Трейси Шевалье - Последний побег

Хонор замялась. Ей пора уже возвращаться в магазин Адама, где ее будет ждать Джек. И еще надо зайти на почтовую станцию, чтобы передать письмо к Белл. Но как не позаботиться о ребенке, который так жалобно плачет и требует к себе внимания? И отказать миссис Рид нельзя. Если бы та попросила Хонор помогать беглецам и дальше, Хонор не смогла бы сказать ей «нет». Но миссис Рид этого не попросила.

В комнате было сумрачно, и, прежде чем подойти к ребенку, Хонор раздвинула шторы. Солнечный свет хлынул в комнату, малышка повернулась к окну. Она лежала на куче одеял, сложенных на полу и обставленных стенкой из разномастных деревянных стульев. Увидев Хонор, девочка широко распахнула глазенки и закричала еще громче. Она была пухленькой, с жесткими черными кудряшками, толстыми щечками и губками бантиком. Когда Хонор приблизилась к ней, она в страхе перекатилась на животик и принялась молотить в воздухе руками и ногами, как черепаха, повисшая на камне, с которого не может слезть. Ей было месяцев пять-шесть. Уже научилась переворачиваться, но пока не сидит и не ползает. Хонор вспомнила, как миссис Рид покупала материю на свадебное платье дочери. Получается, та выходила замуж уже беременной. «Надеюсь, ткани хватило», — подумала Хонор.

Она отодвинула стул, присела на корточки рядом с малышкой и положила ладонь ей на спину.

— Маленькая, не бойся. Все хорошо.

Хонор попыталась представить, что уже совсем скоро крошечный комочек в ее утробе превратится вот в такое вопящее, бьющее ручками-ножками существо. А потом увидела одеяло. Она уже знала почти все фасоны и стили шитья американских одеял. Хотя ей не нравились цвета и узоры, все-таки их подбирали с любовью, и ткани старались брать самые лучшие, пусть даже то были кусочки от старых вещей. Узоры, независимо от их сложности, всегда продумывали очень тщательно.

Одеяло миссис Рид было составлено из неровных квадратов, сшитых из узких полосок ткани синего, серого, кремового и коричневого цветов с редкими вкраплениями ярко-желтого. Ткани самые разные, в основном шерстяные и полушерстяные, заношенные и поблекшие, вырезанные из курток, платьев, рубашек и других одеял. Само одеяло было не простегано, но в центре каждого квадрата виднелись узелки из коричневой шерсти — быстрый способ скрепить внешний чехол и ватиновую подкладку. Хонор приподняла краешек одеяла. Нижняя сторона сшита из коричневой плотной ткани в тонкую оранжевую полоску. Хонор провела ладонью по квадратам и попробовала растянуть две полоски, чтобы проверить швы: они были ровными и аккуратными, но без скрупулезности.

Больше всего ее поразило сочетание цветов, создававшее ощущение полного беспорядка, но это был явно продуманный беспорядок; то же самое Хонор заметила и в цветочном саду перед домом. Расположение цветов на квадратах казалось случайным, но общее впечатление было очень приятным для глаза. Серый подчеркивал сочный оттенок синего. Коричневый рядом с синим казался глубже, а кремовый — ярче и чище. Обычно кремовый не сочетается с серым, но здесь они хорошо подходили друг к другу и смотрелись естественно, словно два камушка, лежащие рядом. Редкие ярко-желтые полоски сразу бросались в глаза и оживляли узор. Да, тут был общий узор, и Хонор его почти разглядела, но общая композиция снова распалась на отдельные случайные фрагменты. По сравнению с одеялом миссис Рид красно-зеленые аппликации, столь любимые женщинами Огайо, казались по-детски наивными и неумелыми, а ее собственное лоскутное шитье — слишком изощренным, сложным и даже каким-то искусственным.

— Хороший знак, что ребенок затих, хотя ты не брала его на руки. Значит, и со своим будешь справляться.

Хонор вздрогнула. Она не слышала, как миссис Рид вошла в комнату. А малышка действительно затихла и лежала спокойно под рукой Хонор.

— Это одеяло… — она помедлила, подбирая нужное слово. — Оно удивительное.

Миссис Рид усмехнулась:

— Что в нем удивительного? Самое обыкновенное одеяло. Чтобы не мерзнуть.

Однако было заметно, что миссис Рид польщена похвалой. Она провела пальцем по полосе коричневой шерстяной ткани.

— Это от старой куртки моего мужа. Он отдал ее мне, когда мы с дочкой собрались бежать. Она была теплее, чем моя.

— А где он сейчас?

Хонор сразу пожалела о том, что задала этот вопрос. Лицо миссис Рид помрачнело.

— В Северной Каролине. Если еще жив. Он говорил, что присоединится к нам позже. Мол, у нас вдвоем больше шансов сбежать. А сам так и не выбрался. — Она наклонилась и взяла внучку на руки. — Пойдем, Сьюки, покушаем. Дам тебе кукурузную кашу с сиропом. Тебе понравится. Вкусно.

Девочка радостно взвизгнула и схватила очки миссис Рид.

— Не надо так делать, маленькая моя обезьянка. Пойдем, обезьянка, обедать. — Миссис Рид унесла малышку в кухню.

Прежде чем последовать за ней, Хонор прикоснулась к полоске коричневой ткани на одеяле. Когда она вернулась в кухню, миссис Рид стояла у плиты, одной рукой держа внучку, а другой помешивая кашу в кастрюльке. Оказавшись у бабушки на руках, девочка уже не боялась Хонор. Она с удивлением и интересом смотрела на белую женщину. Хонор так и не поняла, что напугало малышку: цвет ее кожи или присутствие незнакомого человека.

Она тихонько откашлялась.

— Мне надо идти. — Помедлив секунду, добавила: — Прости меня.

Миссис Рид повернулась к ней вполоборота, не сводя глаз с кастрюльки с кашей. Ее очки вновь запотели.

— Просить прощения, Хонор Брайт, надо не у меня, а у тех беглецов, которые обратятся к тебе за помощью.

Магазин дамских шляп Белл Миллз

Мейн-стрит,

Веллингтон, Огайо

6 апреля 1851 года

Дорогая Хонор!

Я буду считать, что не получала этого письма, пока ты не напишешь другое — которое не наводит на мысли, что у тебя над душою стоит свекровь.

Также хочу предупредить тебя, что есть вещи, о которых не следует упоминать на бумаге. Если письмо попадет не в те руки, это подвергнет опасности многих людей. Скажи об этом миссис Хеймейкер.

В Веллингтоне у тебя всегда есть подруга, хочешь ты того или нет.

Солома

Беглецы не появлялись уже целый месяц. Хонор практически не выходила со двора и не общалась ни с кем за пределами Фейсуэлла. Хоть Донован и грозился, что будет время от времени проезжать мимо фермы, он так и не показался. Письма тоже не приходили: ни от родителей, ни от Бидди. Хонор ни разу не съездила в Оберлин, хотя Абигейл родила, и Адаму в магазине не помешала бы лишняя пара рук; и Джек, когда собирался развозить сыры, тоже не предлагал ей поехать с ним. Хонор не жаловалась. Она целыми днями работала в огороде, а по вечерам занималась шитьем. Она уже закончила второе одеяло для Доркас и взялась за третье. Ребенок рос, и вместе с ним рос и живот.

Лишь иногда Хонор перечитывала письмо от Белл Миллз и улыбалась.

В один из дней, когда Хонор сажала тыквы в огороде, она заметила какое-то шевеление в стороне леса. Она подняла голову и разглядела среди деревьев человеческую фигуру, перебегавшую от ствола к стволу. Хонор подошла к опушке леса, к тому месту, где они с Доркас собирали ежевику, и тихо окликнула:

— Кто здесь?

Из-за дерева вышел молодой парень. Он сильно хромал и дрожал мелкой дрожью. Хонор собиралась сказать, что ему нельзя здесь оставаться, но тут ее взгляд упал на его ногу, и у нее перехватило дыхание.

— Мэм, умоляю вас, мне нужна помощь. — Парень привалился спиной к стволу клена. — Что-то мне совсем худо.

— Что с тобой произошло?

— В капкан угодил.

Кто-то уже пытался помочь ему и залепил рану сосновой смолой, но стопа очень распухла и сочилась кровью и гноем, источая тошнотворный запах гниющего мяса. У Хонор в голове не укладывалось, как Белл могла отпустить человека в подобном состоянии.

— Ты откуда пришел?

— Квакеры мне сказали идти в Норуолк. Это Норуолк?

Норуолк располагался в двадцати милях к западу.

— Нет. Я… Мы не можем тебя тут оставить.

Парень смотрел на нее отчаянными глазами. Хонор вздохнула.

— Подожди здесь. Я принесу воды.

Она поспешила к колодцу. Когда подняла ведро, чтобы наполнить кружку, на заднее крыльцо вышла Джудит.

— Ты обещала не помогать беглецам.

Хонор покраснела.

— Я просто дам ему напиться. Я не стану прятать его, — сказала она и добавила, увидев, как Джудит сурово поджала губы: — Он ранен, нога попала в капкан. У него заражение. Ты не посмотришь? Может, что-то можно сделать.

— Нас не касаются его проблемы.

— Но…

— Мы уже обсуждали этот вопрос, Хонор, и ты согласилась, что наша семья не станет помогать беглецам. Каковы бы ни были наши убеждения, это противозаконно, и мы не можем позволить себе нарушать закон. Хочешь, чтобы твой муж угодил в тюрьму? Или стремишься туда сама?