Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том 3

Однако, кроме местных в Лалибеле обитали так же не местные люди — очень незаметные, совсем не обращавшие на себя внимания, изредка откуда–то появлявшиеся и куда–то исчезавшие. Эти люди, впрочем, тоже были местными, но не были эфиопами. И вот они–то нашли чему удивиться в поведении таинственного джентльмена.

Сначала на него вообще не обратили внимание, но уже через неделю отметили странность: он ни разу не обратился ни к кому из представителей эфиопского духовенства, не попросил показать ему золото царицы Савской или крест царя Лалибелы, то есть он вообще не интересовался тем, чем здесь принято интересоваться. Нелюбопытные путешественники, конечно, бывают, но таковые приходят в храмы не более одного раза, а этот ничем не интересовался, но ходил сюда, как на работу. Отметив эту странность, за ним стали незаметно присматривать, и тогда его поведение показалось ещё более странным.

Неделю за неделей он стеклянными, невидящими глазами рассматривал одни и те же архитектурные детали. Кто угодно на его месте уже сошёл бы с ума от однообразия, а он вообще не проявлял никаких признаков беспокойства. Словно специально демонстрировал кому–то свои железные нервы. Могло показаться, что у него здесь с кем–то назначена встреча, но через месяц–то уже можно было убедиться в том, что встреча сорвалась, а его это, казалось, совершенно не смущало. Значит, не встреча.

Потом его заподозрили в интересе к подземным лабиринтам, соединяющим храмы и уходящими, порою, в неведомую и непроницаемую даль. Тут изредка появляются чудики, которые хотят найти под землёй то, что до них никто не нашёл — какой–нибудь старый забытый склеп или что–то в этом роде. Чудики лезут в каждую щель, нервно радуясь, что обнаружили какое–нибудь новое ответвление подземного хода, но этот никуда не лез, хотя и ходил под землёй очень грамотно и несколько раз действительно находил весьма загадочные ответвления, но в оные не устремился. Постоит в начале, лениво посмотрит в таинственный мрак и даже фонариком не удосужится посветить. Он приходил к малоизвестным ответвлениям много раз и каждый раз останавливался в начале, никогда не пытаясь в них пройти. При этом нисколько не было похоже, что он испытывает нерешительность, даже напротив — все его действия, все его движения выглядели очень уверенными, отточенными. Что за притча?

Вскоре наблюдатели, не менее таинственные, чем сам незнакомец, пришли к единственному возможному выводу: его поведение носит характер демонстративный, он вполне сознательно загадывает кому–то загадку. Теперь уже не осталось сомнений в том, что он хочет контакта, но не пытается выйти на контакт. Грамотно. Пожалуй, даже слишком грамотно. Он намеренно демонстрирует профессионализм.

Тогда слежку за ним сделали так же демонстративной. Теперь два человека европейской внешности всегда следовали за ним на почтительном расстоянии, нарочито не глядя в его сторону. И он так же нарочито их не замечал. Через неделю обе стороны вполне осознали, что ведут диалог, их взаимный интерес больше не вызывал никаких сомнений. Пришло время задавать вопросы, простые и понятные.

Однажды поутру, когда джентльмен точно по расписанию появился в Бета Георгиас, вместо двух уже знакомых ему «топтунов» он увидел совсем другого европейца, явно рангом повыше. Тот подошёл к джентльмену и без предисловий спросил по–английски:

— Что вам угодно?

— Мне нужен некий русский. Его зовут Андрей Сиверцев.

— Вы уверены, что он в Лалибеле? — неожиданно по–русски спросил европеец.

— Ни секунды в этом не сомневаюсь, — так же по–русски ответил джентльмен, не изменившись в лице.

Они молча, сухо друг другу кивнули и пошли в разные стороны. С этого дня джентльмен перестал посещать храмы и неделю безвылазно просидел в номере отеля.

В командоре секретной службы Ордена Храма сейчас уже невозможно было узнать Сашку — рядового афганской войны, который много лет назад вместе с майором КГБ Князевым куда–то исчез. Сейчас Александр, уже несколько лет занимавший должность своего покойного учителя, неторопливыми шагами мерил свой рабочий кабинет. Белый плащ с красным крестом ему очень шёл. Густую бороду он стриг так же аккуратно, как и Князев, впрочем, на этом сходство между ними заканчивалось. У Князева была школа КГБ, Саша обучался премудростям разведки и контрразведки уже в Ордене. В нём никогда не было той дружелюбной и непринуждённой открытости, которая отличала его учителя. Школа «Секретум Темпли» — подземная школа.

Сиверцев не раз думал об этом, глядя на Александра. Дружбы между ними так и не получилось, да они к этому и не стремились. В жизни каждого из них Князев сыграл решающую роль, и в памяти каждого из них Князев стоял на первом месте, но именно поэтому они никогда не говорили о покойном командоре. Общались только по делу, а общие дела у них появлялись редко. И уж если сегодня командор секретной службы позвал к себе Сиверцева, значит никак не смог без этого обойтись.

— Андрей, тебя разыскивает некий русский господин. Судя по всему — профессионал.

— Судя по всему? Вы не смогли его «пробить»?

— Не смогли. Ни в одной базе ничего нет. И это только подтверждает наши предположения. Профессионал очень высокого уровня.

— Как думаешь, зачем я ему нужен?

— Это просто. Через тебя он хочет выйти на Орден.

— Значит, я с ним знаком?

— Разумеется. И про «Секретум Темпли» он тоже что–то знает.

— Задача ясна. Узнать, что ему известно, и зачем ему нужен Орден.

Командор молча кивнул.

— Где он сейчас?

— В «Царице Савской» клопов давит уже 2 месяца. Андрей… — Александр о чём–то задумался, но помолчав, резюмировал: — Ладно, действуй по обстоятельствам.

Сиверцев пошёл в «Царицу Савскую» только через три дня. Всё это время он терпеливо просеивал информацию по периоду, предшествовавшему его отправке из Союза в Эфиопию. Сюжеты, разговоры, лица. Пытался вытянуть ту ниточку, которая, как выяснилось, не оборвалась до сих пор. Наконец, ему это удалось. Когда он взялся за ручку двери номера отеля, он уже знал, кого он увидит за этой дверью. И не ошибся.

— Здравствуйте, гражданин полковник, — язвительно усмехнулся Сиверцев.

— Здравствуй, Андрей, — просто и дружелюбно сказал респектабельный джентльмен. — Проходи. Меня, кстати, зовут Георгий Владимирович.

Сиверцев неторопливо прошёл, лениво уселся на стул и так же язвительно процедил сквозь зубы:

— О чём хотел говорить со мной Георгий Владимирович?

— О многом. В основном — о жизни, — виновато улыбнулся полковник. — У меня есть бутылка дешёвого русского портвейна «Кавказ». Не забыл?

— Я ничего не забыл, гражданин полковник.

Георгий Владимирович подошёл к холодильнику, достал бутылку «Кавказа», срезал ножом пластмассовую пробку и разлил по стаканам весьма вонючую бордовую жидкость.

— Эту бутылку я тащил сюда через семь границ. Специально ради встречи с тобой.

— А я тут на французский коньячок подсел.

— Но дешёвкой–то не побрезгуешь?

Сиверцев опять хотел что–нибудь съязвить, но не стал и, взяв стакан портвейна, просто сказал:

— За встречу, Георгий Владимирович.

— За встречу, Андрюша.

Выпив, помолчали. Андрей ждал, полковник не торопился. Этот невозмутимый человек теперь откровенно нервничал и даже не пытался это скрывать. Он начал с трудом:

— Ты, наверное, не в курсе, что тогда попал в Эфиопию только благодаря мне?

— Ну вот теперь в курсе, — Андрей выжидательно посмотрел на полковника.

— Да… Вопрос, зачем мне это было надо? Объясню. Я вычислил тамплиеров давно и был уверен, что Орден Храма — в Эфиопии. По двум причинам, если не вдаваться в детали. Первая — Орден не мог умереть, вторая — больше ему негде быть.

— Значит, ГРУ давно уже сидит у нас на хвосте?

— Нет. В поле зрения ГРУ Орден Храма ни разу не попал. Перед военной разведкой вообще не стоит таких задач, решая которые мы могли бы выйти на тамплиеров. К тому же, я несколько лет в отставке, и сейчас ты разговариваешь с частным лицом.

— Кажется, сейчас, по сценарию нашей встречи, я должен вздохнуть с облегчением? — Андрей улыбнулся уже довольно добродушно.

— Разумеется, — в тон ответил Георгий Владимирович. — не нужны тебе дела с Российской военной разведкой, а с безобидным старичком почему бы и не поболтать? Так вот я вычислил тамплиеров без опор на оперативную информацию Службы, анализируя исключительно историческую информацию, причём из чисто личного интереса, в порядке хобби, так сказать. И это стало для меня чем–то очень важным, важнее, чем Служба, потом объясню почему. Короче, я захотел выйти на Орден. Но как? Все мои передвижения тогда столь тщательно отслеживали свои, что сунься я сюда и притащил бы на хвосте всю Службу. Сюда должен был отправиться другой человек, не имеющий отношения к Службе, хотя никакого задания я ему не мог дать по понятным, надеюсь, причинам. И вот, просматривая твоё личное дело, даже по сухим официальным справкам я почувствовал, что ты совершенно не похож на других советских офицеров. Пробил кой–какую информацию и убедился: юный рыцарь–идеалист. Очень редкий психотип в наше время. Я почувствовал, что если ты окажешься в Эфиопии, то рано или поздно пересечёшься с Орденом, а я потом смогу пройти по твоему следу и так же выйти на Орден.