Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание
Святослав вернулся на киевский берег.
— Крут наш молодой княжич, — заметил кто-то из беженцев, — но справедлив. Такой, ежели станет Киевом править, не дозволит печенегам у самых стен отираться!
До утра лодиями перевезли всех людей с малыми пожитками. Возы они оставили в лесу, прикрыв срубленными ветками, а выпряженных лошадей несколько возниц собрали в табун и также переправили в Киев.
На заре турьи рога протрубили «поход», и из града потекли конные сотни и тысячи облачённых в доспехи воинов Старой Дружины. Через брод они переплывали на ту сторону Непры, и розовые отблески восходящего солнца играли на стальных шеломах и кольчугах, стекали вместе с каплями воды с конских крупов. Это было необычайно красивое зрелище, усугублённое чувством, что не всем из этих «воинов Зари» суждено вернуться домой.
У Святослава, наблюдавшего за переправой с высокого берега, тоскливо щемило внутри. Ему хотелось немедля пришпорить коня и присоединиться к всадникам, но он понимал — нельзя, и только глядел вослед, до боли сжимая рукоять не вынутого из ножен меча.
Паром ходил гружёным теперь от киевского берега, переправляя возы с запасным оружием и провизией. Но вот обоз скрылся за лесом, и наступила тишина, словно и не было никакой войны.
День за днём потянулись в томительном ожидании. На Святослава вновь стала накатываться обида из-за того, что ему с Малой Дружиной не позволили идти в боевой поход. С одной стороны, он соглашался: «Верно, в сече мы ещё не проверены, много лишней крови может пролиться, а град кому-то тоже оборонять нужно. Однако ежели нас за стенами беречь, то откуда тогда набраться воинского опыта, как проверить силу и испытать храбрость?» — думал он.
Так, подобно щепкам на непровской волне, бились мысли, то оправдывая наказ матери и Свенельда, то негодуя на него. Святослав ходил хмурый и неразговорчивый, даже Ладомила была не в силах развеять его тоску.
Наконец, прискакал гонец и сообщил, что Старая Дружина приняла бой, печенеги в открытой сече рассеяны и теперь отдельными отрядами продолжают рыскать по городам и весям, постепенно отходя к своим границам.
Разговор происходил в гриднице. При последних словах гонца Святослав вскочил, глаза его блеснули вызовом. Он едва дождался, пока воин уйдёт, и тогда набросился на мать и Свенельда:
— Где же ваши печенеги? Осада, говорите? Если сейчас не отпустите, теперь точно уйду!
Ольга взглянула на Свенельда, потом вздохнула и устало опустилась на лаву. Воевода понял её.
— Что ж, мать княгиня, — нарочито торжественно проговорил он, — пора, пожалуй, и Малой Дружине в походе поучаствовать, своё воинское умение показать. Как скажешь, светлейшая?
Ольга лишь махнула рукой.
Святослава будто ветром вынесло из гридницы, не заметил, как и в седле оказался. А киевский люд, узнав, что печенеги отбиты и осады не будет, радовались и кричали:
— Слава Ольге-матери, премудрой княгине!
— Слава темникам русским!
— Слава богам киевским!
Сообщение Святослава о выступлении в поход вызвало у молодых дружинников бурный восторг. Начались сборы и построение. Дав наказ провести перекличку, Святослав вспомнил, что в спешке ни с кем не простился, и вернулся в терем.
Ладомила встретила его с заплаканными очами, но на долгие утешения не было времени.
— Не печалься, Ладушка, — сказал он, — я скоро вернусь.
— А вдруг тебя убью-у-т? — всхлипнула она, уткнувшись ему в плечо.
— Ну что ты, глупенькая, нас боги будут хранить, сила Прави, а ещё твои молитвы, ты ведь будешь молить за меня Перуна?
— Буду молить всех богов пять раз в день!
— На мать не серчай, постарайся поладить с ней. Мне пора! Простимся здесь, не люблю чужих глаз…
Потом он сбежал в гридницу к матери, которая о чём-то говорила со Свенельдом. Увидев сына, Ольга подошла и порывисто обняла его:
— Сынок! Воевода едет с тобой, обещай его слушаться во всём, не лезть на рожон, беречь себя и своих дружинников, обещай!
Растроганный Святослав обещал слушаться Свенельда и радеть о безопасности юных соратников.
— Позаботься о Ладомиле, мамо, — шепнул он на прощание, — Яро-бог благословил нас наследником…
Ольга вскинула очи, затем отвернулась, смахнув набегающую слезу. По выражению лица княгини трудно было понять, как она восприняла весть.
— За теремные дела не волнуйся, — наконец обронила она. — А ты, воевода, — повернула голову к Свенельду, — гляди, чтоб… — Голос Ольги осёкся.
— За княжича головой отвечаю, — заверил Свенельд.
— Кого вместо себя порядок в граде блюсти оставляешь? — справившись с минутной слабостью, уже окрепшим голосом спросила княгиня.
— Прошу твоего позволения, светлейшая, сына моего Гарольда с полками оставить. Как за порядком следить, он знает, когда стражу менять, кого где ставить — всё ведает. Ежели, конечно, княжич не против, — повернулся он к Святославу, — Гарольд ведь в его дружине состоит…
— Что ты, вуйко, как я могу быть против, — смутился Святослав.
— Что ж, сын твой хоть и молод, но дело знает, — согласилась Ольга. — Пусть каждый день утром и вечером ко мне с докладом является, что и как в граде творится.
— Само собой, мать княгиня! — ответил довольный Свенельд.
Узнав, что его оставляют, Гарольд был совсем не так обрадован, как отец. Он мечтал о боевом походе вместе с дружиной, но приказ есть приказ, и Свенельдич остался исполнять обязанности начальника киевской Стражи.
А Малая Святославова Дружина уже выходила из ворот Стана. Впереди ехал Свенельд на вороном коне, за ним юный княжич на белом скакуне, а следом — всё младое воинство со своими сотниками и темниками.
Проезжая мимо Перуновой горы, дружина, вынув мечи, положила их на правое плечо, отдавая честь Великому Могуну, служителям и славянским Богам.
Выйдя к берегу Непры, увидели, что люди сгрудились вокруг каких-то возов, переправленных с левой стороны.
Один из охоронцев, подъехав к Свенельду, доложил:
— Обоз с ранеными прибыл, воевода, среди них темник Издеба!
— Издеба? Да ведь рекли, что он загинул!
— Темник в бою прямо в лицо рану получил, весь кровью залился и упал с коня, думали — мёртвый. А потом, когда раненых собирали, стон услышали… Да вон он, на третьем возу, — указал воин.
— Издеба не убит!..
— Рану получил…
— В Киев вернулся! — прокатилось по рядам.
Лицо Святослава сияло радостью. Они с воеводой подъехали к возам, спешились и подошли к третьему из них. На сене, раскинув руки, лежал темник, голова его была обвязана белой, местами окровавленной холстиной, так что виднелся только правый глаз и угол рта.
— Ты жив, Издеба, дружище? — наклоняясь к раненому, спросил Свенельд.
— Издеба! — эхом повторил Святослав.
— Жив… — едва слышно ответил темник, с трудом разлепив спекшиеся уста и глядя на воеводу мутным оком. Потом перевёл взгляд на Святослава. — Ещё повоюем, княжич… — прохрипел он.
— Раненым обеспечить уход, к Издебе приставить лучшего лекаря! — распорядился Свенельд, и они сели на коней.
Неожиданное воскрешение Издебы вселило в Святослава ещё больше радостной уверенности. Темник жив, Малая Дружина идёт в настоящий боевой поход, — эти вести придавали необыкновенную силу, а тело казалось вовсе невесомым. Княжич едва сдерживался, чтоб не пуститься в удалой пляс вместе с конём.
Выйдя к броду, юные воины слезли с лошадей и, держа их на поводу, вошли в воду и поплыли, цепляясь за конские гривы. На середине Непры было самое сильное течение, влекущее вниз. Но вскоре приблизился другой берег, поросший кустами и старыми вербами. Дружинники вместе с лошадьми выходили на песок, выбирались на дорогу и выстраивались в прежний порядок. Когда пересчитались, удостоверились, что никто не утонул и не потерял коня.
— Добре ходите, младые вои, через Непру! — похвалил Свенельд.
— Имемо гобзитися! Рады стараться, воевода! — весело отвечала молодёжь.
Конница резво поскакала вперёд, оставила позади луга, прошла через лес и спустя несколько дней уже входила в Черниговские земли. Конские следы на дорогах сплетались и расходились во множестве, но юные вои хорошо различали, где прошла русская конница, а где — печенеги. Следы и остатки кострищ стали попадаться совсем свежие, — не сегодня завтра они настигнут Старую Дружину и, может быть, вступят в настоящую схватку с врагом. Скорее бы!
Но Свенельд охладил их нетерпение, приказав раскинуть походный стан, хорошо выспаться и отдохнуть.
Расседлав коней, расположились у небольшой речушки. Повечеряв, юные вои тут же заснули крепчайшим молодым сном, едва коснувшись головой подложенной котомки, седла, а то и просто кулака.
Погасла вечерняя Заря, и наступила тихая ночь. Изредка слышались только вскрики ночных птиц да шуршание в сухих стеблях мелких животных. Вокруг лагеря прохаживались одинокие фигуры дозорных да фыркали кони, щипавшие сочную траву у реки. Насытившись, они ложились тут же отдыхать после трудного дня и засыпали, порой вздрагивая в своих лошадиных снах. Даже беспокойный Стрибог затаился средь веток деревьев, ведя чуть слышный шёпот с лесными и полевыми Дивами. А в синие небесные степи вышел Велес-бог и погнал звёздные стада по ночной Сварге.
