Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
Тихомир! Как он там, среди мужиков с плотничьими топорами? Просека до Днепра — дело нешуточное. Кажись, небывалое дело придумал для мужиков Ярослав, но дело сие крайне необходимо.
Вскоре Будан подсказал кормчему Фролке поворачивать на Сару.
— Теперь по реке верст пятнадцать плыть, а там, в излучине, и городище…[122] Кстати, князь, нижнее течение Сары Гдой прозвали. Никак, тоже имя мерянское. Уж так назовут, что язык сломаешь. Чудь и есть чудь.
Ярослав не стал поправлять кузнеца: прозвище мерян укоренилось среди ростовцев накрепко.
Сарское городище завиднелось еще издалека, от села Деболы, и чем ближе подплывало к нему судно, тем всё больше князь восхищался.
Славное место выбрали меряне. Изрядно расположились, с учетом естественных оборонительных рубежей — на узком перешейке высокой гряды в глубокой излучине Сары. Городище занимало среднюю часть довольно высокого и длинного холма, опоясанного водяным рвом, четырьмя насыпными валами и дубовым частоколом. Именно средняя часть холма лучше других была приспособлена для обороны: она расположена на вершине всхолмления и возвышается над боковыми площадками; как раз в этом месте река ближе всего подходит к склонам.
Вдоль же Сары простирались обширные заливные луга с сочными, ядреными травами.
Ярослав, Заботка, Будан, кормчий и гребцы сошли на берег и направились к крепости. Издали было заметно, что дубовый частокол давно обветшал, а ворота были распахнуты.
— В самом городке жили лишь знатные люди племени — вождь и его старейшины… А вот здесь когда-то был посад и торжище, — поведал Будан.
— Сие заметно.
Повсюду виднелись небольшие бревенчатые избенки, слегка углубленные в землю, дабы выровнять пол с поверхностью земли.
— Глянь, князь! — встревожено воскликнул меченоша, увидев на южной части холма внезапно появившихся всадников с мечами и копьями. — Десятка два. Неужели меряне?
— Русичи, — убежденно произнес Ярослав.
— Кто ж это может быть? Напасть могут князь!
— Не нападут. Кличь дружинников с корабля.
И впрямь: как только безвестные всадники увидели сбегавших с ладьи оружных воинов, тотчас повернули коней по ту сторону холма.
— Чудно, — покрутил головой Заботка. — Ничего в догад не идет.
— Ничего чудного нет, — произнес Ярослав. — То Урак со своими ратовниками.
— Как распознал, князь?
— У сего Урака особый знак власти на копье. Зеленый стяжёк.
— Чего ему в городище понадобилось?
— А то мы сейчас сведаем.
Вошли в пустынное городище. Ни единой души. Однако из некоторых бывших строений мерянской знати поднимались ввысь белесые пахучие дымы.
— Вот здесь Урак и проживает. Никак, в печах мясо варится.
— Дело к обеду, князь, — с улыбкой молвил меченоша.
— Попозднее заглянем, друже. А ныне давайте-ка на стены поднимемся.
По старой скрипучей лесенке взошли на деревянный настил, тянувшийся вдоль всей стены.
— Прав Овсей. Диковинный вид открывается. И луга, и перелески, и красные боры. Даже за озером села и деревеньки виднеются. Какая же лепота, други!
— Не зря меряне выбрали такое чудесное место. Это ж, на какие версты видно окрест! — сказал кормчий.
— И добрые кузни имели. Вон их сколь маячит. Надо бы вовнутрь глянуть, авось, какое-нибудь сручье осталось, — молвил Будан.
— И в кузни заглянем, — пообещал Ярослав.
Безусловно все приметили и большой курган-могильник, кой высился с напольной стороны за валами, где-то в пятидесяти саженях от городища на пологом склоне холма.
— Многонько же здесь трупов сожжено. Экий курганище! — произнес меченоша.
— Как появилось с седьмого века городище, так появился и могильник. Жизнь человеческая коротка, Заботка. Но мнится мне, что в наилучшие времена, в крепости сей, не менее тысячи людей проживало. Да это видно и по городищу. Запомните это место, други. Здесь когда-то шумел город. Отсюда выходила дружина в помощь князю Олегу. Здесь шла бойкая торговля. Сюда даже приходили заморские купцы. До сих пор старожилы Ростова хранят иноземные монеты и украшения. Да и сами меряне умели делать всё, что умеют делать мастера русских городов. Даже великолепное оружие. Не зря здесь столько кузен осталось. Для них же надо иметь домницы[123] и ведать разные способы литья. И дано это лишь развитому народу. Доброго соседа мы потеряли.[124] Зело доброго!.. Ну, а теперь зайдем в избы и кузни.
Пошли в те избы, из коих струились дымки. Таких было всего пять, остальные избы не дымились, утонули в бурьяне.
Ярослав оказался прав: там, где теплились очаги, готовилось варево из конины. Избы выглядели неряшливо, были неухожены, по углам висела паутина.
— Ежу понятно, что Урак тут долго не задержится. Здесь его временное обиталище.
— Ростовской дружины побаивается. Ишь, как с холма в рощу сиганул, князь. Где-то в глухомани найдет себе стан.
— Там ему и место, Заботка.
Заглянули и в кузни. Но в них ничего Будана не порадовало: они пустовали. Меряне прихватили с собой не только сручье и мехи, но и тяжелые наковальни.
— А чего дивиться? — высказал меченоша. — В переметные сумы можно и вепря засовать, лишь бы лошадь потянула.
Князь Ярослав еще долго задумчиво ходил по Сарскому городищу. Лишь под вечер ладья тронулась к Ростову.
Когда выплыли из Сары в озеро, Ярослав вышел из ладейной избушки на нос судна и залюбовался на новую бревенчатую крепость Ростова, и на золоченый одноглавый купол церкви Успения Богородицы.
«Слава Богу, начало положено. Но впереди еще много забот».
Глава 5
СГИНУЛА БЕРЕЗИНЯ!
Хотя на деревах и виднелись зарубки, но если бы не Тихомир, то мужики бы пробивались к Днепру до самой зимы.
Тихомир находил самый кратчайший путь, умело обходя многочисленные болота, болотца и речушки. Правда, не обошлось без гатей и мостов, но ясная погода, добрый съестной припас и дружная работа мужиков позволили прорубиться к Смоленску через десять недель.
— Дошли, мужики, — благостно перекрестился, сопровождавший артель мужиков, сотник Озарка. — Теперь мне надобно с грамотой Ярослава до смоленского князя дойти. Пусть изведает, что на Ростов ныне прямая дорога проложена и шлет торговых людей в наш град. Вы ж возвращайтесь с Богом. Я тут недельки на две намерен задержаться. Со мной и двое дружинников в Смоленск пойдут.
— А как же обоз со съестным припасом? — спросил старшой из мужиков.
— И обоз забирайте. Дорога дальняя. А нам, надеюсь, смоленский князь подсобит.
Попрощавшись с мужиками и тремя дружинниками, Озарка поспешил к Смоленску.
Юный князь Станислав[125] был немало удивлен появлением в городе гонца из Ростова.
— Аль, какая беда стряслась с братом Ярославом? Что за спех ко мне по Волге тащиться?
— Не пугайся, князь Станислав Владимирыч. Лесную дорогу к Смоленску проложили. На то прислана грамота тебе от ростовского князя.
Станислав сорвал печать и прочел пергаментный свиток, сотворенный из тонко выделанной кожи.
— Ай да братец! Это ж надо чего осилил! Веками путей не имели и вдруг — скатертью дорожка. Ну, право, молодец! Завтра же купцов извещу… Сколь дён тебе на отдых, сотник? Сосни ночку, в баньке отмойся, красную девку тебе в помощь пришлю, хе-хе. Тебе, чай, некуда торопиться?
— Спасибо на добром слове, князь Станислав Владимирыч, — поклонился Озарка. — Так бы всё и было, да дело у меня неотложное. Велено мне тотчас к великому князю в Киев прибыть.
— Жаль. Пытать о деле не буду, то твоего князя забота… Может, какая-нибудь помощь понадобится?
— Понадобится, князь. Со мной двое дружинников. На ладье долго справляться. Нам бы сподручней берегом рысить, да вот кони наши зело заморились.
— То не беда, сотник. Дам вам свежих скакунов. Одвуконь! Да по четыре торбы овса, да всякого припасу в сумы. Для брата мне ничего не жаль. Как он там поживает, у черта на куличках?
Станислав звякнул серебряным колокольчиком.
— Эгей, слуги! Несите меды и яства! И про дружинников гонца не забудьте!
Пришлось Озарке вкратце поведать о жизни князя Ярослава в Ростове. Станислав одобрительно кивал головой.
— Умница у меня брат. Он еще в младенчестве всех дивил. Помогу ему и купцами, и охочими людьми. Кое-кто надумает и в Ростов перебраться.
Схитрил Озарка. Не в Киев ему надо было ехать, а на заимку мужика Прошки, кой бежал со всей семьей из села Оленевки. Но этого Станиславу не поведаешь, особенно великому князю, ибо тотчас Прошку в поруб кинет, а дочь его в свой гарем увезет.
Разговора Ярослава с Березиней он не слышал, а вот беседа князя с Прошкой происходила на его глазах.
