Смерть императору! - Саймон Скэрроу
Аполлоний задумался над этим. - Это не более половины размера колонии. Интересно, как отреагируют те, кто находится за линией обороны, которую ты предлагаешь?
- Им не о чем беспокоиться, если не будет проблем. Если да, я полагаю, им придется подумать о более важных вещах, например, о сохранении головы на плечах. Осмелюсь сказать, что они не перестанут думать о том, где находится линии обороны, пока они находятся внутри нее.
- Честная оценка. Что произойдет, если новые линии не удастся удержать или не завершить вовремя?
Макрон указал на территорию храма. - Если до этого дойдет, мы сосредоточимся там. Храмовые стены достаточно прочны, и мы можем достаточно быстро поднять их на пару-тройку метров, чтобы создать боевой парапет. Мы также будем защищать гораздо более короткую линию. И если мы не сможем удержать это, мы можем построить оборону на фронтоне как последний редут. Я надеюсь, что до этого не дойдет. Возможно, мы сможем удерживать колонию несколько дней, прежде чем прибудет помощь. Иначе наши головы будут украшать перемычки воинских хижин бриттов.
Шпион вздрогнул от этой перспективы. - Я бы не хотел закончить свою жизнь в виде жуткого трофея.
- Впочем, как и я. Вот почему мы должны быть готовы. На тот случай, если какой-нибудь сумасшедший или друид решит воспользоваться отсутствием Светония, чтобы разозлить туземцев.
- Или какой-нибудь римский чиновник зайдет слишком далеко.
- Да. - Макрон многозначительно посмотрел на него. - Это тоже.
Наступило короткое молчание, поскольку оба они вспомнили о непредвиденных обстоятельствах, о которых говорил Катон перед их расставанием в Лондиниуме.
- Если уж на то пошло, - тихо сказал Аполлоний, - будет лучше, если ты позволишь мне разобраться с проблемой. Это своего рода работа, в которой у меня есть некоторый опыт.
Макрон посмотрел на него с отвращением.
- Я знаю.
Аполлоний рассмеялся.
- Вы, солдаты, можете быть такими щепетильными. Мертвый враг есть мертвый враг, независимо от того, как это достигается. Ты действительно думаешь, что есть какая-то разница, войдет ли клинок спереди или сзади, или кто им владеет?
- Это важно для меня. Как ты знаешь. И это не изменится.
- И все же, пока именно я делаю то, что ты считаешь грязной работой, ты можешь жить с таким соглашением.
Макрон пожал плечами. - Твои слова, не мои.
- Но ведь это то, что у тебя на уме, я прав?
- Хорошо, пусть будет так. Ты молодец, что прочитал мои мысли.
- Не самая сложная задача. - Тонкие губы Аполлония приоткрылись в удовольствии. - Что в некотором роде является комплиментом.
- Да, конечно.
- Нет, я искренен, центурион. Я служил многим господам, прежде чем встретил Катона и тебя. Почти все они были продажными, честолюбивыми людьми без угрызений совести, которые лгали и интриговали так же легко, как и дышали. Я не помню, чтобы их когда-либо беспокоила моральность их действий или приказы, которые они отдавали мне. Я был доволен тем, что соглашался с этим по той простой причине, что это хорошо оплачивалось, и попутно я осваивал новые навыки и языки, - он сделал паузу. - Твой друг Катон – интересное исключение. Он принципиальный человек, но у него есть прагматичная жилка, и он не боится быть безжалостным, когда это необходимо. Я зачарованно жду, сохранит ли он свою честность, если поднимется еще выше в звании, или же пойдет по пути моих бывших нанимателей.
Макрон поглядел на шпиона.
- Для тебя это все игра, не так ли? Сидеть там и смотреть, как будто это какая-то дешевая драма в театре.
- Учитывая то, что ты знаешь обо мне, и опасности, которые мы разделяли. Вряд ли правильно считать меня частью публики, не так ли?
Макрон вспомнил то, через что они прошли за последние годы и смягчился. - Ты прав. Я приношу извинения.
- Приносишь извинения? Центурион Макрон, это действительно большая честь. Я благодарю тебя.
- Да, но, не испытывай судьбу, - Макрон склонил голову набок. - Чего я не понимаю, так это то, что это для тебя. Это не может быть просто любопытство, каким будет парень Катон через несколько лет.
- О, но это так. Я вижу много общего между собой и ним. Если он сможет сохранить свою целостность через все это, тогда я смогу стремиться к тем же качествам.
Макрон криво усмехнулся. - Поздновато для этого. Я бы сказал. Учитывая все, что ты уже сделал.
- Ты не прав. Никогда не поздно. Мне просто нужно доказательство того, что это возможно.
- Трахни меня Марс, ты все-таки странный. Почему ты не можешь просто перестать думать и начать жить, а? Довольствуйся едой в животе, крышей над головой и теплотой женщины рядом с тобой.
- Как у тебя?
- Меня устраивает.
- Но я не ты. Я никогда не буду. У меня другие амбиции.
- Которые тебе подходят. Но я не вижу, чтобы они когда-нибудь сделали тебя счастливым.
Аполлоний усмехнулся. - Это мне предстоит выяснить.
- Что ж, удачи с этим. - Макрон расправил плечи. - Нам лучше вернуться в колонию. Ты можешь помочь мне составить план обороны, чтобы я представил его сенату, когда он соберется завтра утром. Им не понравятся сборы и стоимость работы, но я надеюсь, что у них хватит здравого смысла понять, что это к лучшему. - Он посмотрел на небо. - Похоже, дождь приближается к нам. Пошли.
******
Остаток утра был потрачен на составление планов обороны колонии, а затем во второй половине дня Луций и Клавдия прибыли с собакой Катона, Кассием. Для мальчика стало обычным делом проходить обучение у Аполлония, в то время как Клавдия и Петронелла вместе работали на ткацком станке, ткали отрезы материалов и болтали с Макроном, а Парвий, сидя в углу, играл с Кассием в перетягивание каната в виде длинной веревки. Но сегодня Макрон был озабочен необходимостью восстановить оборону колонии и другими мерами, которые потребуются, если возникнут проблемы. Наконец Петронелла не могла больше терпеть его задумчивое расположение духа, отложила плетень и повернулась к нему.
- Что у тебя на уме, любовь моя? Это дело с прокуратором?
Перспектива участия в грязной работе с Децианом обсуждалась ими несколько раз после возвращения Макрона из Лондиниума.
- Это связано с этим, да. Меня беспокоит состояние обороны колонии.
Петронелла нахмурилась.
- Ты действительно думаешь,
