Над Нейвой рекою идем эскадроном - Олег Анатольевич Немытов
– А почему ваш город так странно называется – Алапаевск? У нас-то хоть Омск в честь речки Омь, на которой стоит.
– Смотри – там, возле железнодорожного моста в Нейву впадает маленькая речка! Это Алапаиха. Так вот, по легенде коренных жителей вогулов здесь кочевали два племени, и полюбившие друг друга юноша и девушка принадлежали к разным племенам. Но между племенами, как это часто бывает и сейчас между отдельными родами, что-то не ладилось, и родственники были против этого союза, настолько, что даже грозили обоим смертью. Тогда влюбленная пара бежала к устью этой речки и утопилась. А звали их Алла и Пай. Их родичи бродили по окрестностям, искали их и кричали: «Алла! Пай! Где вы! Отзовитесь!» И название горы, на вершине которой мы сейчас стоим, в переводе с вогульского означает «Красная гора», так как весной, когда всё расцветает, она вся покрывается красными цветами!
– Да, теперь я вижу, что места у вас красивые! Но вот только реки такой, как у нас, по которой пароходы ходят, нет!
– Ничего! Летом возьмём лодку, да на Старики с тобой по этой самой речушке сплаваем! Так называется место выше по течению, одно из самых красивых здесь. А ещё могу пещеры тебе показать, мы в детстве туда лазили.
– Вань, наверное, нам пора! Надо ещё спуститься! А то, может, уже и опоздали в наш синематограф.
После просмотра фильма они, радостные и возбуждённые, вернулись домой. Давно уже Иван не чувствовал себя таким счастливым и забывшим, хотя и на короткое время, про идущую где-то рядом войну, про бандитов, которых ему предстоит ещё выводить на чистую воду… И не думалось даже про близких друзей, отправившихся сегодня в леса на опасное задание по поиску большевистских банд. Придя домой и поужинав, посидев с родителями за самоваром, жених и невеста разошлись по разным комнатам. Ведь тогда, несмотря на то что в промышленные города и заводские посёлки уже проникала свобода нравов, многие справные семьи ещё соблюдали установленный канонами православия закон целомудрия. Все знали, что не будет счастья для семьи, преступившей через церковное бракосочетание…
* * *
А в это самое время в алапаевских лесах разыгрывалась драма. Группа Суворова и Румянцева уже целый день обшаривала место, указанное агентом Обухова и чекистом Петром Старцевым. Но всё было безрезультатно. Уже начинало темнеть, когда подпоручик, прапорщик и ещё два солдата поднимались на холм по берегу речки Берёзовки. Внимание Алексея привлекла качнувшаяся при полном безветрии берёза.
– Стойте здесь! Я сейчас кое-что посмотрю.
И, дойдя до вершины холма, под корневищем качнувшейся берёзы молодой офицер увидел люк. Приоткрыл, увидев лаз с уходящими под землю ступеньками. Внизу как будто всё было темно и тихо. Махнув рукой Румянцеву, Алексей начал спускаться, медленно нашаривая ногой ступеньки.
Неожиданно разорвав тишину, грянул выстрел – один, второй. Первая пуля сорвала Алексею фуражку с головы, вторая обожгла висок. Но он, оттолкнувшись от ступеньки, уже вылетел из люка и покатился вниз по склону. В это время к нему на помощь сразу же после выстрела бросился Румянцев. Но из люка полетели гранаты! Прапорщик так же молниеносно упал на землю. Бомбы упали где-то в стороне – видимо, из люка бросали наугад. Но на некоторое время Александр Румянцев был оглушён, и всё закружилось у него перед глазами. Он потерял контроль.
К холму уже подбегала вся группа. Петр Старцев, увидев окровавленное лицо Суворова, вынул медицинский пакет и опрометью кинулся к подпоручику. Но офицер сделал ему знак, указав на Румянцева и, не обращая внимания на текущую по лицу кровь, сложил ладони рупором и крикнул:
– Сдавайтесь! Сопротивление бесполезно! Вы окружены! Ваш запасной выход к Берёзовке блокирован! Вам не уйти! В противном случае забросаем вашу нору гранатами! Мы, в свою очередь, гарантируем справедливый суд! Тем, у кого не замараны руки в крови, нечего бояться! Отпустим по домам!
В ответ из землянки крикнули:
– Дайте время подумать!
– Нет у меня времени! Промедление буду считать сопротивлением! Считаю до десяти!
И Суворов начал отсчитывать. В это время, потирая виски, кряхтя и опираясь на Петра, к холму подошёл Румянцев, и они вместе замерли в ожидании.
А в землянке в это время шла перепалка! Как раз здесь находилась группа Флегонта Кабакова.
– Сдаётесь, сволочи! – отчаянно ругаясь, крикнул матрос Швейцов, крутя барабан и пересчитывая патроны. – Вы же знали, на что идёте! Мы драться здесь собирались! Лично я не сдамся!
– Ты не сволочи нас! Нам жить-то тоже хочется! Тебе хорошо тут покрикивать – ни детей малых, ни жены молодой!
С этими словами два подскочивших к матросу подпольщика вырвали у него из рук наган.
– Ты стрельнёшь, а нас из-за тебя кончат!
– Бабы!
– А может, обойдётся? Они же суд гарантируют, мы никого не убивали, да и не большевики мы, а эсеры, – тихо проговорил Кабаков.
– Может, ты никого и не убивал! А я в ЧК служил! – И, застонав, Михаил Останин выстрелил себе в рот…
Его брат Пётр, заплакав, бросился к Михаилу. В это время Суворов досчитал до десяти.
– А теперь слушайте, граждане большевички, ангельские напевы!
– Сдаёмся! – раздалось сразу несколько голосов.
И с поднятыми руками из люка стали подниматься люди. Поднимавшихся тут же обыскивали и пинками отправляли вниз с холма, где уже оправившийся от лёгкой контузии Румянцев с двумя бойцами связывал им руки за спиной.
– Что, краснорожие, жить захотели?!
Последним из ямы вышел матрос Швейцов, но руки не поднял.
– Кто стрелял и бросал бомбы? – обратился к сдавшимся подпольщикам подпоручик. – Я спрашиваю, кто стрелял?
– Я! – вдруг громко крикнул Швейцов. И, выхватив из лаза шашку, которую, поднимаясь, подтащил за собой к люку, пошёл на Суворова.
– Мразь! – Алексей, принимая вызов, выхватил свою шашку из ножен и, не обращая внимания на кровь, заливавшую его лицо, бросился навстречу матросу. Конечно, бывший офицер Нижегородского драгунского полка много лучше владел этим видом холодного оружия, чем моряк балтийского флота. Увернувшись от удара Швейцова, Алексей с оттягом рубанул последнего от плеча. И бывший председатель Монастырского Совета крестьянских депутатов рухнул на землю. Швейцов, герой Первой мировой, участник сражения за Моонзундский архипелаг, не мог сдаться на милость победителей и умер в бою. Да и не верил в снисхождение белых властей, с которыми с самого начала Гражданской войны повёл ожесточённую борьбу не на жизнь, а на смерть…
* * *
В этот же день из Алапаевска на поиски другой большевистской группы подпольщиков, базировавшихся на Боровском болоте, выступила вторая группа контрразведчиков, возглавляемая штабс-капитаном
