Валентин Гнатюк - Рюрик. Полёт сокола
Разъярённый потерей такого количества добычи и кнорра, Олаф готов был тут же прикончить неудачливого ярла, но трезвый расчёт взял всё-таки верх.
— Четыре года тому назад, когда я посылал вас с товарами как купцов в Альдогу, ты, бестолковый Лодинбьёрн, влез своей косматой головой в ненужную драку и потерял почти половину воинов. После этого набрал молодых словен, нянчился с ними, а потом они тебя самого едва не убили, да при этом сократили команду ещё на шесть воинов. Теперь ты лишил меня лучшего кнорра и богатой добычи! Ну почему самые тупые ярлы во всей Скандинавии именно у меня, что неугодного я совершил, если великий Один вместе со своим сыном Тором наказывают меня дураками? — Конунг орал своим громовым охрипшим от ледяного северного ветра голосом, но ярл видел, что он уже что-то решил про себя.
— Ты отдашь мне «Медведя», — повернувшись, неожиданно почти ровным голосом сказал Олаф.
Лодинбьёрн растерянно уставился на него, беспомощно захлопал глазами, а потом взревел, как раненый зверь, ухватив себя за волосы:
— Нет, конунг, только не это! Мой драккар, как я без него? — Потом выхватил свой большой нож и протянул Олафу. — Лучше убей меня, конунг!
Посчитав, что стенаний Лодинбьёрна достаточно для его наказания, Олаф чуть смягчил тон.
— Ты останешься во главе команды «Медведя», но это уже мой драккар, понял, косматый идиот? Но ты можешь вернуть себе драккар, — ещё более мягко произнёс Олаф, — если выкупишь его, заплатив за кнорр и добычу.
— Благодарю тебя, Олаф! — на лице ярла написалось облегчение. — Ты крут, но справедлив. Да хранит тебя Форсети, бог справедливости и правосудия! Я думал, пока возвращался в фиорд, и теперь знаю, как смогу вернуть тебе долг, и помимо того, ты будешь в состоянии построить не один новый кнорр! — ярл заговорил твёрже, когда заметил, что конунг внимательно смотрит на него. — Нужно идти в Альдожскую землю, там другие конунги берут хорошую добычу и богатеют очень быстро, почему же мы должны быть в стороне.
— Ты предлагаешь мне подбирать остатки того, что не захотели съесть другие? — презрительно воззрился на ярла Олаф.
— Нет, я предлагаю пойти туда, где не ходили другие, я знаю, что есть такие места, первый берёт всё. Это земли между Онегой и северной рекой Дину, протекающей через Словенскую Гардарику, у которой, говорят, берега серебряные, а дно золотое. Думаю, утрата кнорра — знак самого Одина, что нам нужно идти на словен, пока их разъедают распри.
— А ты забыл, что уже два года, как конунг ререгов укрепляет свой гард на Альдоге, забыл, что он разбил уже многих ярлов, которые пытались поживиться в его землях? И не из тех ли земель ты только что вернулся без добычи и корабля? — ехидно заметил Олаф.
— Нет, конунг, я не забыл, только я не собираюсь сражаться с воинами Ререга. Мы пойдём открыто, как мирные купцы, даже пошлину, э-э, за проход, оплатим, — криво усмехнулся ярл. — А потом славно погоняем лесных жителей, у которых прорва дорогих мехов, мёда, воску, прочных вервей, бочки доброй рыбы без костей и икры, а ещё, говорят, там много драгоценных каменьев и злата. Мы возьмём всё быстро и без особого риска, живых оставлять не будем, чтобы не донесли. И назад вернёмся так же, как мирные купцы, и снова, хе-хе, заплатим проходные!..
Олаф прошёлся своим твёрдым морским шагом туда-сюда, как будто привычно мерил ширину своего драккара где-то в море. Он остановился и ещё раз задумчиво смерил цепким взглядом медвежью стать ярла.
— Большие дела не делаются с наскока, — молвил он. — Этой осенью я должен везти товары в Бирку, вы с Гуннтором будете сопровождать меня. За зиму подготовим всё необходимое, и весной, если на то будет воля Тора, ты пойдёшь с отрядом из трёх драккаров, но… — Олаф помедлил, — старшим в походе будет молодой конунг, а ты — его надёжной спиной и крепкой рукой. Ты, ярл Лодинбьёрн, должен во всём слушаться молодого конунга и тем доказать ему и мне свою верность. Запомни, если с ним что-то случится, тебе и всей твоей семье лучше умереть сразу!
«Глупый Медведь, — усмехнулся про себя Олаф, провожая взглядом уходящего ярла, — пусть его пустая голова думает, что он пойдёт за простой добычей…»
Часть вторая
Полёт Сокола
Глава 1
Битва Тора
864 г. Стычка в Бел-озере, гибель Синеуса. Старый Уго доносит Олафу, что младший брат Ререга мёртв. «Мы, свободные люди фиордов, рождаемся, чтобы повелевать другими». Выступление Гуннтора в поход. По реке Сясь. Разбой на порогах. Посланник от боярина Гореваты. Месть мечника Хабука.
Торговый град Бел-озеро, что стоит на одноимённом полуночном озере, как и Ладога, находится на важном торговом пути. Из далёкой Асии купцы идут через море Хвалисское, Хазарию и Булгарию, через земли словенские прямо к загадочным полночным народам, охраняемым студёными морозами да свирепыми зимними вьюгами. Только отважные искатели диковинных товаров осмеливаются дойти сюда, а уж пройти далее в самую сказочную полночную Биармию и вовсе решаются самые отчаянные из тех купцов. И из далёких стран на самом краю земли, куда усталое солнце уходит спать после дневного пути, где обитают воинственные, не ведающие страха варяжские и нурманские народы, оттуда их купцы идут из своего Варяжского моря через озеро Нево. А из него либо по Свири, где вёрст за десять до впадения в Онежское озеро поворачивают в свирский приток Оять, что по-вепсски означает просто «ручей». С Ояти они попадают на Суду, а из другого притока Паши на Колпь и оттуда по Шексне на Волгу. Из Нево можно пройти и по реке Сясь на Чагоду и Мологу; оттуда опять же по Шексне на Волгу.
Онежское и Белое озеро соединяют волоки из впадающей в Онегу Вытегры до впадающей в Бел-озеро Ковжи. На южном берегу Бел-озера в месте впадения в него реки Шексны и был срублен град. Потому, едва вскроются полночные озёра да реки, начинается в Бел-озере великий и выгодный торг. Окрестные племена вепсов, корелов, мери, заволочской чуди привозят на торжище великолепные северные меха, коим нет равных по густоте и красоте «перелива», рыбий зуб с вырезанными узорами, а ещё каменья самоцветные да золото, коим, как гласят досужие купеческие байки, устлано дно сказочной реки, именуемой Полночной Двиной. Глазчатые бусы из Ладоги, варяжские мечи, застёжки, пояса, замки, огнива, фризские гребни, византийские стеклянные браслеты и амфоры, грецкие орехи, булгарские чаши, поморский янтарь, — чего только не встретишь на Белозерском торжище!
Нынче, с приходом молодого варяжского князя Синеуса, град Бел-озеро преображался. Строились новые склады для товара, настилались бревенчатые мостовые, укреплялся крепостной вал. Был подновлён и достроен бывший посадский терем, превратившись в княжеский. К нему прирубили на высоком каменном подклетье великую гридницу, чтоб собирать тут лепших дружинников, волхвов, купцов да бояр на совет княжеский, и поставили домы для доброй варяжской охраны. Понастроили много новых причалов, потому как каждая купеческая ладья несёт пополнение в городскую казну.
Вот ещё один из многочисленных гостей — юркий нурманский шнеккар — одолел долгий и трудный путь из своей далёкой Скандинавии и причалил к пристани Бел-озера.
— Мне нравится ваш град, тут хороший торг. Хочу привезти сразу несколько больших кнорров своих товаров, — говорил старый нурманский купец с седеющей бородой толмачу из местных, — только мне нужно найти хороший склад. — И он выразительно подбросил в руке монету.
— Это не трудно, я знаю несколько сухих и не старых помещений, — отвечал толмач.
Старый викинг придирчиво осмотрел все предложенные сараи, наконец выбрал два из них. В тот же вечер ударили по рукам, и на следующий день товар с нурманской лодьи перекочевал в склады.
— Мы завтра уходим, я тороплюсь, чтобы скорее привезти побольше товара, — довольно улыбаясь, говорил старый купец, прощаясь с толмачом.
На шнеккаре стали готовиться к отплытию. В это время к причалу подошла одна из местных плоскодонок, в которой сидели шестеро нурманских гребцов и три раба. Под окрики старшего рабы стали выгружать товары и носить их на торжище, несколько прохожих столпились вокруг, разглядывая и прицениваясь к новому товару. Один из гребцов старого купца, держа в руках запечатанный кувшин, сошёл со шнеккара на берег и пошёл в сторону торжища. Там он остановился около только что прибывших земляков, поговорил с ними и, передав кувшин, быстро проследовал в сторону складов.
Вскоре в ту же сторону прошёл и старый купец в добротной одежде с опушкой из соболя. Открыв тяжёлый замок одного из складов, он скрылся внутри. А ещё через короткое время из склада вышел старый согбенный рыбак в ветхой, пропахшей рыбой одежде и надвинутой на глаза засаленной войлочной шапке. Нетвёрдой походкой он поплёлся к торжищу, неся с собой смесь из запахов тины, рыбьего жира и сырой рыбы. Он чуть замедлил шаг возле шестёрки крепких нурманов, что сегодня пришли на плоскодонке и готовились к торгу, покрикивая на нерасторопных рабов и с удовольствием отпивая по очереди из кувшина. Проходя за спиной раба, несшего тяжёлый куль, «рыбак» лишь мимолётно коснулся его краем своего истрёпанного старого плаща из рыбьей кожи и пошёл дальше. Раб издал какой-то непонятный звук, зашатался, уронил куль на добротно одетого местного купца, что приценивался к товару, а потом с удивлённым ликом стал оседать на землю, ухватившись за одежду купца.
