На день погребения моего - Томас Пинчон
Сидя там за чашкой кофе, Далли могла спокойно размышлять о своем прошлом, в полной уверенности, что среди всех этих переплетений волокон желаний мудрых и глупых ее прервут точно в необходимый момент, пока она не слишком впала в хандру.
Когда они приехали в Турин, Кит с первого взгляда почувствовал себя как дома.
— Можешь поверить в этот город? Никаких кривых улочек, как видишь.
С таким же успехом это мог быть и Денвер. Горы близко, повсюду гидроэлектростанции.
— Чертов полный цикл, — бормотал он себе под нос, — не так ли.
Кит пошел по адресу, который Виктор Малсибер сообщил ему в Константинополе, и его сразу же наняли, а вскоре он уже использовал свои навыки специалиста по векторам для решения задач удельной нагрузки на крыло, поперечной и продольной устойчивости и тому подобного...
Он заприметил одно-два знакомых лица с семинара д-ра Прандтля в Геттингене, сбежавших из Германии в пацифистском ужасе из-за того, что надвигалось, успокаивавших себя тем, что итальянские военные самолеты будут использовать только против Австрии, которая в любом случае ответственна за Войну. Его встретили церемониальным душем пива и торжественным наставлением:
— Каждое сечение крыла, которое тебе встретится, выглядит, как круг после трансформации Жуковски. Проектирование аэродинамической поверхности — постыдная тайна. Никому не рассказывай.
Поблизости располагалась небольшая эскадрилья монопланов Блерио, ветеранов Итало-Турецкой войны, в основном они осуществляли рекогносцировку над Киренаикой, с гордостью демонстрируя несколько пулевых отверстий от ружей членов племени.
Кит быстро подружился с командой обслуживания, члены которой не возражали, если он иногда взлетал.
Однажды они с Далли по-взрослому обменивались мнениями о том времени, которое она провела с Кливом Краучмасом. Кит встретил этого типа, и он ему не понравился, но без машины времени он не знал, как отменить прошлое Далли. Он считал это еще одной жертвой войны.
— Айда со мной, Дал.
Его голос вдруг изменился, хотя она не могла сказать, как.
— Ты с ума сошел?
— Я именно это и имею в виду. Могу легко это устроить — провезу тебя на самолете, были ведь времена, когда ты училась летать, в любом случае, тебе может понравиться.
У него был такой умоляющий взгляд, что она не заметила тот беззащитный момент, после которого уже было слишком поздно.
— Австрийцы сбивают людей, Кит.
— Не нас. Не тебя и меня.
Позднее она вспоминала чувство жалости и злости из-за его тоскливой тупости, и спрашивала себя, не нужно ли было ей склониться на сторону жалости, даже если в долгосрочной перспективе жалость разъест их вернее, чем гнев и постоянные склоки, в конце концов несущие им какую-то жизнь. В этот раз она просто пожала плечами и ушла в соседнюю комнату, чтобы снова принарядиться для «обеденного свидания» с Краучмасом, скорее всего, как она думала, в Камбио.
Кит сбежал в город и, как всегда, нашел убежище в прибрежном баре «И Мурацци» возле моста через По. Его друг Ренцо уже был там, пил какую-то бурду с вермутом.
На земле Ренцо производил на людей впечатление человека слегка флегматичного, возможно, в клинической депрессии, еще и вечно сонного, но рядом с любым аэропланом он оживал на глазах. Как только они начинали выруливать, он расплывался в улыбке воодушевления, а когда колеса отрывались от земли, его личность менялась диаметрально. Он выписывали энергичные пируэты пилота бомбардировщика, bombardierí — мало кто из них совершил более одного полета, у многих начинался нервный срыв задолго до того, как они видели какую-нибудь цель.
— Говорю тебе, проблема в том, чтобы просто высунуться и поискать, на что бы сбросить бомбу — ты не можешь прицелиться, плюс к тому, самолет летит недостаточно быстро, когда сбрасывает бомбу, ты хочешь как можно больше кинетической энергии, да, vero?
Кит прищурился.
— Ты говоришь о...
— Una picchiata, пике!
— Что это?
— Очень крутое пикирование, не то, когда падаешь вниз штопором, тут ты всё время можешь всё контролировать — сбросить бомбу настолько близко к цели, насколько сможешь добраться, потом резко отскакиваешь вверх подальше от взрыва. Думаю, ты мог бы решить, как модифицировать мою красотку, mia bella Капрони, для этих целей?
— Крутое пике? Безумец Ренцо, слишком много стресса не там, где надо, крепление сломается, рулевые поверхности не выдержат, крылья отпадут, двигатель отвалится или взорвется...
— Да, конечно, Si, certo, ну а кроме этого...?
Кит уже рисовал схему, что-то царапал на бумаге. Ренцо ему уже доверял. Он уже помог заменить двигатели «Изотты Франчини» Ренцо «паккардами» на четыреста лошадиных сил и рассчитал, как установить еще два пулемета Ревелли в хвосте и в нижней части самолета — огромного бомбардировщика-триплана с экипажем из пяти человек, любовно называемого Лукрецией в честь одержимой мыслями об убийствах наследницы рода Борджиа.
— Andiamo, идем, — сказал Ренцо, резко вставая. — Я тебе покажу.
— Только не на этой Капрони, — возразил Кит.
— Возьмем SVA.
— Там будет ферма Уоррена... Не знаю, не будет ли...
— Macchè, отнюдь...
Конечно, он был прав. Как только они поднялись в воздух, направляясь к единственному зловещему огоньку на вершине Моло Антонеллиана, Кит начал понимать, что к чему.
— Тебе не кажется, что мы могли бы избрать целью Камбио, нет?
Не то чтобы они еще были там, но цель казалась обоснованной.
— Нет ничего проще.
Ренцо сделал вираж к пьяцца Кариньяно.
— Держись, Ковбой! — ликующе выжимая ручку управления.
Вскоре они летели уже так
