Наталья Павлищева - Елена Прекрасная. Красота губит мир
– Эти шакалы только на предательство и способны! Нельзя простить их коварство и нарушение клятвы! Троя должны быть разрушена!
Троянцы бежали с криками, а ахейцы снова молча, но так, что у защитников Трои дрогнуло внутри. Нарушения клятвы и неправедного ранения своего предводителя ахейцы простить не могли…
В небесах сразу несколько богов и богинь, только что подбадривающих готовившихся к битве противников, взмолились:
– Зевс! Ну почему Афродите можно, а остальным нет?!
Тот махнул рукой:
– Делайте, что хотите!
Битва перед стенами Трои продолжилась уже с помощью богов и с их участием.
Но Елена всего этого не видела. К ней снова подошла Лаодика:
– Елена. Тебя Парис зовет…
– Кто?!
– Парис, – зашептала женщина, – он у вас дома.
– Как он там оказался?!
– Афродита помогла, – развела руками Лаодика.
– Афродита?!
Люди оборачивались вслед Елене, но совсем не так, как всего два часа назад. На нее указывали пальцами:
– Вон жена труса! Смотрите, идет супруга трусливого Париса!
Елена сжимала кулаки, зло шепча на бегу:
– Сейчас я ей покажу, как позорить всех!
Парис действительно был дома, он лежал, постанывая, а вокруг суетилось несколько рабынь, отирая кровь с царапины, нанесенной копьем Менелая.
– Почему ты здесь?!
Волосы Елены от спешки растрепались, голубые глаза из-за гнева стали темно-синими, губы дрожали, ноздри точеного носика раздувались.
– Меня Афродита перенесла, – развел руками Парис, мол, не мог же я противиться воле богини.
– Как ты ей послушен во всем, что касается предательств! Афродита! Афродита, где ты?! – Елена зарычала чуть тише Менелая перед схваткой. Парис смотрел на супругу с ужасом и восхищением. Почему-то такую Елену он хотел еще сильнее, чем ласковую и покорную. Женщина была неимоверно хороша в своем гневе.
Богиня возникла над приподнявшимся на локте Парисом:
– Ты недовольна, что я спасла твоего мужа?
– Спасла?! Теперь все будут показывать на него пальцем и учить детей, что это идет самый большой трус и предатель! И ты требуешь, чтобы я любила это ничтожество?!
Лучше бы она этого не говорила, потому что смутившаяся было Афродита, тут же воспрянула:
– Конечно, посмотри, как он хорош… как он ослаб в бою… как жаждет твоего внимания… жаждет тебя…
Возмущенная Елена не сразу сообразила, откуда грозит опасность, а потому не успела увернуться от стрелы вожделения, пущенной Эротом. Мгновение она стояла, словно наткнувшись на какую-то преграду. Афродита толкнула Париса:
– Пользуйся, дурак! Быстрей!
Парис действительно вскочил и бросился к Елене. Но та не собиралась так просто сдаваться:
– Нет! Только не он! Нет! Я не хочу!
Сопротивление жены разожгло Париса даже сильнее ее красоты, он овладел женщиной, почти ломая ее, и это понравилось!
Из-за двери за всей вакханалией наблюдала Креуса, она давно поняла, что Елена с Парисом не по своей воле, а теперь увидела, в чем дело, воочию. Женщина усмехнулась:
– Понятно…
И исчезла, как всегда, незаметно.
Сама Афродита, убедившись, что все по ее воле, поспешила обратно на поле боя, где вовсю разворачивалась драка не только между людьми, но и богами. Получив разрешение вмешиваться, боги не ограничились советами воюющим, но и принялись биться между собой!
Сначала после ранения Менелая троянцы, испытав мощный натиск разозленных ахейцев, стали отступать к стенам своего города. Гектор озирался, пытаясь понять, как можно поднять дух своих воинов, чтобы хоть жизни отдали подороже. Ахейцы не просто сильны, они еще и разозлились, правда, за дело, но что это теперь меняло? И вдруг он сообразил, что не видит среди ахейцев Ахилла!
Ахилл действительно в предыдущий день поссорился с Агамемноном из-за двух жриц, взятых им при очередной вылазке, и потому остался в шатре, с болью вслушиваясь в шум битвы.
Но его отсутствие на руку троянцам, осознав, что самого сильного воина нет, Гектор стал кричать об этом своим, призывая не бояться.
К этому времени вмешались и боги. Битва приняла совершенно невообразимый ход. Поскольку боги были невидимы, никто не мог быть уверен, что брошенное копье попадет именно туда, куда намечено, а не будет по пути отклонено какой-нибудь Артемидой или Афиной, остановлено Аресом или вообще развернуто вспять Афродитой…
Людей спасло только то, что постепенно боги принялись биться меж собой. Арес схватил чье-то копье и швырнул его в Афину. Та возмутилась:
– А?! Ты в меня?!
Вмиг была забыта вся дружба. Афина успела защититься эгидой и, подхватив с земли камень побольше, с силой запустила его в своего недавнего приятеля, сбив того с ног.
– Ага! – заорала богиня, уперев руки в бока, и тут же едва не пострадала от пришедшей на помощь Афродиты. – Ты-то куда лезешь, красотка?!
Где изнеженной Афродите тягаться с сильной Афиной, богиня любви отлетела в сторону, как щенок от ноги хозяина, держась за ушибленную грудь. Из ее прекрасных глаз брызнули слезы.
– Зевс, защити!
Громовержец пожалел дочь и прислал за ней колесницу, Афина вслед грозила кулаком:
– Я тебя и там достану!
– Зевс, она мне грозит!
– А зачем ты лезешь во взрослую драку? Я же вон не вмешиваюсь. Посиди рядышком, посмотри лучше, чтоб не получать синяков…
А на земле Арес встал за спиной Гектора и принялся направлять его удары и отклонять все, что летело в него самого. Диомед с изумлением увидел, как сначала само по себе пролетело тяжелое копье, потом камень, понял, что это невидимые боги тоже бьются. А уж когда Гектор стал просто недоступен для других, возмутился:
– Так нечестно, помогать только одним!
За его спиной тут же возникла Афина:
– Повоюем?
Она сделала для Диомеда богов видимыми и тот ужаснулся: в драке участвовали Гера и Артемида, Посейдон и Аполлон, хромой Гефест, то и дело подбрасывающий ахейцам новые копья взамен сломанных, и даже едва успевавший уворачиваться от стрел с помощью своих крылатых сандалий Гермес!
Арес, отводя от Гектора копье Диомеда, пущенное с помощью Афины, был ранен им сам и поспешил на Олимп, залечивать рану. Гектор понял, что рукой Диомеда управляет богиня войны и без Ареса троянцы потерпят поражение.
Но Гелиос уже почти прогнал свою колесницу по небу, намереваясь уйти на покой до следующего утра, снова наступало время прекрасной Эос… Войскам пришлось отойти, чтобы на следующий день начать все сначала.
На долину Скамандера и окружающие горы легли синеватые тени, на узкую галечную полосу шурша и чуть пенясь накатывали волны прибоя. В небе одна за другой загорались звезды, они отражались в воде и казалось, что неба со звездами два – одно вверху над головой, а второе протягивалось от берега вдаль до самого горизонта, хотя его не было видно. И такая стояла вокруг тишина, что людям было как-то даже совестно ее нарушать… Они молча собирали погибших, сносили их для погребальных костров, потом собирались вместе, чтобы вспомнить и назвать, кто же погиб…
Когда в ночи взметнулись искры этих костров, каждый смотрел и думал, что завтра, возможно, и его душа вот также отлетит вверх в черное небо. Но не было ни страха, ни робости. Ахейцы твердо знали, что они должны жестоко отомстить теперь уже не только за обиду, нанесенную когда-то давно Парисом Менелаю, но и за сегодняшнюю, за нарушение клятвы, за погибших друзей, за свои и чужие раны…
А троянцы понимали, что после сегодняшней битвы пощады уже не будет, и их слабость будет означать гибель всей Трои, смерть мужчин и плен женщин. И не было смысла кого-то винить в произошедшем, теперь были виноваты и правы все, а потому после рассвета битва продолжится. Надолго ли? Пока не погибнут все с одной стороны, это будет означать победу другой. Какой? Неизвестно, даже если по одну сторону троянских стен останется хоть один воин, он и будет победителем.
Зевс оглядел обитателей Олимпа, усмехаясь. Боги, решив лично ввязаться в драку на земле, немало пострадали. У кого-то перевязана рука, у кого-то нога, кто-то держался за голову. Афродита все стонала, картинно прикладывая руку к прекрасной груди и ежеминутно интересуясь у кого-нибудь:
– Синяк будет?
Конечно, при этом предлагалось со вниманием осмотреть грудь и, конечно, вопросы задавались богам-мужчинам. Афина хмыкнула и, подойдя к пострадавшей от ее же руки подруге, деловито потребовала:
– Давай, посмотрю.
Не успела богиня любви отказаться, как Афина во всеуслышание заявила:
– Синяка не будет, если не станешь показывать всем подряд!
Афродита обиженно отвернулась, мало того что сильно ударила, так еще и насмехается!
Зевс поднял руку, призывая к вниманию. Все затихли. Как-то рассудит их сегодняшнюю междоусобицу Громовержец?
– Завтра чтобы не смели вмешиваться в людские дела!
– Всем нельзя или некоторым можно? – Афина покосилась на Афродиту.
– Всем!
– А тебе? – теперь уже интересовалась Гера, потому что знала, что муж желает победы троянцам, в то время как она сама ахейцам.
