Джайлс Кристиан - Ворон. Волки Одина
– Гвидо, – продолжал базилевс с хитрой улыбкой, – добился аудиенции у Папы. Улицы заполонили воровские шайки. Грабежи и убийства стали обычным делом. Бедняки винили богачей, а богачи – Льва.
– У Папы есть гвардейцы, – недоуменно сказал Сигурд.
– Недостаточно для того, чтобы навести порядок в городе, – ответил Никифор. – Они охраняют только дворец Папы и церкви.
– Как и всем богачам, Папе не хочется терять свои сокровища, – подхватил Вардан рассказ по кивку господина. – Он, конечно, послал гонца к Карлу, но когда разъяренные римляне стучали в дверь папского дворца, у франкского императора у самого были руки по локоть в крови язычников. – Вардан отхлебнул вина, больше для вида, и продолжил: – Я дал Льву то, что он хотел.
А хотел Папа, чтобы в Риме вновь стало спокойно. И Гвидо, торговец тканями из Венеции, подсказал ему, что в городе воцарится порядок, когда люди получат то, чего хотят, – крови. Сытые глаза заставят забыть о голодном брюхе. Надо лишь увести народ с улиц, а еще лучше – поманить их выигрышем. Предложение устраивать бои в Амфитеатре Флавиев возмутило Папу. Он разгневался, кричал, что гнусно и греховно отдавать арену под кровавые зрелища, как это уже было в истории Рима. Однако Гвидо не сдавался, говоря, что да, несколько смельчаков погибнет, зато римляне смогут спокойно ходить по улицам, а там и Карл подоспеет с войском.
Вот и все, что я понял сквозь винный дурман и приглушенную травами боль. Без сомнения, этот Вардан – скользкий, как угорь. Такие, как он, и медведя уговорят снять с себя шкуру и отдать вам. Что же до Папы Льва, он явно был неглуп, иначе не поднялся бы над всеми христианами. Тем не менее он согласился на план Гвидо или просто закрыл на все глаза. Мне это казалось странным, пока я не услышал продолжение рассказа, где Гвидо пообещал Льву, что поделится с ним полученными от ставок деньгами.
– В желающих сразиться недостатка не было, – сказал Никифор. – Люди дюжинами рвались на арену, а посмотреть на них приходили тысячи. Сундуки наполнялись. Папа, конечно же, сделал вид, что осуждает бои. Его гвардейцы даже проломили нескольким зевакам головы для острастки, и с тех пор зрители смотрели бои, с опаской поглядывая на ворота, но приходить не перестали. Через две недели мы вернули зерно, у народа появился хлеб. Через три – фонтаны были чистыми и беспорядки прекратились.
– А теперь что? – спросил Сигурд, задумчиво глядя на догорающий Брамов костер.
– Город снова в руках у Льва, – ответил Никифор. – Кто мы на самом деле, он не узнает. Все свидетельства того, что происходило в амфитеатре, будут уничтожены. Может, он даже построит новую церковь на крови и будет и дальше служить мессы для своей паствы.
– Почему вы остановили бой? – спросил Сигурд.
На мгновение он встретился со мною взглядом, а потом снова повернулся к Никифору. «Хороший вопрос», – подумал я. Да, мы выиграли поединок, однако закончился он не совсем так, как хотелось бы.
– Теофил – один из моих лучших воинов, – ответил Никифор, почесывая намасленную бородку. – Вы же видите, у меня больше нет войска. Такие воины, как Тео, мне еще пригодятся.
Сигурд усмехнулся.
– Хорошая получилась сага, – похвалил он, убрав мокрые от пота волосы с лица, и поднял рог в честь Никифора и Вардана.
– Про бои маловато, – проворчал Улаф, закрыв один глаз и тыча пальцем куда-то в темноту. – Дядя был пьян, что сам Громовержец на Йольском пиру.
Сигурд сидел нахмурившись, пока Бьярни снова наполнял его кубок.
– А вот конец не удался, – произнес ярл, качая головой. – Дядя прав. В конце должна пролиться кровь, много крови, а то что это за сага такая… – Он яростно почесал затылок, будто там завелась мышь. – Вообще-то, пожалуй, не такая уж хорошая сага получилась.
– А конца пока и нет, ярл Сигурд, – ответил Никифор, приподняв черную бровь. – Но уверяю тебя, кровь будет. Арсабер умрет, и его змеи – вместе с ним.
– Хорошо, – сказал Сигурд. – Так мне больше нравится. Да и мой товарищ Брам был бы доволен. Любил он кровавые саги.
Улаф стукнул по кубку ярла своим, расплескав вино.
– А может, сам придумаешь конец, Сигурд? – предложил Никифор, и только тогда я понял, зачем эти греки явились к нам на пристань.
С чего бы иначе императору пить поганое вино с дикарями-язычниками? Он мог отправить к нам своих людей, но нет, пришел сам… Удивительно, как я раньше не догадался! Императору нужны мы.
– Ну вот, Дядя, теперь и мне вино до костей достало! – проревел Сигурд.
Все стали переглядываться и пожимать плечами. Я приподнялся на шкурах повыше, браня Хальфдана и Гуннара, из-за которых мне было плохо видно.
– Твои волки храбро сражались, Сигурд. Они прославили тебя. Если честно, не думал, что кто-нибудь побьет моих воинов.
– Да у нас каждый хотел сразиться с ними, – сказал Сигурд, хотя это было и не совсем правдой. – Даже жребий бросали.
Никифор и Вардан удивленно переглянулись – ведь они думали, что мы выставили своих лучших воинов.
– Значит, не зря говорят, что скандинавы – превосходные воители, – сказал базилевс.
Однако его похвалу не услышали – одни были слишком пьяны, другие не понимали по-английски.
– Больше всего нас поразило то, что вы готовы жизнь отдать друг за друга. – Никифор ухмыльнулся, обнажив ровные белые зубы. – Ты вот коршуном бросился на защиту вашего силача и молодого воина, когда мы окружили Теофила. С меня даже несколько капель пота упало.
Вардан подавил гримасу; пожалуй, его все еще уязвляло то, что он проиграл пришлым язычникам. Военачальник императора наверняка привык отдавать приказы тысячному войску, теперь же под его началом было всего восемнадцать воинов.
– Еще немного, и мы бы порубили вас на куски и скормили шелудивым псам, – пьяно произнес Улаф, забыв, что нужно говорить по-английски.
Его поддержали дружными криками.
– Показали бы этим римлянам, – рявкнул он и погрозил кулаком в темноту.
Не обращая на него внимания, Никифор указал на обитый железом сундук. Его содержимое к этому времени взвесили, и теперь он стоял между Улафом и Сигурдом.
– По сравнению с богатствами в моей сокровищнице ваш сегодняшний выигрыш – свеча против солнца, – сказал базилевс.
– Она ведь теперь не твоя, сокровищница-то, – улыбнулся Сигурд, проливая вино на бороду.
Никифор подскочил будто ужаленный.
– Мой народ верен мне, ярл Сигурд! Он возрадуется, когда снова увидит меня на троне. Что касается солдат, они люди простые. Кто платит, за тем и идут. С твоей помощью снова пойдут за мной.
Сигурд рассмеялся.
– Все мои воины здесь. Да, они привыкли убивать, у каждого твердая рука и верный глаз. Но мне доводилось видеть римское войско. В нем же воинов, что блох на собаке, не счесть.
Вардан поглядел на Никифора, и тот кивком разрешил ему говорить от его имени.
– Чтобы подавить мятеж, достаточно отрубить голову змее, – сказал генерал. – В Константинополе такое не впервые.
– Это правда, Сигурд, – осторожно сказал Эгфрит. – Каких-то три года назад Константинополем правила императрица Ирина.
Никифор удивленно уставился на него, и Сигурд знаком приказал святому отцу замолчать.
– Христианский монах, – сказал он, будто это все объясняло.
– Как сказал император, – продолжал Вардан, – достаточно убить Арсабера и проникнуть в сокровищницу. Только и всего. Поможете нам – станете богаче королей.
– Слыхал я такое раньше, – пробормотал Сигурд.
– Но не от императора богатейшего в мире города, – возразил Вардан.
Ярл поджал губы.
– Вообще-то, мы все равно направлялись в Миклагард, – произнес он.
Улаф кивнул в подтверждение и вгрызся в мясо, остывавшее на конце его ножа. Сигурд усмехнулся Вардану своей волчьей ухмылкой.
– Мы собирались там поразбойничать и забить трюмы добычей. Но, похоже, в дело вмешался сам Всеотец… Иначе с чего бы императору Миклагарда сидеть здесь со мной на шкурах и пить мое вино?
– Так вы сразитесь за нас? – спросил Никифор; в его глазах плясали язычки пламени.
– Так и быть, усадим мы тебя обратно на твое золотое кресло, – кивнул Сигурд. – Раз того хочет сам Один. А ты доверху нагрузишь мои корабли серебром. – Он кивком указал на корону в руках Никифора, потом добавил: – И золотом. Что скажешь, Дядя?
Улаф нахмурился и перестал жевать. Жир блестел у него на губах, стекал на бороду.
– Арсабер сам напросился, – сказал он.
И предводители подали друг другу руки в знак уговора.
Итак, путь наш теперь лежал в Миклагард.
Глава 19
Мы пробыли в Риме еще десять дней. Нашли Грегоровия, вернее, он сам нас нашел. Все это время его не было видно и слышно. Как выяснилось, наш провожатый стал новым распорядителем порта. Грация, которому мы задолжали корабельную подать за несколько недель, так и не нашли. Пенда сказал Грегу, что лучше ему подыскать другое занятие, если не хочет отправиться к речным крысам, как его предшественник. Однако Грег улыбнулся своей обаятельной улыбкой и заверил уэссекца, что с ним ничего не случится – улицы Рима вновь под охраной папской гвардии. Он простил нам должок, и я подумал, что с Грегом и правда будет все хорошо, ибо он видел, куда ветер дует, и не лез на рожон. Еще Грег сводил Сигурда к лучшему в Риме кузнецу – за кольчугами для семерых датчан. Четыре кольчуги у кузнеца уже были, их оставалось только подогнать, а еще три он сработал за неслыханно короткий срок – десять дней. Сигурд отвалил ему немало добытых нашей кровью монет; кузнец, верно, и месяц был бы рад не спать, чтобы получить столько серебра.
