Блиц-концерт в Челси - Фавьелл Фрэнсис
Глава пятая
Нашим соседом в доме по Суон-Уок под номером один был Дэвид Файфф, которого Ричард знал еще по работе в Индии. Недавно он вернулся из Бомбея и сейчас служил в министерстве информации.
Мы были очарованы небольшим особняком, который арендовал Дэвид. Говорили, что прошлое дома полно тайн и загадок. К примеру, раньше под ним существовал подземный ход, ведущий прямиком в Королевский госпиталь. По сведениям Дэвида, здесь же находился еще один тоннель, уходящий под Темзу, в лихие времена им пользовались для побега от врагов. Старинный особняк буквально дышал историей, многие поколения людей жили под этой крышей, удивительная атмосфера подлинности навевала мысль, что тут вполне могут обитать призраки. Правда, до сих пор Дэвид не видел ни одного, хотя не терял надежды на встречу. Красивые резные панели на стенах были даже старше, чем панели, украшавшие парадные залы Королевского госпиталя. Особняк стоял в глубине мощенного камнем дворика. Трудно было бы найти более преданного жильца для такого места, чем Дэвид, который не уставал восхищаться красотами дома и с гордостью демонстрировал его гостям. Внутри сохранились оригинальные винтовые лестницы, крутые и извилистые, передвижение по которым порой оказывалось небезопасным, однако представить в этих интерьерах другие было попросту невозможно. Мы спустились по одной из таких лестниц в комнату в полуподвале, где Дэвид ночевал во время налетов.
Поскольку их с Ричардом связывала давнишняя дружба, Дэвид часто заглядывал к нам на обед. Он казался одиноким и слегка потерянным.
Первого ноября Дэвид позвонил нам по телефону и пригласил зайти к нему вечером, сказал, что хочет поделиться какой-то важной новостью. Вечером, когда мы устроились с бокалами шерри в небольшой, изящно обставленной гостиной, Дэвид сообщил, что накануне прошел медицинское обследование у двух известных специалистов и получил страховой полис. Мы знали, что после возвращения из Индии он сильно беспокоился о своем здоровье. Дэвида мучили ужасные головные боли и частые головокружения. В результате у него возникла навязчивая мысль, что причина недомогания – опухоль мозга. Наш друг – тридцатисемилетний холостяк – был милым, деликатным и чрезвычайно чувствительным человеком. Мы любили его и обрадовались, когда Дэвид признался, что есть девушка, которая ему очень нравится и на которой он хочет жениться, но до сих пор медлил, опасаясь, что серьезно болен, однако после того, как два независимых специалиста заверили, что причин для беспокойства нет, Дэвид собрался сделать предложение. Девушку зовут Розмари, через несколько дней он надеялся представить ее нам как свою невесту.
Мы выразили надежду, что Розмари примет предложение Дэвида, и выпили за будущее счастье молодоженов. Наш друг, похоже, не сомневался в благоприятном исходе дела, однако, будучи человеком скромным, несмотря на все свои таланты, заметил, что Розмари – Рози, как называл ее Дэвид, – очаровательная и способная девушка и, вероятно, у нее немало поклонников. Мы пригласили Дэвида поужинать с нами. Он ответил, что плохо спал минувшей ночью и чувствует себя усталым. Итак, распрощавшись с нашим другом, мы покинули его около 19:40.
После ужина мне предстояло отправиться на дежурство в больницу. Миссис Фрит уже ушла: она всегда уходила домой, если у мужа не было ночной смены. Я переодевалась в форменное медицинское платье под завывание сирен. В тот вечер тревогу объявили раньше обычного. Внезапно раздался мощный удар, сотрясший весь дом, даже Вики вздрогнула и насторожила уши. С потолка посыпалась известка, а в студии наверху что-то упало. Я побежала в мастерскую. Две декоративные тарелки и слетевшая со стены картина валялись на полу. Однако Зеленый Кот по-прежнему сидел на подоконнике – прямой и невозмутимый, он с отстраненным видом взирал на улицу. Толстый слой известки покрывал комнату, словно нас замело снегом. Вероятно, бомба упала совсем рядом. Я прислушалась: ухо различало грозный лай зениток на фоне привычного гудения вражеских самолетов, однако ни шума, ни суеты, которые возникали вскоре после попадания снаряда – звонков пожарных машин, команд дежурных, направлявших кареты скорой помощи и отряды спасателей к месту взрыва: «здесь… сюда… правее… ближе», – слышно не было.
Я вышла на Ройял-Хоспитал-роуд – посмотреть, что случилось. Однако ничего необычного, кроме висящей в воздухе мглистой дымки, которую я приняла за первый осенний туман, не заметила, как не заметила и ни одного прохожего. Но не успели мы с Ричардом сесть за стол, как раздался телефонный звонок. Я взяла трубку. На другом конце провода раздался голос камердинера, работавшего в доме у Дэвида. Молодой человек был в панике. «Пожалуйста, возвращайтесь немедленно, – пролепетал он. – Кажется, мой хозяин мертв». Я попросила его повторить и передала трубку Ричарду. Муж спросил, что случилось, но камердинер повторял снова и снова умоляющим тоном: «Мой хозяин мертв… пожалуйста, приходите поскорее… пожалуйста».
Не медля больше ни секунды, мы поспешили обратно на Суон-Уок. Я лишь заскочила наверх, чтобы надеть фартук медицинской сестры и накинуть форменный плащ. Камердинер – юноша временно работал у Дэвида, ожидая призыва в армию, – встретил нас на пороге. Бледный и встревоженный, он едва мог говорить, однако надо признать – самообладание ему не изменило. «Внизу…» – коротко бросил молодой человек и повел нас в комнату, которую чуть меньше часа назад Дэвид показывал нам, назвав ее «моим бомбоубежищем».
Дэвид лежал на кровати в пижаме. Кожа у него на лице приобрела странный сероватый оттенок, глаза закатились, обнажив белки. «Он мертв», – дрогнувшим голосом произнес мальчик; похоже, выдержка ему все же изменила. На стуле возле кровати стоял пузырек с таблетками и стакан воды. Первое, что пришло мне в голову, – Дэвид принял какое-то лекарство и впал в кому. Я попыталась нащупать пульс у него на запястье – пульса не было. Тело было холодным, особенно ступни. И все же мне казалось – на шее прощупывается слабый пульс.
– Что случилось после того, как мы ушли? – спросила я камердинера.
– Хозяин отказался от ужина – сказал, что ужасно устал и пойдет спать. Он разделся, лег в постель и попросил принести ему стакан воды. Пока я ходил за водой, поблизости упала огромная бомба. Дом сотрясся до самой крыши. Выходя из кухни, я услышал какие-то странные булькающие звуки и стон, а войдя в комнату, застал хозяина в таком виде.
– Кто его врач? – быстро спросила я.
Камердинер назвал имя доктора. Я попросила молодого человека позвонить врачу и вызвать его сюда. Он ушел наверх, но почти сразу вернулся и сказал, что доктор отказался ехать, пока не закончится авианалет. Мы позвонили еще двум врачам, но те тоже заявили, что не готовы рисковать жизнью. Меня охватила ярость: я чувствовала – Дэвида можно спасти, если предпринять экстренные меры. Пульс на сонной артерии все еще был слабо различим. Я постаралась укутать Дэвида, надеясь согреть его. Ричард покачал головой: «Боюсь, это не поможет». Я позвонила доктору Томпсону в больницу Святого Луки. «Вызовите скорую и везите его сюда», – сказал врач. Вызвать машину? Да при налете мы даже врача не смогли вызвать. Я позвонила к себе на работу, в медицинский пункт, и объяснила, что произошло. Мне ответили, что вряд ли сумеют прислать врача, но обещали при первой же возможности отправить к нам санитаров с носилками.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем появились санитары. Протащить носилки вверх по узкой винтовой лестнице – задача не из легких. Трое хмурых мужчин сгрудилась вокруг кровати, на которой лежал Дэвид. Двоих я знала, однако командир бригады был мне незнаком.
– Этот человек выглядит мертвым, – буркнул он, уставившись на Дэвида. – Мы не забираем трупы, только раненых, – командир с вызовом посмотрел на меня.
– Думаю, он жив, – возразила я. – Конечно, не могу утверждать наверняка, я ведь не врач. Но пульс есть…
Но санитар не желал иметь дело с сомнительным пациентом.
