Апельсин потерянного солнца - Ашот Бегларян
Несмотря на ежесекундную угрозу жизни, спускаться в подвал Лара не хотела. Эрик не пытался уговорить её, так как прекрасно понимал, что угрюмая атмосфера подвала, полумрак, сырость, теснота и, наконец, элементарная нехватка кислорода лишь ускорили бы развитие болезни. Пока Анаит с Астхик вынужденно прятались в подвале, Эрик не отходил от супруги. А когда начинался зловещий свист снарядов в воздухе, он ложился рядом и крепко обнимал её, словно это могло бы спасти их…
Однажды Лара заснула прямо перед самым началом обстрела. Её не разбудил ни дикий звук рвущего воздух снаряда, ни страшный грохот разрыва. Пронесло и на этот раз, но теперь Эрика испугало выражение неземного покоя на лице супруги, он прислушался к её дыханию. Оно было ровным и безмятежным.
Эрик не стал будить жену. От неё исходило необычное внутреннее умиротворение. Да и кругом вдруг воцарилась поразительная тишина, не было слышно даже обычного после обстрела шума, когда люди ненадолго выходили из своих убежищ узнать о последствиях и эмоционально комментировали увиденное. А может, эта райская тишина лишь почудилась?..
Они не поняли, сколько времени это продолжалось — минуту или целый час, но очнулись одновременно. Лара как-то виновато посмотрела на Эрика и попыталась улыбнуться… Это было жалкое и тусклое подобие былой её солнечной, полной жизни улыбки. Подобно горевшей в военные вечера свече, Лара таяла на глазах, теряя день ото дня свою необычную красоту, которой так щедро одарила её природа…
Глава 6
Сержанту Багумяну оставалось служить всего полгода, но он уже сейчас рвался домой. Из письма младшей сестры Армен узнал о болезни матери. Родине грозила смертельная опасность, мать тяжело болела. Разве мог сын оставаться безучастным?..
Сержант подал рапорт на имя командира воинской части с просьбой о переводе служить в родной город, где дислоцировался гвардейский мотострелковый полк советской армии. Однако Армен знал, что если рапорт не удовлетворят, то он всё равно самовольно оставит часть и самостоятельно доберётся до своих, чего бы это ему ни стоило.
Не дожидаясь официального решения по рапорту, Багумян подошёл к замполиту дивизиона майору Чернобаеву и откровенно рассказал ему обо всём. Замполит уважал сержанта за высокую дисциплину, ответственность и грамотность. Армен помогал ему проводить политзанятия, нередко заменял его, готовил дивизионную стенгазету. Внимательно выслушав Багумяна, Чернобаев направился к командиру дивизиона.
Подполковник Федоренко был не только опытным офицером и строгим командиром, но и достаточно мудрым человеком.
— Нам всё равно его не остановить. Если не отпустим документально, то сбежит. Тогда нам придётся отвечать по полной и с довеском, — сказал он, пообещав решить вопрос с вышестоящим начальством.
Через два дня Федоренко вызвал к себе Багумяна вместе с командиром батареи капитаном Митрофановым.
— Товарищ сержант, с точки зрения воинского этикета мы, конечно, поступаем не совсем правильно. Но… но по-человечески я вас понимаю. На днях мы оформим документы, а пока идите служить и ни о чём другом не думайте.
На следующий день командиру дивизиона доложили, что сержант Багумян просит, чтобы его повторно приняли. Армен был не один, рядом с ним стоял рядовой Роберт Аванесян. Посмотрев в грустные, полные отчаяния глаза солдата, Федоренко сразу понял всё…
Через неделю Багумяну и Аванесяну были выданы предписание и аттестат на продовольствие сроком на четыре дня, до прибытия в мотострелковую часть в Степанакерте.
Молодые люди отправились в далёкий путь на поезде с крайне сложными и противоречивыми чувствами. Вместо естественного радостного волнения от предстоящей после долгой разлуки встречи с родными и близкими их обуревали разные тревоги и сомнения, обида, возмущение и гнев. Особенно тяжело было Роберту, он ехал, по сути, в никуда: дом достался чужим, а о судьбе отца и сестры не было никаких вестей. Армен старался успокоить товарища, а сам то и дело нервно сжимал кулаки. Решили вместе поехать сначала в Степанакерт, домой к Армену, и там попытаться узнать что-либо о родных Роберта…
Мерный стук колёс и покачивание-убаюкивание вагона не действовали на ребят умиротворяюще. Внезапные приступы беспокойства и бессильной ярости сменялись проблесками надежды на то, что ещё можно что-то предотвратить, исправить, вернуть…
Глава 7
Степанакерт был совершенно не похож на себя. Всегда опрятный, зелёный, уютный и весёлый город сейчас имел вид большой, полуразрушенной, заваленной всяческим мусором деревни. Побитые здания стояли понуро, хмуро глядя на холодную улицу тусклыми глазницами окон, обтянутых целлофановой плёнкой вместо стёкол.
Блокада и регулярные артиллерийские обстрелы привели к закрытию заводов и фабрик, школы не работали, не функционировал общественный транспорт. Вместо автомобилей на улицах города можно было увидеть коров, небольшую отару овец. Трагический, казалось, нескончаемый рёв осла нагонял на людей ещё большую тоску и чувство беспросветности. А первые петухи в городе начинали перекличку ещё до наступления полуночи: не спалось и птицам, и они перестроились на военный лад.
Необычную картину «деревня в центре города» довершал всадник на коне — беженец, вернее ВПЛ — внутренне перемещённое лицо, человек, который вынужден был покинуть свой дом, спасаясь от смертельной опасности. В Степанакерте таких было много, город не был готов принять их, и ютились они где попало. Порой местом для ночлега им служил городской газон, на котором днём пасся пригнанный из деревень скот. Но, как водится, град бьёт по битому месту: именно эти люди чаще всего становились жертвами беспорядочных вражеских артобстрелов и бомбёжек…
Единственная связь с внешним миром поддерживалась на вертолётах через горы. Винтокрылая машина, рискуя собственной безопасностью, доставляла в город медикаменты и гуманитарную помощь, а отвозила в Ереван тяжелораненых, в надежде, что столичные врачи сумеют спасти им жизнь.
На таком вертолёте Армен и Роберт пробились на свою зажатую в кольце и истекающую кровью родину. Предки Роберта тоже были карабахские, хотя он сам родился в Сумгаите. Парень в душе очень надеялся, что отец и сестра сумели вырваться из ада и найти приют в старом дедовском доме в деревне, куда раньше они беззаботно приезжали летом отдыхать…
Глава 8
Мать едва узнала сына.
— Армен? — тихий вопрос прозвучал не как удивление по поводу его неожиданного появления, а
