Элиф Шафак - Ученик архитектора
– Кто, эфенди?
– Рим, кто же еще. И его глаза устремлены на твоего учителя.
Джахан слегка поежился. Он вспомнил о строительных лесах, рухнувших из-за перерезанной веревки, о мраморе, который так и не был доставлен по назначению… Что, если за этими несчастными случаями скрывается чья-то злая воля? «Рим никогда не дремлет. И его глаза устремлены на твоего учителя». Фразы эти эхом отдавались у юноши в голове.
Старик меж тем подошел к одной из полок и снял с нее увесистый том, снабженный многочисленными гравюрами:
– Это тебе. Скажи учителю, что я выбрал для тебя именно эту книгу. – Скользнув взглядом по переплету, Джахан потянулся было за кошельком, но книготорговец покачал головой. – Нет, юнец, оставь свои деньги при себе. И мой тебе совет: учи итальянский. Если ты собираешься строить мосты, то должен уметь изъясняться на чужеземных языках.
Джахан, не найдя, что сказать, сунул книгу под мышку и вышел из лавки. Лошадь покорно ждала его. Лишь спешившись у дома Синана, он вспомнил, что не знает даже названия подаренной ему книги. И взглянул на первую страницу: «La Divina Commedia»,[19] сочинение некоего Данте Алигьери.
* * *Когда Джахан протянул книгу учителю, тот расплылся в улыбке.
– Судя по всему, ты понравился Симеону, – сказал он. – Старик подарил тебе свою любимую книгу.
– Он сказал, что я должен выучить итальянский язык.
– Что ж… он совершенно прав.
– Но кто же будет меня учить?
– Сам Симеон, кто же еще. Он уже выучил итальянскому Давуда, Николу и Юсуфа.
Джахан ощутил укол ревности. До этой минуты он считал, что старый книготорговец удостоил его особого расположения.
– Выучить чужеземный язык – все равно что получить ключ от дворца, – продолжал Синан. – То, что ты сумеешь найти внутри, зависит лишь от тебя самого. Ты все понял?
Джахан невольно просиял, представив, как он входит во дворец, наполненный сокровищами.
– Да, учитель.
С тех пор Джахан стал часто бывать у книготорговца, и этот дом, где он провел много счастливых часов, мало-помалу стал для него родным. Джахан уже не ощущал себя странником, случайно проникшим в неведомое царство книг. Читая взахлеб, он познавал себя. Изучив итальянский, он принялся за латынь и французский. Его мастерство чертежника и рисовальщика тоже совершенствовалось, никто уже не считал Джахана новичком, среди учеников Синана он чувствовал себя равным. Наконец настал день, когда учитель распахнул перед ним двери своей библиотеки. Еще одно богатейшее книжное собрание располагалось в Вефе, в резиденции придворных зодчих, где Джахан бывал несколько раз в году. Но нигде чтение не доставляло ему такого удовольствия, как в доме старого Симеона, насквозь пропахшем чернилами, старой кожей и свежеиспеченным хлебом.
* * *
Трубя, рокоча и громко топая, Чота расхаживал взад-вперед. Прежде он уже два раза впадал в подобное неистовство, которое через несколько часов проходило само собой. Но нынешнему буйству не предвиделось конца и краю. Разъяренный слон наводил такой страх на работников зверинца, что Джахану пришлось заковать его в цепи. Но утром его питомец порвал цепи и сломал несколько деревьев в саду. Железы, расположенные у него на шее, испускали пахучее липкое вещество. Джахан хорошо знал: это верный признак того, что слон одержим похотью.
Отыскать для Чоты подругу в Стамбуле было не менее трудно, чем найти снег в августе. Все усилия Джахана ни к чему не привели. Стоило ему заговорить о слонихе, люди смеялись ему в лицо, а затем захлопывали двери прямо перед его носом. Даже неунывающий Олев, укротитель львов, беспомощно разводил руками, не зная, как помочь беде.
Когда Михримах в сопровождении няньки вновь появилась в саду и заявила, что хочет видеть Чоту, Джахана прошиб пот. Пытаясь объяснить дочери султана, по какой причине слон впал в буйство, юноша испытывал такой жгучий стыд, что слова застревали у него в горле.
Догадавшись, в чем дело, Михримах расхохоталась. Но когда она заговорила, в голосе ее звучала грусть.
– Что ж, наш слон стал взрослым, – сказала она. – Он уже больше не милое дитя. Всем нам рано или поздно приходится расставаться с детской невинностью.
Джахан попытался робко протестовать:
– Светлейшая госпожа, скоро Чота успокоится и станет таким, как прежде. Тогда вы вновь сможете его увидеть.
Михримах, не глядя на него, покачала головой:
– Ты когда-нибудь пытался поймать ветер, погонщик? Или достать луну с неба? В этом мире есть вещи, которые находятся вне нашей власти. Я уже смирилась с этим, и однажды настанет день, когда и тебе придется сделать то же самое.
Тут Чота, словно услышав, что речь идет о нем, и пожелав участвовать в разговоре, принялся реветь и громыхать цепями. Он производил такой оглушительный шум, что Джахан был не в состоянии толком поразмыслить над словами Михримах.
После того как дочь султана и ее нянька покинули зверинец, Джахана осенила идея. Он вспомнил о цыганах, вытащивших их с Чотой из ледяной воды. Они ведь сказали тогда, что у них есть слониха! Когда он поделился своими надеждами с другими работниками зверинца, те лишь покачали головами.
– Цыгане – бродячее племя. Сегодня они здесь, завтра там. Как говорится, ищи ветра в поле.
Однако учитель Синан смотрел на дело не так безнадежно. Он не только освободил Джахана от работы, но и дал ему несколько серебряных монет, а также снабдил повозкой и возницей.
– Ступай отыщи для своего друга красавицу-невесту, – сказал он. – Пусть слон тоже познает счастье. Одиночество – это удел, который способен выносить лишь Создатель.
* * *Не обменявшись ни единым словом, Джахан и возница покинули город, выехав через ворота Весны. Оба смотрели вдаль, туда, где лучи рассвета окрашивали небо в нежно-розовый цвет. Проведя в пути несколько часов, они наконец увидели в долине цыганский табор: кибитки, шатры, разноцветное тряпье, висевшее на веревках. Издалека табор казался ярким покрывалом, раскинутым на серой унылой земле. Возница наотрез отказался приближаться к цыганам, о которых слышал множество жутких историй.
– Будь осторожен, – напутствовал он Джахана. – Если тебе предложат утолить голод или жажду, откажись. Не бери из их рук ни стакана воды, ни куска хлеба. Помни: цыгане подобны шайтану и джиннам – только и думают, как бы украсть человеческую душу.
Помахав ему на прощание, Джахан не теряя времени направился к табору. Он чувствовал: стоит чуть-чуть помедлить, и вся его решимость улетучится. Громко стуча башмаками по земле, он поравнялся с ватагой чумазых босоногих ребятишек. Какая-то женщина кормила близнецов, дав каждому по соску. Заметив, что Джахан смотрит на ее обнаженную грудь, цыганка обожгла его сердитым взглядом. Юноша вспыхнул и поспешно отвел глаза.
Затем подошел к какому-то мальчугану и спросил:
– Где ваш вожак?
Тот в ответ и бровью не повел. Джахан даже усомнился в том, что цыганенок его расслышал.
– Чего тебе надо? – Хриплый голос за спиной Джахана раздался так неожиданно, что он едва не подпрыгнул. Повернувшись, он увидел двоих мужчин, буравящих его неприветливыми взглядами.
– Я ищу вашего вожака… кажется, его зовут Балабан, – промямлил Джахан.
– Откуда ты его знаешь?
– Ну… однажды он спас мне жизнь, – только и смог сказать Джахан.
Его отвели в шатер, такого густого синего цвета, что даже перья соек из дворцового птичника показались бы по сравнению с ним блеклыми. Стены шатра сплошь покрывали ковры, на которых были вытканы цветы и животные. На одном ковре Джахан разглядел целый сюжет из Корана – жертвоприношение Ибрагима. В дальнем углу, у очага, сидели несколько мужчин, и среди них – Балабан собственной персоной.
– Посмотрите-ка, кто к нам пришел! – воскликнул он. – Что привело тебя сюда, погонщик?
– Мне нужна ваша помощь, эфенди. Мой слон обезумел от похоти. Я помню, вы говорили, что у вас есть самка…
Прежде чем Джахан успел договорить, Балабан сгреб его за одежду, выхватил кинжал и приставил к горлу юноши:
– Ах ты шельмец! Грязный ублюдок! Ты, кажется, вообразил, что ради тебя я стану сводником! Говори, где тебя лучше прикончить – здесь или на улице!
– Простите, эфенди, я не имел в виду ничего дурного, – пролепетал Джахан. – Я только хотел помочь слону.
Балабан опустил кинжал и оттолкнул юношу:
– А мне от этого какая корысть?
– Если ваша слониха понесет, у вас будет два слона, – пояснил Джахан. – Разве плохо?
Судя по насмешливой ухмылке Балабана, подобная перспектива не произвела на него впечатления.
Гость достал из кошелька серебряную монету, но цыган лишь пренебрежительно пожал плечами и поинтересовался:
– Это все, что ты можешь мне предложить?
Тогда Джахан решил зайти с другой стороны.
– Этот слон принадлежит султану, – сказал он. – Если вы откажетесь мне помочь, султан будет крайне недоволен.
