22 июня, ровно в четыре утра (СИ) - Тарханов Влад

Примерно с десятого — одиннадцатого числа противник стал накапливать силы на правом берегу Днестра, стараясь мелкими группами провести разведку, выяснить расположение огневых точек, по выявленным позициям вела огонь вражеская артиллерия и работала авиация. Противник искал возможности форсировать реку, причем кроме румынских батальонов были замечены и немецкие части. Штаб уркепрайона располагался в Карповском яру, большом ущелье между холмами, в живописном месте, прямо в одном из стен ущелья было выбито помещение, к которому проведена связь. Условия были спартанские, но сюда стекалась вся информация о положении дел на позициях укрепрайона, так что условия условиями, а воевать все равно надо. На плиточке закипел чайник. Сергей Александрович воспользовался небольшой паузой, запарил крепкую заварку: только ядреный напиток позволял ему быть постоянно бодрым. К чаю было несколько сухарей да пара отварных вкрутую яиц. Решил, что этого будет достаточно, но только приступил к чаепитию, как раздался звук вызова полевого телефона.

(немецкие саперы готовятся к переправе через Днестр)

Рано утром гарнизон ДОТа в Серебрии был поднят по тревоге. До этого дня эта точка в боях участия не принимала. В основном, благодаря выдержке командира и небольшой толике удачи. Их огневая точка имела одно орудие и три пулемета на станках, но противник пока что об их позиции ничего не знал. Дот 96 прикрывал место, очень удобное для переправы противника. В этом месте река сужалась, значит, навести понтонную переправу было проще, плюс на левой стороне был довольно обширный пляж, на который было удобно производить высадку десанта. Конечно, после этого все равно надо будет подниматься по дорожке вверх, но место было очень и очень удобным. И почему до сих пор враг не стал тут наводить мост, было странностью. Но вчера на нашем берегу появилась разведка противника, по которой отработал соседний 90-й пулеметный ДОТ. Ближе к обеду раскрывшая себя точка была плотно обстреляна с противоположной стороны вражеской артиллерией, точка была разрушена, из его гарнизона уцелело только двое раненых красноармейцев, отправленных в тыл.

А рано утром стало видно, что готовится переправа. Сначала к берегу пристала группа саперов, переправившаяся на надувных лодках. Лейтенант Филимонов приказал ждать. Он был молод, горяч, но выдержка у него была знатная. Понимал, что как только откроет огонь, враг сделает всё, чтобы их огневую точку уничтожить. Поэтому он поставил себе целью уничтожить как можно большее количество врагов, а там надо будет надеяться на крепость стен, и на то, что сделано укрепление по уму. Саперы стали готовиться к наведению переправы, время для защитников Дота тянулось медленно, словно песок в песочных часах, когда дырочка тоненькая-тоненькая. Но вот понтоны были кинуты и по мосткам стала переходить на берег пехота, скапливаясь на пляже. Наверное, там собралось больше двух рот, а еще не менее плотный поток шел по мосту. Понимая, что еще немного и враг начнет движение, командир отдал приказ на открытие огня. Расчет орудия открыл огонь по переправе, а пулеметы стали отрабатывать по плотной толпе, сгрудившейся на пляже. В ДОТе сразу стало жарко и душно, включилась вентиляция, вытягивая запах сгоревшего пороха, на бетонный пол падали со звоном гильзы, раз за разом ухала в каземате трехдюймовка, посылая снаряд за снарядом. После первых двух выстрелов удалось пристреляться, вскоре понтонный мост был разрушен и снаряды выкашивали пехотинцев противника, пытающихся уцепиться за понтоны. В это время на пляже был ад, огонь из трех станковых пулеметов, глотавших ленту за лентой, был чудовищный по своей эффективности: слишком много людей скопились на узкой полоске земли. За время короткой бойни батальон вермахта перестал существовать. И всё было бы хорошо, вот только молод и горяч был лейтенант Филимонов, опыта у него боевого не было, от слова совсем, как и не было у его огневой точки прикрытия полевых частей, а без этого ДОТ слеп, и становится инвалидом.

А враг был опытный, и имел серьезный опыт взятия самых мощных укреплений: Польша, Бельгия, Голландия и Франция могли это подтвердить. Немецкие саперы были образцом штурмовых подразделений, они не только наводили мосты или строили укрепления, минировали и разминировали местность, они первыми высаживались на вражеский берег, захватывая плацдармы, они были способны удержать место переправы до подхода подкреплений, справиться с ДОТами и танками противника — своеобразные универсальные солдаты Третьего Рейха.

Вот и сейчас они не оплошали — как только большевистская точка проявила себя огнём, они смогли пробраться под кручу, оказавшись в «мёртвой зоне» для пулеметов противника. А потом стали взбираться по крутому подъему, стараясь быть вне зоны видимости для защитников укрепления. Им повезло: они заходили со стороны разрушенного прошлым днём ДОТа, и там не было полевых частей, сосредоточенных в совершенно на другом участке фронта. Если бы Степан Филимонов вспомнил требования Устава, и вывел наружу секрет с ручным пулеметом, может быть, они бы не дали подняться саперам врага, но этого не случилось. Слишком увлекся лейтенант добиванием немецких солдат, слишком сильным было его воодушевление, восторг от вида поверженного врага. Взобравшись на крутой берег, саперы разделились. Одна группа быстро нашла воздуховод, прикрытый колпаком, вторая же подобралась к бронедвери в тылу огневой точки, дверь минировали. В это время в отверстие воздуховода налили бензин, после чего туда последовала граната, сильный взрыв оказался для защитников полной неожиданностью, большая часть из них была сильно контужена, А тут рвануло и бронедверь, в открытое отверстие полетели гранаты. В плен попали трое контуженных бойцов, командир погиб, пытаясь отбить неожиданную атаку, погиб одним из первых — разрыв немецкой «колотушки» не дал ему и шанса на жизнь.

(на днестровских кручах)

Запись в журнале боевых действий: «17.7… Переправа мелких групп противника в районе Бронница. Нарушение связи с 53, 51, 40 и 41 ОПБ. Вызвана авиация — не действовала, авиация противника действовала совместно с артиллерией. Отсутствие сопротивления полевых войск (528 сп) против переправившихся частей противника, слабый артиллерийский огонь по противнику.»

19 июня 1941 года

Аэродром 5 сбап

— Савельева ко мне!

Голос командира 5 скоростного бомбардировочного полка напоминал рык, посему дежурный рысью бросился выполнять приказ командира — попасть под тяжелую руку начальства не хотелось. Крепкий, похожий на медведя телосложением сибиряк отличался характером спокойным, без этого в бомбардировочной авиации никак, но если его разозлить… в общем, не надо злить медведя, целее будешь, старая народная мудрость.

Феодосий Порфирьевич Котляр попал в авиацию далеко не сразу. Он был призван в ряды РККА в 1926 году. Попал в артиллерию, остался на сверхсрочную службу, а уже с 1929 года переведен в ВВС, закончил летную школу в Вольске, потом 3-ю летную школу им. К.Е. Ворошилова в Оренбурге, служил летчиком-инструктором в Харькове, в 1938-м закончил Военную академию РККА им. Фрунзе, в 1938-м году стал командиром тяжелого бомбардировочного полка, вскоре полк получил новые машины СБ и стал уже 5-м скоростным бомбардировочным полком, принимал участие в походе на Западную Украину, потом участвовал в Советско-Финляндской войне, где полк воевал грамотно, потеряв за все время боев только три машины. К началу Великой Отечественной войны полк получил новые машины Пе-2, но летать на них было некому, их просто не успели освоить. Тем не менее, полк участвовал в налетах на территорию Румынии, отличился при бомбардировке Галацкого моста.

Вот в палатке командира появился старший лейтенант Савельев, он попал в бомбардировочную авиацию из истребительной. Отвоевал в Испании, был ранен, комиссован, но сумел добиться возвращения в строй, вот только перегрузки при полетах истребителей для него были противопоказаны, врачи дали допуск только на бомбардировочную, Василий был и с этим согласен — без неба жить не мог.