Александр Волков - Скитания

«Судьба ко мне немилостива», – грустно решил Джордано.

Бруно быстро собрал то немногое, что захватил из монастыря. Он готов бежать от преследователя, но какой выбрать путь?

Три дороги вели из Рима. Одна в Неаполь, по которой недавно приехал Джордано. Другая шла в противоположную сторону через Чивитавеккью к Ливорно и Флоренции. Этой дорогой вдоль морского побережья ехали Алессо и Джордано, когда везли мессеру Бальони ноготь святой Репараты. Оба эти пути были закрыты для Бруно. Возвращаясь в Неаполь, он встретится с Ромеро, а знакомый путь во Флоренцию невозможен, потому что Хиль, приехав в Рим, по всей вероятности, погонится за беглецом именно по этому пути.

Но оставалась третья дорога, имевшая направление на север, через Терни и Сполето к Адриатическому морю. По этой дороге и решил после недолгого размышления пуститься Бруно. Чтобы не оставлять за собой следа, он не стал нанимать мула.

Дело клонилось к вечеру. Джордано прошел через городские ворота незадолго до их закрытия и зашагал по дороге, справа от которой протекал Тибр.

Бруно не ошибался в своих предположениях: одноглазый монах узнал о том, что Джордано поехал в Рим, от случайно встреченного в городе отца бенедиктинца. Ромеро поспешил с этой новостью к дону Марио.

– Вы принесли мне важную весть, брат Хиль! – сказал приор.

С тех пор как испанец получил в иезуитском ордене сан, почти равный его собственному, дон Марио уважительно звал Ромеро на «вы», хотя среди доминиканцев их положение неизмеримо разнилось.

– Но вы даже не подозреваете, какое огромное значение она может иметь для вас лично! – продолжал мессер Порчелли, и Хиль насторожился. – Вчера я получил из Рима письмо от нашего высокого покровителя, кардинала… Не будем называть имени, вы знаете, о ком я говорю.

Ромеро утвердительно кивнул головой.

– И, судя по этому письму, нашей многолетней борьбе с мессером аббатом может прийти конец. Монсеньер кардинал пишет мне совершенно откровенно, что духовное начальство поощряло эту борьбу, потому что она была ему выгодна. Из моих донесений в Риме узнавали все о действиях мессера Паскуа, но и о моих собственных поступках там было так же хорошо известно из писем аббата. В католическом мире умеют пользоваться принципом: «Разделяй и властвуй». Но теперь положение изменилось.

– Надеюсь, в нашу пользу, мессер? – живо спросил Хиль.

– Безусловно, в мою, – ответил дон Марио, и его стан выпрямился. – Наверху нашли, что, покровительствуя безбожнику Бруно, мессер аббат зашел слишком далеко, и его позднее раскаяние не меняет дела. Монсеньер прокуратор решил: если брат Джордано будет осужден, то аббатом монастыря Сан-Доминико Маджоре станет дон Марио Порчелли…

Лицо Хиля Ромеро выразило при этом радость, какой требовали обстоятельства.

– Но я скажу вам больше, брат Хиль, – продолжал дон Марио, опьяненный грядущим успехом. – Когда аббатом будет мессер Марио Порчелли, то приором будет мессер Хиль Ромеро!

Неожиданное заявление приора оглушило испанца, как громом.

– Я… приор… вы… меня…

– Да, я избрал вас, дорогой брат, – торжественно подтвердил дон Марио. – Кто еще, кроме вас, поможет мне поддержать твердой рукой порядок в монастыре и искоренить козни паскуалистов!

Опомнившись, Ромеро принялся заверять мессера Порчелли, что, когда тот станет аббатом, он не найдет себе более верного и усердного помощника.

Совещание двух высокопоставленных иезуитов закончилось решением во что бы то ни стало поймать Джордано Бруно. Ведь если он не будет осужден, то и аббат Паскуа не потеряет своего поста и не осуществятся радужные надежды его врагов.

Хиль Ромеро выехал из Неаполя на другой день. Гонимый неожиданно открывшейся перед ним блестящей перспективой, он совершил путь так быстро, что у ворот папской столицы встретился с погонщиком мулов, отвезшим письмо Джордано и возвращавшимся домой. Испанец узнал парня, он сам не раз пользовался его услугами.

«А что, если этот погонщик связан с Бруно? – мелькнула мысль в голове Хиля. – Тогда я смогу выведать от него, где искать беглеца!..»

Ромеро остановил погонщика. Напомнив ему о прежних встречах, он с притворным беспокойством зашептал, оглядываясь по сторонам:

– Слушай, друг, помоги мне разыскать в городе брата Джордано!

Погонщик опасливо посмотрел на монаха.

– Я вижу, ты мне не доверяешь, но я привез брату Джордано важное известие: за ним гонятся враги! И если я не смогу его предостеречь, инквизиция может схватить его сегодня же ночью. Ты еще сомневаешься во мне? Так вот же: клянусь страданиями Христа, что я желаю брату Джордано только добра!

И он торжественно перекрестился.

«Я неповинен в грехе клятвопреступничества, – с иезуитской изворотливостью оправдался перед собой Ромеро. – Я желаю спасти душу брата Джордано, а это высшее благо, какое только можно сотворить для ближнего своего».

Одураченный парень выдал Хилю местопребывание Бруно, и вскоре коварный монах уже стоял у ворот монастыря Санта-Мария сопра Минерва. Ромео узнал у привратника, что Джордано направился к северным воротам города.

«Бруно бежит на север. Я поступил бы так же на его месте, – решил доминиканец. – Теперь он в моих руках!»

Обращаться за подкреплением к властям Ромеро не захотел. Это стоило бы многих хлопот, и беглец за это время мог скрыть свои следы.

– Я справлюсь с ним один, – самоуверенно сказал себе Хиль и бросился в погоню.

Городские ворота были уже закрыты, когда Хиль подъехал к ним, но это не остановило настойчивого преследователя. Он вызвал начальника стражи и предъявил ему листок пергамента, где было написано: «Ad majorem Dei gloriam»,[179] и стояла печать инквизиции.

Документ, служивший удостоверением агентам зловещего судилища, открывал все двери. Монаха пропустили беспрепятственно, и копыта его мула застучали по камням Фламиниевой дороги.

Джордано успел отойти несколько миль от города, как услышал сзади топот копыт. Кто-то нагонял его. Бруно оглянулся: на всаднике белела ряса под черной мантией… Доминиканец!

Недоброе предчувствие кольнуло сердце Бруно, и он поспешил сойти с дороги. Поздно: преследователь уже увидел его.

– Остановитесь, брат Джордано! – хрипло закричал Хиль. – Остановитесь!

Бежать было бесполезно: разве опередишь мула? Бруно обернулся к врагу:

– Что вам от меня нужно?

– Я имею приказ мессера аббата задержать вас и доставить в Неаполь!

– А если я не подчинюсь? – вызывающе спросил Джордано.

Он прислушивался: не было слышно больше ни звука, значит, Ромеро гнался за ним один.

– Я заставлю вас следовать за мной! – грозно заявил Хиль.

Он спрыгнул с мула, выхватил из-под рясы кинжал и бросился на Джордано. Тот встретил его также с кинжалом в руке. Вид оружия охладил пыл испанца. Он стал вертеться вокруг противника, стараясь все время видеть его зрячим глазом. Джордано поворачивался, не выпуская врага из виду.

Из-за раздвинувшихся туч выглянула луна и озарила местность. Безлюдно и тихо было вокруг, лишь вдали чернело какое-то строение, и из окна его мирно светил огонек. Близ дороги шумел Тибр, полноводный от недавних дождей.

Противники незаметно сошли с дороги и приблизились к берегу реки.

Теперь они стояли на мокрой земле, покрытой редкими пучками травы.

Наконец Ромеро, потеряв терпение, бешено бросился на врага. Удар кинжала приняла кольчуга, и оружие только разрезало мантию и рясу. Испанец отскочил на шаг назад, чтобы снова напасть, но этот шаг оказался для него роковым. Прямо за ним был обрыв, он этого не видел. Хиль поскользнулся на мокрой траве, потерял равновесие и с воплем рухнул в воду.

Потрясенный Джордано бросился к краю обрыва и посмотрел вниз.

– Брат Хиль! Где вы?! Отзовитесь! Я помогу вам!..

Ответа не было. Волны разбушевавшейся реки шумели глухо и однообразно… Тьма окутывала окрестность и как будто окутала душу Бруно.

«Так вот чем закончилась наша многолетняя вражда, – скорбно думал Джордано. – Но видит бог, не я повинен в ней. Я предлагал Луису руку примирения, когда мы встретились в монастыре, а он отверг ее. И вот я – убийца! Невольный – но убийца…»

Глава вторая

Жребий брошен!

Джордано решил укрыться от ищеек инквизиции у друга Алессо Ронка. Это был смелый шаг – направиться туда, откуда он убежал, но Бруно отважился на него после долгого размышления. Монастырская инквизиция будет ожидать известий от Хиля Ромеро, а труп его на дне Тибра. Много дней пройдет, прежде чем выяснится судьба испанца, но и тогда инквизиторам не придет в голову разыскивать следы беглеца на дороге в Неаполь.

Бруно повернул к Риму. Бесполезно и даже опасно было приближаться к городским воротам ночью, и беглец стал искать приюта до утра. Он направился к огоньку, мерцавшему под деревьями. Огонь светил из окна скромной гостиницы, всегда готовой открыть двери запоздалому путнику.