Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи
– Ты прав, я не знаю тебя, хотя видела не раз. Припоминаю, что ты явился на Русь из Болгарии и служишь богу ромеев Христу. Как величать тебя?
– Единоверцы зовут меня батюшкой, отцом Григорием или просто святым отцом. Можешь звать меня как тебе удобнее.
– Как удобнее? Но ты мне не батюшка и не отец, тем паче святой. Сдается, ты годишься мне, скорее всего, в старшие братья, а потому будь для меня просто Григорием.
– Григорием? Согласен.
– Ты сказал, что хорошо знаешь меня, и объяснил, как можно достичь сего, ни разу не разговаривая с человеком. Думаю, что в твоих словах много правды. Но что заставило тебя наблюдать за моими поступками, слушать мои речи, что двигало в твоем желании постичь мою душу и помыслы?
– Я был дружен с князем Олегом, вернее, он иногда считал полезным выслушать мои советы. Это предоставило мне возможность познакомиться со всем его ближайшим окружением, и ты оказалась единственным человеком, в коем я обнаружил наличие державного ума. Но прежде чем я окончательно убедился в этом, мне долго пришлось к тебе присматриваться.
– Наверное, ты плохо присматривался к другим людям. Разве глупее меня воевода Асмус, разве может превзойти кто-либо в хитрости и вероломстве воеводу Свенельда? Разве это не черты характера, присущие державным мужам?
– Нет, великая княгиня. Воеводы Асмус и Свенельд много опытнее тебя, они умны и способны добиваться своего, но их ум и решительность, хитрость и вероломство однобоки, они могут быть полезны лишь военачальникам, но отнюдь не державным мужам. Асмус и Свенельд превосходят тебя как полководцы, однако оба ничто по сравнению с тобой как человекознатцы, как люди, способные предугадать будущее державы, как его творцы собственным умом и деяниями. Водить в бой дружину и торить путь державе, уметь управлять ею по своему разумению – это разные вещи.
– Ты забыл еще об одном человеке из ближайшего окружения князя Олега. О его наследнике и моем муже – великом князе Игоре.
– О нет, я не забыл о нем! Твой муж ничем не уступает воеводам Асмусу и Свенельду как воитель, он превзошел их в делах державных, но… Великая княгиня, повторяю – мне известен единственный человек, впитавший в себя державный опыт князя Олега и могущий умело его использовать во благо Руси,– это ты.
– Ты путаешь две разные вещи. Конечно, я многое могла постичь из опыта князя Олега. Однако судить, по силам ли мне его верно использовать, можно, лишь оценив мое участие в управлении Русью. Но ею после смерти Олега правит великий князь Игорь, а мой удел быть при нем верной и послушной женой, а не вершительницей державных дел.
За все время разговора по губам Григория впервые скользнула усмешка.
– Ты несправедлива к себе. Твой муж действительно великий князь Руси, но разве правит лишь он? Обуреваемый ревностью к прежним любимчикам князя Олега, он не допускает их к власти, однако, сам того не ведая, он вынужден делить ее с тем, кто лучше его постиг дело управления державой, глубже проник в тайные помыслы своих подручных. И, самое главное, в ком он не видит своего соперника, а потому беззащитен перед ним. Когда я говорил, что ты единственная, кто впитал весь державный опыт князя Олега, я имел в виду и уже свершенные тобой дела. Например, поход князя Игоря на Хвалынское море.
Разговор со священником становился все интереснее, и Ольга уже сама хотела его продолжения.
– Какое отношение к походу имею я, женщина и жена? Поход замыслен великим князем, он же и возглавил его. Так было всегда до князя Игоря, так будет всегда после него.
– Да, поход возглавил великий князь, но он ли его замыслил? Замыслил именно в том виде, в коем он сегодня свершается? Согласен, что, дабы прослыть храбрым, удачливым воителем и укрепиться на столе великих киевских князей, твоему мужу нужен победоносный поход. Поскольку с Византией и Хазарией у Руси мир, войску следовало отправиться на запад, против ляхов или угров, либо на юг, на Хвалынское море. Прийти к подобной мысли вполне по силам любому военачальнику, тем паче великому князю. Однако план свершаемого похода мог родиться в голове князя, подобного Олегу, либо… либо человека, перенявшего его опыт. В твоей голове, великая княгиня, но никак не твоего мужа,– смело закончил Григорий.
– Вижу, ты не слишком высокого мнения о моем муже,– заметила Ольга.– Отчего? Объясни, почему он не мог замыслить поход так, как это сделал бы его предшественник князь Олег?
– Твой муж покуда лишь воитель, но не политик, а походом решаются не только военные, но и политические цели.
– Разве князья Аскольд и Дир, князь Олег ходили на Царьград только за данью? Нет, основным для них было заключение с империей выгодных для Руси договоров. Точно так великий князь Игорь намерен защитить интересы Руси на Хвалынском море и навсегда отбить охоту у тамошних народов чинить преграды ее торговле на Востоке.
– Я говорю не об этой, зримой для каждого человека политике, а совсем о другой. Той, которая сейчас для твоего мужа значит гораздо больше, нежели ущемление прав русских купцов на Каспии. Я имею в виду создание условий, при коих его власть на Руси будет незыблемой, а не зависящей от чьей-то чужой воли либо стечения обстоятельств.
– Не понимаю тебя,– медленно произнесла Ольга.– Объясни лучше, о чем сказал.
Нет, она прекрасно понимала собеседника! Как и то, что ему в разговоре с ней необходимо было выражать свои мысли порой иносказательно и витиевато, дабы не вызвать гнева великой княгини за не слишком лестные суждения о ее муже. Но неужто сей христианский священник смог так хорошо понять ее характер и проникнуть в тайные помыслы ее души? Ведь ежели это по силам ему, значит, и другим людям? Но, возможно, это совпадение мыслей чистая случайность: у них со священником просто схожий склад ума либо она выдала себя в его присутствии неосторожным поступком или случайно сорвавшимся с языка лишним словом? А может, священник говорит совсем о другом, нежели думает она?
– Великая княгиня, ты хорошо понимаешь меня,– возразил Григорий.– Сейчас ты желаешь удостовериться, что встретила человека, способного постичь твои сокровенные мысли, которые тебе хотелось бы держать в тайне от всех других людей. Я не враг тебе, а потому мне нечего скрывать. Желаешь, чтобы я подробнее объяснил свои слова? Слушай.
Григорий зачем-то бросил взгляд на солнце, после чего снова уставился взором на речную ширь.
– Помнишь, как князь Олег стремился соблюсти равновесие сил между славянской и варяжской частями своей дружины? Отчего, мы знаем оба. Но разве так он вел бы себя сейчас на месте князя Игоря, законного князя Руси, чьи руки не обагрены кровью Аскольда и Дира? Конечно, нет! Он не опирался бы на викингов, опасаясь славян, и не задабривал бы без меры славян, дабы при необходимости укротить желание многих ярлов разграбить Русь. Он сломал бы ненужное теперь равновесие, при котором, не располагая ни одной дружественной для себя силой, он имел две враждебные! Он стал бы главой только русичей, навсегда отодвинув врагов на второй план. Именно подобную цель поставил перед собой тот, кто не просто задумал поход на Каспий, а до мелочей продумал его. Кто привлек к походу не только дружину ярла Эрика, но викингов ярла Олафа и других, менее известных варяжских военачальников? Это сделала ты, великая княгиня, но не твой муж!
– Да, Олафа и его друзей-ярлов, прежде служившим императорам Нового Рима, позвала в поход я. Но что удивительного в том, что, желая победы русскому войску и славы мужу, я захотела укрепить великокняжескую дружину?
– Победы своему войску и славы собственному имени не меньше твоего желал и князь Игорь, однако он не решился на чрезмерное усиление войска наемными варягами. Он поступил согласно старым заповедям князя Олега, не понимая, что их время безвозвратно ушло и сегодня надобно действовать совсем по-иному. Зато это прекрасно поняла ты, отчего и собрала в поход на далекий Каспий всех варягов, кого тебе оказалось по силам.
– По-твоему, я смогла понять то, чего не удалось великому князю? Что же это?
– Разумение, что ежели князь Олег был в Киеве пришлым рарогом, то твой муж является уже законным русским князем. А потому ему незачем иметь в дружине равновеликие славянское и варяжское начала, ему надобно опираться только на славянскую мощь, усиливая ее по мере надобности наемными викингами. Отныне ни в одной варяжской голове не должна даже мелькать мысль, что они могут быть хозяевами Киева или Руси, им надобно твердым перстом указать надлежащее место – наемные воины либо гости-купцы. И только! Раз и навсегда!
Ольга слушала собеседника со все возрастающим интересом. Он говорил то, о чем несколько минут назад думала она. Впрочем, она еще не выслушала его до конца. Неужто перед ней человек, чьи рассуждения полностью созвучны ее? Неужто она встретила того, кто также пришел к мысли о необходимости свершения деяний, на которые решилась она? Если это так, зачем боги послали ей сего иноверца? Чтобы он стал ей союзником, или открыто явили недруга, чей ум не менее опасен, чем мечи и секиры викингов Свенельда?
