Трагический эксперимент. Книга 2 - Яков Канявский
Он жил на небольшое пособие, которое царское правительство выплачивало ссыльным, однако этого пособия было явно недостаточно для того, чтобы выжить в условиях сурового климата. Большинство ссыльных жили на деньги, которые им присылали друзья или родственники. Сталин был среди них самым бедным: имевшиеся у него родственники не могли оказать ему сколько-нибудь существенной материальной помощи, и, кроме того, даже и в этот тяжёлый период он абсолютно ничего не просил у своей матери. Он приспособился к суровым условиям, в которых ему довелось оказаться, и даже умудрился написать во время этой своей короткой ссылки статью.
Прозябание в дикой сибирской глухомани давалось нелегко. Многие ссыльные сходили с ума, кончали самоубийством. Сталин и не думал сдаваться превратностям судьбы. Несколько раз из ссылок удавалось бежать – несмотря на смертельно опасную стужу и метели, туберкулёз и брюшной тиф. От тех лет, по словам дочери, Светланы Аллилуевой, у Сталина на всю жизнь осталась сильная и глубокая любовь к России: «Я не знаю ни одного грузина, который настолько бы забыл свои национальные черты и настолько сильно полюбил бы всё русское. Ещё в Сибири отец полюбил Россию по-настоящему: и людей, и язык, и природу. Он вспоминал всегда о годах ссылки, как будто это были сплошь рыбная ловля, охота, прогулки по тайге. У него навсегда сохранилась эта любовь», – писала Аллилуева. Её мемуары наполнены искренностью, любовью и болью, ей можно верить.
Русских было за что полюбить: беглого грузина, несмотря на откровенно нерусскую внешность и акцент, местные не выдавали. Секрет таков: «Он честно говорил ямщикам, что денег на оплату поездки нет, но вот пара штофов водки, к счастью, имеется, и он предлагает платить по „аршину водки“ за каждый прогон между населёнными пунктами, на сколько хватит этих штофов. Ямщик, конечно, со смехом начинал уверять, что водку меряют вёдрами, а не аршинами.
И тогда Сталин вытаскивал из-за голенища деревянный аршин – доску длиной 71 сантиметр, доставал из мешочка несколько металлических чарочек, плотно уставлял ими аршин, наливал в них водку. Это вызывало всеобщий смех, веселье… Такой подход превращал взятку из „подачки“ и „подкупа“ в товарищескую игру, лишал сделку её смущавшего людей неприличия, создавал ситуацию дружеского взаимодействия, так как нередко уже второй и третий „аршин водки“ распивался совместно… Он ехал – покуда хватит „аршина водки“ или нескольких аршинов, и так неуклонно и надёжно продвигался из Сибири в европейскую Россию, избегая всяких встреч с полицией», – живописал Вильям Похлёбкин. В начале 1911 года Сталин снял в Сольвычегодске комнату у Марии Кузаковой – вдовы, воспитывающей пятерых детей. Эта сильная и умная женщина, которая была намного старше своего молодого постояльца, сумела оказать ему моральную и прочую поддержку, необходимую для продолжения его революционной деятельности. Каждая попытка побега, предпринимаемая Кобой, вызывала у неё беспокойство: она боялась, что он когда-нибудь, пытаясь сбежать, утонет при переправе через реку – как, бывало, тонули другие ссыльные.
В результате возникших между Иосифом и Марией непродолжительных близких отношений в её простенькой избе в 1912 году родился мальчик, которого назвали Константином; ему дали отчество по имени уже умершего мужа его матери – Степанович. Уже с самых юных лет его характерная кавказская внешность стала контрастировать с внешностью его сверстников – белобрысых жителей Севера. Этот внебрачный сын, рождение которого семейная легенда увязывала с пребыванием Сталина в ссылке в Туруханске, в действительности был «плодом» предыдущей ссылки Кобы.
Среди ссыльных революционеров его вскоре начали узнавать. «Так это ты сын Джугашвили? Похож, похож…» – сказали ему как-то раз, когда он, ещё будучи ребёнком, играл с другими детьми на пустыре. Он после этого попытался узнать тайну своего рождения. Когда он стал расспрашивать свою мать, та, будучи человеком благоразумным и осторожным, ответила ему: «Ты мой сын. А об остальном ни с кем никогда не говори».
В Сольвычегодске 27 июня 1911 года закончился срок ссылки Кобы – а вместе с ним закончились и его близкие отношения с Марией. Однако, поскольку ему было запрещено жить в больших городах и на Кавказе, он выбрал себе в качестве места жительства город Вологду, расположенный на железной дороге, ведущей в Санкт-Петербург. Шестого сентября он тайно уехал из Вологды в столицу. Там он нанёс визит Аллилуеву и с его помощью связался с подпольной штаб-квартирой партии. Еще до отъезда в Петербург он обзавёлся паспортом на фамилию Чижиков: точнее говоря, ему отдал в Вологде свой паспорт некто Пётр Чижиков – большевик, у которого только что закончился срок ссылки. Этот подлог был очень быстро выявлен городской полицией. Девятнадцатого октября прокурору Санкт-Петербурга сообщили, что Джугашвили проживает по чужому паспорту. Было испрошено разрешение заключить Джугашвили под стражу и провести расследование в соответствии с указом о государственной безопасности. Кобу арестовали в конце октября и снова отправили в ссылку в Вологду на три года.
На пленуме ЦК РСДРП по предложению Ленина он стал членом ЦК и Русского бюро ЦК РСДРП. Об этом находившемуся в ссылке в Вологде Кобе по поручению В. И. Ульянова (Ленина) сообщил Г. К. Орджоникидзе. Он информировал Иосифа об избрании его в январе 1912 года на Пражской конференции в Русское бюро ЦК РСДРП (б) и в ЦК в целом. В ЦК ему поручили заниматься национальным вопросом.
Открывшиеся перед ним после решений Пражской конференции политические перспективы воодушевили Кобу. Теперь он фактически мог считаться третьим-четвёртым человеком в руководстве большевиков.
Уже в следующем году он написал статью «Марксизм и национальный вопрос», которая принесла ему репутацию специалиста по национальным проблемам.
Иосиф Джугашвили как член руководства большевиков не мог уже оставаться каким-то парнем Кобой. Известно, что за все годы у Джугашвили было 32 псевдонима. Обладая несколькими модификациями или вариантами своих псевдонимов и партийных кличек, Сталин употреблял их не как попало, а в определённой закономерности, например, в соответствии с тем или иным органом печати и даже временем.
Так же, доносами в полицию, он пытался расправиться со своим соперником, видным и авторитетным большевиком Степаном Шаумяном. «Руководствуясь не политическими или материальными побуждениями, а исключительно чувством мести, – отмечал в мемуарах эмигрант-меньшевик Анатолий Байкалов. – Шаумян, честный и порядочный человек, не мог сочувствовать тем „приёмчикам“, которые Сталин употреблял в борьбе с меньшевиками (грязная клевета, обвинения в растрате партийных денег, слухи о службе меньшевистских лидеров в охранке и т. п.), и часто жестоко ссорился с ним и угрожал ему партийным судом». Ради «дела революции» и собственных выгод методов Иосиф не выбирал.
В январе 1913 года у И. В. Джугашвили появился новый псевдоним. «К. Сталин» – так была подписана первая серьёзная крупная теоретическая работа «Марксизм и национальный вопрос», которую высоко оценил Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Интересно, что спустя годы именно по этому вопросу между Лениным
