Сергей Мосияш - Скопин-Шуйский. Похищение престола
Раза два по ним стреляли из пищали, но по ночному делу промахивались. Днем они обычно отлеживались в кустах, поедая ворованное, а ночью вновь отправлялись на промысел, заранее наметив объект для нападения. Для этого кто-нибудь один отправлялся в деревню и высматривал подходящие сараи, где кудахтали куры или гоготали гуси.
В Чечерске на разведку отправился Матвей, он шел по улице присматриваясь и прислушиваясь, чем и привлек к себе внимание урядника Рогозы. Тот, подкравшись сзади к подозрительному прохожему, схватил его за плечо и вскричал с торжеством:
— Ага, попался, лазутчик!
И потащил бедного Матвея к старостатской избе, там, засунув в кутузку, и без того переполненную бдительным урядником, побежал к старосте пану Зеновичу.
Попав в кутузку, Матвей первым делом стал ногтем соскребать с подола рубахи капли яичного желтка, нечаянно пролитого им во время выпивания сырого яйца. Желток — явная улика, хорошо, что урядник сразу не заметил ее.
Рогоза, сияя как золотой дублон, влетел к старосте на всех парусах:
— Ясновельможный пан, я только что изловил лазутчика.
— Опять лазутчик? — поморщился пан Зенович.
— Но этот точно лазутчик, клянусь матерью. Все шел и высматривал, и высматривал.
— Что он мог в нашем Чечерске высмотреть, пан Рогоза?
— А уж это надо его спросить. Если не сознается, поднять на дыбу.
— Ладно. Тащите его сюда.
Матвею, слава Богу, достало времени соскрести с рубахи улику. Рубаха, правда, в том месте сильно заблестела, но от желтка и следа не осталось. За это время он успел придумать о себе очень правдивую историю. И когда остался перед старостой, был уже готов.
— Кто ты таков? — спросил грозно Зенович. — И что здесь делал?
— Я Андрей Андреевич Нагой, родственник царевича Дмитрия, панове. А сюда попал поневоле. Дело в том, что Шуйский преследует всю нашу семью и я бежал из Москвы с двумя своими слугами.
Лицо у пана Зеновича разгладилось, подобрело, и он насмешливо взглянул в сторону урядника: «Эх ты, мол, «лазутчик».
— А высматривал я, Панове, квартиру, в которой мог бы остановиться со своими слугами.
— А где ж ваши слуги, пан Нагой?
— Я их оставил за селом.
— И куда ж вы следовали с ними?
— Я пробирался в Стародуб, там Дмитрий обещал мне встречу.
— Так он жив все-таки?
— Да, конечно. Шуйский убил одного из его слуг и сказал народу, мол, это Дмитрий. А чтоб не узнали, закрыл лицо ему маской.
— Да, да, я слышал об этом, — сказал пан Зенович. — Чем бы я мог помочь вам, пан Андрей?
— Я был бы вам очень благодарен, если бы вы нарядили нам подводу до Стародуба, пан Зенович.
— Подводу мы, конечно, найдем, но вот охрану… На город стражников не хватает. Вон урядник вертится как белка в колесе.
— Как-нибудь доберемся, у нас уже и грабить нечего. Под Пропойском разбойники отобрали все: и коней, и одежду, и деньги, какие имелись, — соврал Матвей, не моргнув глазом. Эта выдумка как-то оправдывала его затрапезный вид — ограблен. А у пана Зеновича вызвала неподдельное сочувствие.
— Если пан не обидится, я могу предложить ему свой кунтуш[48]. Он, правда, не новый, но вполне приличный.
— Я был бы вам очень благодарен, ясновельможный пан.
— Рогоза, добеги до хаты, скажи моей женке, пусть даст кунтуш, что висит в сенцах. Да вытряси хоть пыль с него, недогадливый.
Когда урядник исчез, Зенович сказал:
— А квартиру мы вам найдем хорошую.
— Если вы обещали нам подводу, так зачем нам квартира, пан старшина?
— Ну как же? Отдохнуть там или еще чего.
— Нет. Лучше уж ехать, в пути отдохнем, — отвечал Матвей, все еще опасаясь разоблачения, которое могло случиться в любой момент.
Остановись тут с ночевкой, к утру старшина с урядником раздумаются, засомневаются да, глядишь, еще и за караул возьмут. Нет, нет, лучше сразу ехать, пока верят, пока добрые.
— Ну что ж, — вздохнул пан Зенович, — ехать так ехать. Дадим вам доброго возчика.
— Позвольте мне сходить за моими слугами, — сказал Матвей.
— Да сейчас придет урядник, пошлем его.
— Нет, нет, он их не найдет. Я лучше сам.
Он отыскал своих спутников в условленном месте за городом, где они, забившись в глухомань, натаскав с остожья прошлогоднего прелого сена, зарылись в него, укрывшись драным полушубком.
— Эй, вставай, курощупы? — гаркнул над ними Матвей. Однако, узнав его по голосу, те хоть и проснулись, но вставать не спешили.
— Чего ты? Ложись давай, до ночи еще далеко.
— Вы дрыхните тут, а я уже в тюрьме насиделся, со старостой Чечерска налюбезничался.
И Матвей подробно поведал спутникам о своих приключениях.
— Так что теперь я вам не Матвей, а Андрей Андреевич Нагой.
— А есть хоть такой-то? — спросил Гаврила.
— Вряд ли. Знаю, что Нагих как нерезаных собак, вот и назвался. Теперь запомните, вы — мои слуги, если где вякнете Матвеем, в момент попадемся. Лучше зовите меня ясновельможным паном и все. И чтоб все мои приказания вмиг исполняли. Поняли?
— Что тут неясного, — отвечал Рукин.
— Нам старшина предлагал ночевку, но я отказался из-за вас.
— Почему?
— Брякнете, что не скисло, и все прахом. Втроем загремим в кутузку. Тогда уж не выберемся. Старшина дает подводу, я ему сказал, что у меня встреча с царевичем Дмитрием в Стародубе. Идите хоть рожи умойте да от сена отряхнитесь.
Гаврила и Александр спустились к реке Сожу, поплескались, прогоняя остатки сна, причесались обломком костяного гребня. Поднялись вверх к Матвею. Он осмотрел их придирчиво.
— И между собой зовите меня паном Нагим. А то кто подслушает. С этого часа Матвея нет меж нами.
— А позвольте спросить ясновельможного пана, — решил отличиться Рукин. — А накормит нас тот Чечерский старшина?
— Кто его знает. Но меня бы должен. Вы же, чернь, не вздумайте за мной за стол лезть. Знайте свое место.
— Постараемся, ясновельможный, — усмехнулся Гаврила. — Только ж вы не забывайте о нас.
Возле старостатской избы уже стояла телега, запряженная парой, на облучке сидел бородатый звероподобный мужичина.
Пан Зенович с урядником уже ждали в избе нечаянного высокого гостя. Гаврила и Рукин, как и положено слугам, остались во дворе, сели на лавку у забора.
— О-о, пан Андрей, моя женка, узнав, кто оказался в наших краях, быстро настряпала вареников с творогом, а она на это великая мастерица. Сварила и вот послала вам полный глечик с сердечным приветаньем. Мы тут посоветовались с Рогозой и решили предложить под них вам чарку горилки, если вы не возражаете.
Царев родич Нагой не возражал и против двух и даже трех чарок. Конечно, не отстали от него и староста с урядником. Управились не только с корчагой горилки, но и с глечиком вареников. Забыл высокий гость о своих слугах. Пан Зенович так расчувствовался, что стал умолять гостя:
— Оставайтесь с нами, пан Андрей. У нас тут такая рыбалка, такие борти. Будем и с рыбой, и с медом. А?
Но Матвей хоть и пьян был, однако соображал, что оставаться ни в коем случае нельзя. Глядя на него, перепьются «слуги» и еще черт знает что наболтают спьяну.
— Н-нет, не могу, панове, ехать надо. А вдруг уже Дмитрий ждет меня в Стародубе.
Староста Зенович помог гостю надеть кунтуш и был очень доволен своим подарком:
— Как на вас и сшито, пан Андрей. Я так радый.
Ясновельможный пан Нагой явился на крыльце в панском кунтуше с золотыми прошвами и, пошатываясь, направился к возу. Слуги его были обескуражены забывчивостью господина, но напомнить ему поопасались в присутствии посторонних. Вот уж истина: сытое брюхо к чужому глухо.
Сытый и пьяный новоиспеченный Нагой завалился в телегу, промямлив возчику:
— И-ехай, — и даже не посмотрел на «слуг», которым пришлось догонять и прыгать на ходу в телегу. До наплавного моста их провожал урядник.
Перед спуском к мосту Рукин наконец не выдержал:
— Пан урядник, где б нам купить здесь хлеба?
Гаврила с удивлением взглянул на подьячего, так как знал, что у того в кармане нет и ломаной копейки. Однако Рукин знал, что говорил.
— О-о, — спохватился урядник. — Останови-ка телегу, — приказал возчику и, придерживая саблю, рысцой побежал к ближней хате.
— То его подворье, — пояснил возчик.
Увы, воротился Рогоза всего лишь с одним калачом, оправдывался:
— Вот последний. Если б вы задержались, Зося поставила квашню и завтра будет печь, взяли б свежего.
Предложение задержаться мямлилось урядником столь выразительно, что понималось гостями совершенно правильно: «Проваливали бы вы поскорей».
— Спасибо, пан Рогоза, — сказал Рукин, принимая калач. — Нам надо спешить.
И уже к мосту они спускались без урядника, он стоял наверху и смотрел им вслед, пока они переезжали Сож.
