейшия волокиты связали и привезли к нам живого Юрку Кудеяра, изменника и ко всякому злу заводчика и первого нашего великого государя лиходея. А приведши сюда к нам Кудеяра, побросайте всякое оружие, какое у вас есть, заберите с собой лошадей, у кого целы остались, возьмите свои все животы и ступайте за нами. Вашей раз-бойничной рухляди разбору не будет, для того что по царскому милосердию всему погрёб, и вам за все ваши прежние худые дела прощение сталось. А буде кто из вас оружия всего не отдаст и не положит и потом у кого сыщется хоть один малый нож, и такой человек из вас повинен будет смертной казни безо всякия пощады. Вот вам царская воля объявлена. Ступайте и приведите сюда Кудеяра, а я буду здесь ждать.
Атаманы ушли в стан и ударили в бубен, который достался Кудеяру при разгроме каравана на Муравском шляху.
Собрался круг.
Васька Белый, который перед Басмановым не смел пошевелить языком, теперь стал громче всех говорить:
— Согрешили мы тяжко перед Богом и перед царем-государем, пустились на дурные и богомерзкие дела, людей многих грабили и убивали, а наипаче согрешили мы тем, что поддались на лесть еретика, ведуна, изменника Кудеяра и учинили мятеж против государя. Я думаю, братцы, все то сталось его еретическим ведовством, что он напустил на всех наших оману и неразумие, и оттого мы ему стали послушны и к его умыслу лукавому пристали. Ино видите: каков милостивец наш царь-государь! Чего только мы достойны по нашим винам, а он нам за все прощает, и не токмо что прощает, а еще и землями обещает пожаловать, только требует и велит, чтобы мы тотчас же без всякой волокиты выдали изменника Кудеяра его царского величества воеводе.
— Боже, спаси царя! — закричала толпа. — Чего тут думать! Отдать Кудеяра, собачьего сына! Берите, вяжите его, ведите к воеводе!
— Да где он? — закричали другие.
— Давеча кинулся в озеро и уплыл на ту сторону, — сказали третьи.
— А вы чего глазели? — раздались крики. — Что вам, буркалы вылезли, что ли? Зачем не подняли тревоги, зачем не бросились за ним в воду и не схватили его? Вот мы вас, сяких-таких детей, перебьем самих за это!
— Перебить, перебить! — кричали разбойники хором. — Зачем они, видевши, не закричали… Стало быть, они ему помогли уйти!
Как бешеные, кинулись одни на других…
— Стойте, стойте! — кричали те, на которых нападали. — Мы-то чем виноваты? Мы не видали! Что вы на нас? Вы, может быть, сами его спровадили! Нет, брешете, собачьи сыны, вы! нет, вы!..
