Джеймс Купер - Лионель Линкольн, или Осада Бостона
Черты лица мистриссъ Лечмеръ уже приняли окаменѣлый видъ и мертвенный цвѣтъ. Онѣ хранили отпечатокъ перенесенныхъ страданій и пережитыхъ страстей. Видно было, что усопшая до послѣдней минуты обращала свои взоры къ землѣ, а не къ небу. Сесиль стояла молча и глядѣла на эти мертвыя, искаженныя черты, такъ хорошо знакомыя ей съ самаго дѣтства. Тутъ опять ей вспомнилось дурное предзнаменованіе на своей свадьбѣ, и она подумала со страхомъ, что эта смерть, быть можетъ, еще не самое страшное изъ того, что должно случиться. Эта мысль ее взволновала. Она опустила пологъ надъ мертвымъ тѣломъ и быстро вышла изъ комнаты.
Комната Ліонеля была въ томъ же этажѣ, что и та, изъ которой она вышла. Быстро дошла до нея Сесиль и взялась за ручку двери. Мысли ея путались и разбѣгались. Еи хотѣлось собраться съ жжми прежде, чѣмъ войти. Ей было немжого неловко и стыдно того, что она собиралась сдѣлать, но страхъ и дурныя предчувствія пересилили. Она не вошла, а почти вбѣжала въ комнату съ громкимъ крикомъ:
— Ліонель! Ліонель!
Въ каминѣ слабо догорали нѣсколько головней, которыя кто-то сгребъ въ одну кучу. Въ комнатѣ было темно и холодно. По стѣнамъ бѣгали дрожащія тѣни. Но и здѣсь, какъ въ спальнѣ умершей старухи, же было никого. Сесиль увидала, что дверь въ сосѣднюю уборную отворена. Она бросилась туда и поняла, почему въ комнатѣ холодно: дверь внизу лѣстницы была раскрыта прямо на улицу, вѣтеръ врывался въ нее и со свистомъ несся въ верхній этажъ.
Сама не отдавая себѣ отчета въ томъ, что она дѣлаетъ, Сесиль сбѣжала внизъ жо лѣстницѣ и остановилась на порогѣ двери. Сквозь тучи пробивалась луна и освѣщала, хотя очень слабо, пустынный городъ и безмолвный лагерь. Вѣтеръ все еще дулъ, метель не унималась и бушевала на улицахъ и площадяхъ.
Но нигдѣ не видно было ни единой души человѣческой, ни единаго живого существа.
Съ такой же быстротой Сесиль, вся дрожа, вернулась обратно въ комнату и осмотрѣла тамъ всѣ закоулки въ надеждѣ найти своего мужа. Но тутъ силы оставили ее. Она не могла помириться съ мыслью, что Ліонель оставилъ ее одну въ такую минуту, когда она особенно нуждалась въ его помощи и поддержкѣ. Несчастная женщина крѣпко стиснула руки, внѣ себя отъ горя и отчаянія, и во весь голосъ закричала: «Агнеса! Агнеса!». Съ этимъ крикомъ она упала на полъ, совершенно лишившись чувствъ.
Агнеса въ это время смотрѣла въ столовой, какъ накрывали на столъ. Ей хотѣлось, чтобы все вышло вполнѣ достойно Лечмеровъ, хотѣлось оказать своей кузинѣ почетъ въ глазахъ ея супруга и повелителя. Хотя въ столовой стоялъ шумъ, потому что прислуга бѣгала и суетилась, иснолняя приказанія Агнесы, однако, тамъ услыхаля крикъ Сесили. У всѣхъ захолонуло сердце, и опустились руки.
— Меня зовутъ по имени! — сказала Агнеса. — Кто это кричитъ?
— Еслибъ я смѣлъ подумать, что супруга моего господина можетъ такъ кричать, — почтительно отвѣчалъ Меритонъ, — то я бы далъ присягу, что это крикнула миледи.
— Сесиль! Это Сесиль! — воскликнула Агнеса, бросаясь изъ комнаты. — Ахъ, недаромъ я такъ боялась этого скоропостижнаго брака!
Лакеи торопливо побѣжали вслѣдъ за ней. Роковая истина сейчасъ же обнаружилась. Увидали мертвое тѣло мистриссъ Лечмеръ и этимъ объяснили себѣ обморокъ новобрачной.
Больше часа пришлось провозиться съ Сесилью прежде, чѣмъ удалось привести ее въ чувство. Когда обѣ кузины осталясь вдвоемъ, Агнеса упомянула имя Ліонеля. Сесиль сначала обрадовалась, но потомъ, огдядѣвшись кругомъ и не видя того, кого искали ея глаза, прижала обѣ руки къ сердцу и снова упала въ обморокъ, отъ котораго только что очнулась съ такимъ трудомъ. Тутъ Агнеса по своему объяснила себѣ причину всего происшедшато и, оставивъ кузину одну, вышла изъ комнаты.
Агнеса Дэнфортъ никогда не чувствовала къ своей теткѣ такого безграничнаго довѣрія и обожанія, какое неизмѣнно питала къ усопшей ея чистосердечная внучка. У Агнесы быля другіе родные, ближе мистриссъ Лечмеръ, относительно которой она далеко не была ослѣплена, прекрасно замѣчая и ея эгоизмъ, и недостатокъ чувствительности. Въ Бостонѣ на время осады, съ ея опасностями и лишеніями, она согласилась остаться не ради тетки, а только изъ любви и дружбы къ своей кузинѣ. Неожиданная смерть мистриссъ Лечмеръ только огорчила ее, но не привела въ отчаяніе. Не случись съ Сесилью этого обморока, Агнеса ушла бы къ себѣ въ комнату и поплакала бы объ умершей теткѣ, зная, къ тому же, что та была не особенно хорошо приготовжена къ переходу въ лучшій міръ, но теперь было не время для безполезныхъ слезъ. Нужно было дѣйствовать. Пройдя въ гостиную, она вызвала Меритона и съ большимъ, хотя и напускнымъ, хладнокровіемъ приказала ему отыскать своего господина и передать ему, что миссъ Дэнфортъ желаетъ немедленно его видѣть.
Меритонъ долго не возвращался. Она встала, тихонько подошла къ дверямъ и стала слушать. Она слышала, какъ кто-то бѣгаетъ по всему дому, какъ бы осматривая всѣ комнаты и всѣ углы. Наконецъ, шаги стали приближаться къ гостиной. Агнеса сѣла на свое мѣсто, ожидая, что войдетъ Ліонель. Вошелъ одинъ Меритонъ.
— Что же маіоръ Линкольнъ? — спросила она. — Вы ему сказали, что я его здѣсь жду?
Черты лица Меритона изображали безконечное удивленіе.
— Боже мой, миссъ Агнеса, моего барина нѣтъ въ домѣ! — воскликнулъ онъ. — Онъ куда-то ушелъ и безъ траура, что всего страннѣе! Въ домѣ покойница, его кровная родственница, а онъ и траура не надѣлъ!
Агнеса сдержала себя и ничѣмъ не выдала своего волненія, а только сказала въ тонъ Меритону, надѣясь этимъ скорѣе вывѣдать отъ него, что можно:
— Откуда вамъ извѣстно, мистеръ Меритонъ, что вашъ господинъ до такой степени забылъ о приличіяхъ?
— Я же знаю, миссъ, потому что храню всѣ его костюмы. Онъ какъ былъ, такъ и ушелъ въ парадной формѣ, а траурная осталась въ гардеробѣ, ключъ отъ котораго всегда у меня.
— Странно, что онъ ушелъ изъ дома въ такой часъ и въ день своей свадьбы.
Меритонъ, принимавшій близко къ сердцу все, что касалось его барина, густо покраснѣлъ при этомъ упрекѣ, намекавшемъ на неделикатность маіора Линкольна.
— Изволите ли видѣть, миссъ Агнеса… Извольте принять во вниманіе, мээмъ, что свадьба была не совсѣмъ англійская… Такъ у насъ въ Англіи никогда не вѣнчаются. И не принято у насъ умирать такъ неожиданно и такъ не вовремя, какъ это благоугодно было сдѣлать мистриссъ Лечмеръ…
— Можетъ быть, съ нимъ что-нибудь случилось, — перебила Агнеса. — Самый безчувственный человѣкъ не уйдетъ изъ дома отъ своихъ въ такую минуту.
Меритонъ тоже забезпокоился. Онъ былъ къ своему барину очень привязанъ.
Агнеса оперлась лбомъ на руку и нѣсколько минутъ размышляла, потомъ подняла голову и сказала вѣрному слугѣ:
— Не знаете ли вы, мистеръ Меритонъ, гдѣ ночуетъ капитанъ Польвартъ?
— Еще бы не знать, миссъ! Капитанъ всегда спитъ на своей постели, когда онъ не на службѣ. Капитанъ Польвартъ всегда о себѣ позаботится, ужъ такой человѣкъ.
Миссъ Дэнфортъ прикусила себѣ губы, глаза ея блеснули лукавымъ огонькомъ, но она сейчасъ же приняла серьезный видъ и продолжала:
— Мнѣ кажется, это нужно… Жестокая необходимость, но больше ничего не осгаегся.
— Вы желаете что-нибудь мнѣ приказать, миссъ Агнеса?
— Да, Меритонъ. Вы должны сходить къ капитану Польварту и сказать ему, что мистриссъ Линкольнъ просигь его придти немедленно сюда на Тремонтъ-Стритъ.
— Моя барыня! — изумился лакей. — Какъ же такъ, миссъ Агнеса? Горничная сейчасъ мнѣ сказала, что барыня лежитъ въ глубокомъ обморокѣ и ничего не сознаетъ… Да, очень печальная свадьба для наслѣдника такого дома!
— Ну, хорошо. Скажите ему, что его желаетъ видѣть миссъ Дэнфортъ, — сказала Аінеса, вставая и уходя изъ гостиной.
Меритовнъ успѣлъ только выразить свое удовольствіе по поводу сдѣланной перемѣны въ порученіи и отправился къ Польварту со всей торопливостью преданнаго слуги, встревожившагося за своего господина. Идти было холодно и темно, однако, онъ, несмотря на сыпавшійся все время снѣгъ и на сильнѣйшій морозъ, очень скоро добѣжалъ до квартиры Польварта. Къ счастью для бѣднаго Меритона, ему пришлось ждать на улицѣ недолго, потому что Ширфляйнтъ, капитанскій лакей, еще не ложился и отворилъ ему на первый же стукъ. Вскрикнувъ отъ удивленія, Ширфляйнтъ впустилъ Меритона, и оба лакея вмѣстѣ вошли въ комнату, въ которой догоралъ хорошій огонь въ каминѣ, распространяя пріятную теплоту.
— И холодище же въ этой Америкѣ, мистеръ Ширфляйнтъ! — сказалъ Меритонъ, подходя къ огню и грѣясь. — Вотъ ужасная страна! У насъ, въ Англіи, холодъ совсѣмъ другого рода бываетъ; въ немъ больше силы, больше напряженности, но онъ не рѣжетъ вамъ лицо словно тупой бритвой, какъ этотъ гадкій американскій морозъ.
Ширфляйнтъ, считавшій себя ужаснымъ либераломъ, пожелалъ показать, что къ врагу нужно относиться снисходительно, и сдѣлалъ возраженіе въ умѣренномъ духѣ: