Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи
– Рада, что ты одобряешь мой поступок, главный воевода. Но я решила проявить предусмотрительность не только в этом. В случае малейшего неуспеха нашего войска воспрянут духом не только внешние враги Руси, но и внутренние. Как знать, что предпримут древляне, извечные недруги полян и Киева? Дабы отбить у них охоту к смуте, надобно отправить к древлянам нашу ладейную дружину, которая заодно будет преградой и для варягов, вздумай они нагрянуть на Киев с верховий Днепра. Ты сам возглавишь ладейную дружину или, как главный воевода, останешься при мне в Киеве?
При последних словах Ольга резко вскинула глаза от веточки, которую в течение разговора продолжала держать у лица, и внимательно посмотрела в глаза Свенельда. Ни удивления, ни смятения, будто он услышал именно то, что и предполагал. А может, воевода, так оно и есть? Ведь не напрасно покойный князь Олег выделил тебя из всех прибывших с ним в Киев варяжских ярлов, сделав со временем одним из ближайших сподвижников? И насколько наивна и самонадеянна она, Ольга, вздумавшая тягаться в хитрости с тобой, пребывавшим столько лет в киевском великокняжеском тереме, а до этого служившим и у князя Рюрика, и у императоров Нового Рима! Отвечай, Свенельд, и она узнает, с кем ей предстоит иметь дело в отсутствие Игоря!
– Великая княгиня, говоря о твоей предусмотрительности, я имел в виду и отправку ладейной дружины в землю древлян,– спокойно прозвучал голос Свенельда.– Помимо того что она не позволит им выступить против Киева и укротит пришлых варягов, вздумай они поживиться на Руси, прокорм четырем тысячам воинам-ладейщикам в этом случае будет вынужден обеспечить князь Мал, а не град Киев и не ты, великая княгиня. С ладейной дружиной следует отправиться и мне. ибо на Уже и верховьях Днепра от меня, главного воеводы, проку будет больше, нежели в Киеве.
Ольга не верила своим ушам – Свенельд не только не возражал ей, он заранее был готов к отправке викингов из Киева! Конечно, Ольга не сомневалась, что Свенельд лично возглавит плавание к древлянам. Среди воинов-ладейщиков, помимо викингов, были и русичи. Чтобы немедля пресечь их сопротивление его возможной попытке захватить власть на Руси, Свенельду надобно было находиться непосредственно в дружине. Но чтобы он так спокойно отнесся к выдворению из Киева и даже ставил ей в заслугу сию предусмотрительность, Ольга никак не ожидала. Здесь что-то было не так, в своих рассуждениях она чего-то явно не учла, но чего? Того, что Свенельд постарается расположиться к Киеву как можно ближе, чтобы в нужный момент оказаться в нем быстрее дружины Ратибора? Вряд ли, ведь если подобное развитие событий предусмотрела она, не мог этого не сделать и Свенельд. Но тогда какой хитроумный план сидит в его голове, почему он нисколько не обеспокоен отплытием из Киева?
– Мыслю, что конникам и ладейщикам следует выступить в поход одновременно. Пусть стольный град проводит своих защитников в один и тот же день, не делая между ними различий. А напутственное слово обеим дружинам молвишь ты, главный воевода.
– Благодарствую за честь, великая княгиня,– склонил голову в поклоне Свенельд.– Догадываясь о твоем плане, я еще третьего дня велел тысяцким и сотникам подготовить ладьи к походу. Так что плавание к древлянам вполне можно начать в один день с выступлением в степь дружины воеводы Ратибора.
Ольга не отрывала взгляда от Свенельда: может, хоть чем-то выдаст свои тайные мысли? Напрасные надежды: лицо главного воеводы невозмутимо, глаза, как всегда, холодны, тонкие губы словно застыли под густыми вислыми усами. «Черный ворон»,– вспомнила вдруг Ольга прозвище, полученное Свенельдом от жителей Червонной Руси во время похода князя Олега в карпатские предгорья. Это прозвище воевода получил не только за свой внешний облик, ибо длинный, с горбинкой нос, черные как смоль волосы, постоянно приподнятые плечи и чуть склоненная вперед голова действительно делали Свенельда схожим с упомянутой птицей. Гораздо больше роднили воеводу с этим пернатым хищником сила и жадность, стремление любой ценой завладеть приглянувшейся добычей, а также неимоверная хитрость, присущая именно сей птице, любившей жить подле человека и многое перенявшей от него. Увы, не ей, Ольге, ловить Свенельда на неосторожном слове, не ей пытаться понять его истинное отношение к собеседнику по непроизвольному, порой трудно уловимому изменению выражения лица.
– Пусть так и будет. Я велела воеводе Ратибору не брать в степь две сотни конников, столько же дружинников-ладей-щиков надлежит оставить в городе и тебе. Они нужны не для защиты Киева, а чтобы в нужный момент связаться с тобой либо с Ратибором.
– Я уже распорядился об этом, великая княгиня. В стольном граде остаются пять ладей с надлежащим числом воинов старшим над ними мной назначен сотник Вальдс. Вальдс, подойди к нам! – громко обратился Свенельд к группе сопровождавших его и Ольгу великокняжеских гридней и викингов.
От нее отделился высокий широкоплечий воин, единственный из всей группы без щита и копья, быстрым шагом направился к великой княгине и Свенельду. Ольга залюбовалась им: большие голубые глаза, русые, с золотистым отли вом волосы, гладкое, без единой морщинки лицо, пшенично го цвета усы с подкрученными кверху кончиками, нежная ко жа, даже под знойным киевским солнцем не принявшая ко ричневатого оттенка, как у русичей-полян, а всего лишь, как у потомственных жителей Севера, слегка тронутая загаром Вальдс был в кольчуге, низко надвинутом на лоб шлеме с на глухо застегнутой на горле кольчужной сеткой. Его взгляд лишь мельком скользнул по великой княгине и тут же остановился на воеводе, однако Ольга сразу восприняла сотника викингов не как воина, а как мужчину. Она и прежде несколько раз видела Вальдса с его младшим братом Олегом к со Свенельдом и многое слышала о нем от боярских и воеводских дочерей, с которыми коротала время в разговора или на прогулках в саду, но встретилась с Вальдсом впервые.
Да, сотник не напрасно имел славу покорителя женскил сердец! Ведь не сказал ей ни слова, даже толком не посмотрел, а она уже убрала со лба упавшую на него прядь волос легонько куснула себя за верхнюю губу, дабы та порозовела пошире раскрыла прищуренные до этого от яркого солнца глаза. Она не только почувствовала в Вальдсе прежде всего мужчину, а не воина, но и сама ощутила себя в его присутствии вначале женщиной, а потом уже великой княгиней. Да и ты, сотник, видно, испытываешь схожие чувства! Ведь не от встречи со Свенельдом у тебя зарумянились щеки, распрямилась во всю ширь грудь, а дыхание участилось и стало настолько громким, что его слышно за десяток шагов. Впрочем, какое Ольге до всего этого дело! Сейчас на садовой тропе нет мужчин и женщин, на ней – великая киевская княгиня с воеводой и сотником ее дружины.
Вальдс остановился напротив Ольги и Свенельда, отвесил великой княгине низкий поклон, после чего глянул на Свенельда:
– Звал меня, главный воевода?
– Да. Сотник, ты останешься в Киеве, дабы при надобности передать слово великой княгини мне либо воеводе Рати-бору. В граде будут также две сотни конников под началом сотника Рогдая. Коли весть великой княгини быстрей и безопасней доставить мне или Ратибору по суше – сие сделают конники Рогдая, коли это удобней по воде – посылай своих ладейщиков. Понадобиться великой княгине ты можешь в любой миг, а потому будь неотлучно при ней или в тереме. Подчиняться тебе и Рогдаю надлежит только великой княгине, и никому более, в ее распоряжение вы поступаете с завтрашнего утра. Все уразумел?
– Да, главный воевода.
– Великая княгиня, коли мы переговорили обо всем, дозволь покинуть тебя,– сказал Свенельд.– У меня много дел в дружине и городе, а времени до отплытия осталось в обрез.
– Идите оба,– разрешила Ольга.
Уходя, Вальдс еще раз посмотрел на Ольгу, и это был взгляд не сотника на свою великую княгиню, а мужчины на заинтересовавшую его женщину – внимательный, оценивающий. И Ольга почувствовала, как от этого быстрого взгляда у нее заколотилось сердце, а саму бросило в жар. Теперь она понимала, почему молодые боярышни столько времени посвящали пересудам о Вальдсе и его любовных похождениях!
Оставшись одна, Ольга медленно направилась по тропинке в сторону днепровского берега. Там, в удалении от великокняжеского терема, было меньше людей, к тому же влажный речной воздух смягчал нестерпимый полуденный зной. К четверке воинов из великокняжеской стражи, неотступно следовавших за Ольгой, она давно привыкла и нисколько не чувствовала себя при них стесненной. Изрядно поднаторевшие в службе гридни хорошо знали, когда и на каком расстоянии им надлежит быть от великой княгини, чтобы в случае опасности не опоздать прийти ей на помощь и в то же время не слышать разговоров о державных делах. Сосредоточившись на своих мыслях, радуясь возможности побыть наедине с собой, чего была лишена все последние дни, Ольга неторопливо приближалась к месту, откуда любила наблюдать за Славутичем.
