Повесть о самурае - Дмитрий Иванович Богуцкий
Я подобрался и тихо произнес:
– Войди.
Дверь в комнату стукнула, задвинутая за вошедшим.
– Господин Исава, разрешите зажечь огонь?
– Лампа слева от тебя, – произнес я напряженно, стоя на одном колене, готовый к броску.
В темноте он снял бумажный ящик с лампы, трескал кресалом, летели искры. Потом занялся огонек лампы, он поставил ящик обратно – рассеянный бумагой свет залил комнату, и он обернулся.
Это был тот «купеческий приказчик», что следил за нами на станции Симада. Я совсем забыл о нем.
* * *
Его звали Итиро, и его послал банк семьи Едоя присмотреть за этим рискованным займом. Не то чтобы он меня убедил, но бумажные деньги у него были надписаны именно от торгового дома Едоя, что в Осаке. Мне доводилось видеть эти деньги, когда господин главный садовник платил курьерам за корзины с луковицами тюльпанов, доставленные из осакского порта.
– Я видел, как их всех убили, – произнес он, сидя предо мной на коленях.
– Как это случилось?
– Женщина с красным сямисэном угостила их на отдыхе табаком с опиумом.
– Женщина с красным сямисэном? Да, помню такую.
– Когда дурман подействовал, появился сам Белый Ямабуси и еще трое. Они оттащили их глубже в лес и там задушили. Господин Ханосукэ очнулся и попытался вынуть меч, но Белый Ямабуси перебил ему горло своим посохом. Потом прибежал тот, кого они оставили следить за вещами, он кричал, что пришел тайный мечник и унес ящик.
– Тайный мечник?
– Это такая уловка при перевозке денег – когда один из воинов притворяется больным или старым… Или увлеченным дикими семенами садовником. Разбойники знают о ней – но они поверили, что вы действительно просто садовник-попутчик, и упустили вас из виду. Они не решились сразу преследовать вас. Они заметали следы – боялись, что вы поднимете станционную охрану на дороге.
– Где они сейчас?
– Остались позади. Я не следил за ними больше – я искал вас. Мне нужно знать, что теперь. Что мне делать дальше. Пойдете ли вы вперед или будете ждать подкрепления? Если бы все шло как обычно, я бы вам не показался, но одному мне не защитить груз, а вам, я вижу, нужна помощь.
Это так, он прав, одному очень тяжело, помощь мне нужна. Но твоя ли помощь?
– Мне нужно подумать, – ответил я.
Он поклонился до пола:
– Я снял комнату в начале коридора. Мимо меня никто не пройдет незамеченным. Я буду там.
И ушел, не забыв поклониться от дверей – какой воспитанный приказчик…
Значит, Белый Ямабуси лично идет за мной. Я не обратил внимания на мгновенный страх своего тела – дело обычное. Это мой разум должен быть чист – я должен принять правильное решение.
Опиум. Почему опиум?
Перебить шею посохом – вот это Белый Ямабуси, это на него похоже. Но опиум? Женщина с красным сямисэном. Итиро. Здесь не хватает каких-то кусочков. Я не понимаю всего вполне. Поднять облаву на разбойников? Но, во-первых, никто не будет слушать меня, пришлого, я могу сделать донесение здешнему начальству, оно, может, и будет кого-то искать по остывшим следам, но больше станут вытрясать из меня самого. В первую очередь это дознание меня же и остановит, и выдаст всем мое положение. И я не могу выпустить ящик из виду – а его точно отберут, хотя бы на время, и вскроют – а вдруг там действительно камни?
Значит, Итиро. Ящик тяжелый – далеко с ним не убежишь, колени из суставов выскочат. Значит, он несет – а я смотрю по сторонам. Вопросов это ни у кого не вызовет. Как воин на задании, я имею право нанять простого носильщика. Вот и посмотрим, какой он там приказчик…
Кто-то скажет – неприлично самому иметь дело с нижестоящими. Я не скажу. Я сам не слишком высоко поставлен. Сейчас главное – дело. Приличия могут и не пригодиться. Куда сложнее было решиться впустить в дело княжества кого-то постороннего…
Хорошо, что у меня был опыт найма перехожих лесорубов для уборки упавших после тайфуна деревьев. А то ведь так и не поймешь сразу, откуда взяться за такое необычное дело…
Утром Итиро со смешанным чувством смотрел на денежный ящик, что я поставил пред ним во дворе гостиницы:
– Может, наймем носильщиков?
– Я бы хотел избежать появления среди нас еще каких-то чужих людей, – твердо произнес я.
Итиро намек уловил и только вздохнул безрадостно, шагнул вперед, взвалил с кряканьем ящик на себя и побрел, согнувшись под его тяжестью, к воротам.
Хлипковат приказчик. Впрочем, ящик действительно тяжелый.
Освободиться от его тяжести было окрыляюще. Я даже доставил себе удовольствие, остановился полюбоваться на знаменитые сосновые рощи Михономацубара, когда мы проходили их, вспомнив связанную с ними легенду о «крылатых одеждах» прекрасной девы Аяси.
Ближе к полудню мы достигли реки Окицу, где Итиро и свалился.
Пока он отлеживался на берегу около ящика, я заказал у торговца вразнос, промышлявшего у брода, здешнее особое блюдо из маленькой речной форели аю, жаренной на палочках. Наслышан, и потому было интересно попробовать. Половину отдал Итиро, сильно, кажется, его удивив:
– Рыба? – переспросил он, беря протянутую палочку, не подымаясь с берега.
– Да. Ешь.
Поели. Было вкусно – хвалили эту рыбку не зря.
Потом мы собрались, перешли мелкую в это время года реку по колено в воде и начали подъем в горы.
К вечеру того дня мы перешли перевал Сэтта. Сверху было видно море – залив Саруга, усеянный белыми квадратными парусами рыбачьих лодок и больших кораблей, и вдали вполне уже четкий конус горы Фудзи, еще белый от снега.
Наверху было холодно – пар вырывался изо рта.
Спустившись вниз уже поздно вечером, мы остановились в гостинице на станции.
В гостинице мы вновь сняли комнаты раздельно. Меня это устраивало. Приказчик так умаялся за день, что, кажется, завалился спать, даже не обмыв ног. И это, кстати, по-моему, подтверждало его личность. Воин, даже молодой, такого себе бы не позволил, а разбойнички – люд крепкий. Значит, он тот, за кого себя выдает. Наверное.
Утром Итиро выглядел неважно. Сонный и не отдохнувший. Я мог его понять.
– Может… – вновь начал было он, но осекся о мой взгляд. Понять я могу. Но разрешить – нет.
Стали делать чаще остановки в пути. Вроде бы Итиро от этого полегчало. Я с грустью смотрел на деревья и кустарники, мимо которых необратимо проходил, – теперь у меня не было возможности покопаться там. И вряд ли я здесь еще когда-то побываю. Жаль.
Я и Итиро помолились за Ханосукэ и его воинов, погибших в пути, у встреченного придорожного святилища – маленький Будда из серого камня
