Ближний круг госпожи Тань - Си Лиза
После того как мы проводим час в покое, появляется Маковка и кивает мне.
– Хотелось бы остаться вместе до вечерней трапезы, – говорю я девочкам, – но в этот день я навещаю свою бабушку, а ваша, несомненно, ждет вашего появления.
Я кладу руку на одно из коленей Айлань.
– Сегодня тебе нужно погулять, – напоминаю я ей. – Это будет трудно, но сестры помогут.
Айлань поджимает губы. Она должна повиноваться.
Я обращаюсь к Юэлань и Чуньлань:
– Будьте внимательны во время занятий с бабушкой Ко, но не забывайте находить время, чтобы Айлань вставала и разминалась. – Я поднимаю руку, пресекая любые попытки возразить. – Да, ей будет больно. Да, она будет плакать. Но вы любящие сестры и сделаете Айлань подарок на всю оставшуюся жизнь. – После паузы я добавляю: – После обеда отведите ее во двор. Ей это нравится.
Когда я подхожу к главным воротам, только‑только начинает всходить солнце. Стражник поднимает засов, я переступаю порог и иду к паланкину, где меня ждут носильщики. Моя жизнь по-прежнему ограничивается четырьмя стенами Благоуханной услады. Мне еще не доводилось бывать на рынке, не говоря уже о гонках лодок-драконов. Причина, по которой моя бабушка не разрешала обитательницам Особняка Золотого света посещать праздник, была связана с ее положением врача. Она считала, что ее работа и так раздвигает границы дозволенного для женщины.
У госпожи Ко другая причина.
– Отпустите наложниц, – говорит она каждый год. – Сегодня вечером, когда мужья вернутся домой, воспользуйтесь всем, что они чувствовали в течение дня, чтобы объединить Сущность и Эссенцию. Еще один сын – лучшая награда за то, что вы остаетесь дома.
Поэтому для меня каждый выход за ворота – уникальная возможность. В это время года, когда стоит хорошая погода, окна паланкина закрыты только марлей, что позволяет мне видеть город. Сегодня на улицах тихо.
Добравшись до Особняка Золотого света, я сразу отправляюсь в аптеку, где за столом меня ждут бабушка и дедушка.
– Юньсянь, добро пожаловать! – восклицает дедушка.
Недавно ему исполнилось восемьдесят. Его волосы и борода поредели и полностью поседели. Он приглашает меня сесть, а бабушка наливает чай. Я интересуюсь их здоровьем, на что дедушка отвечает:
– Мы оба здоровы.
Он с шумом делает глоток чая из своей чашки и благодарно улыбается.
– Расскажи нам, чему ты научилась за эту неделю.
– Я читала древние трактаты по медицине и тексты, описывающие различные истории болезней, – отвечаю я.
– Какие именно? – спрашивает бабушка.
Ей в этом году исполнится семьдесят шесть. Ее волосы седеют медленнее, чем у дедушки, но и в них пробиваются серебряные пряди.
– Что можешь рассказать?
Затем начинается час наставлений и обсуждений, помимо прочего мы разбираем истории болезней тех пациенток, которых я лечила в этом месяце в особняке Янов: наложница, которая жаловалась на постоянные кровотечения из носа и головные боли – заболевания хоть и легкие, но опасные для женщины, вынужденной полагаться на красоту и здоровье, чтобы защитить свое положение; одна из старых тетушек попросила что‑нибудь для облегчения боли в бедре; глазная инфекция, которая грозила всем детям во внутренних покоях, но мне удалось пресечь распространение заразы после трех случаев.
По истечении часа дедушка удаляется.
– Дай-ка я пощупаю твой пульс, – говорит бабушка. Она протягивает правую руку, берет мое запястье и отыскивает кончиками пальцев поверхностный пульс.
– В этом нет необходимости, – мягко говорю я, пытаясь высвободиться.
Она не отпускает.
– Я продолжаю беспокоиться о тебе.
– Бабушка, быть матерью очень утомительно.
– У тебя внушительная история болезней. Ты слегла, когда только приехала сюда, а потом еще раз, когда перебралась в дом мужа. – Она делает паузу. – Чуть не умерла после рождения Юэлань. Слабость, вызванная чем‑то подобным, никогда не проходит полностью.
– Вторая и третья беременности и роды прошли без осложнений, – говорю я.
– Потому что о тебе заботились мы с Мэйлин, – замечает бабушка, чуть сильнее надавливая на мое запястье, чтобы добраться до второго уровня пульса. – У некоторых женщин наблюдается слабость Печени, которая при застое может привести к дисгармонии ци, проявляющейся в виде ломоты, болей, неудовлетворенности и плохого настроения. Другие рождаются со слабостью в Почках, что порой вызывает апатию или неспособность делать определенные вещи, им хочется проводить весь день в постели, желательно в темноте…
– Бабушка…
– Ты всегда должна быть осторожна, потому что, будучи Змеей, ты склонна к такого рода дисбалансам… – Ее пальцы ищут глубинный пульс. – Змеи легко перенапрягаются. Они восприимчивы к болезням ума. У Змей плохой аппетит…
– Я ем…
– Но достаточно ли ты ешь? – Бабушка не ждет моего ответа. – Змеи красивы внешне, но души у них хрупкие. – Она делает паузу. – Нельзя допустить, чтобы то, что случилось после рождения Юэлань, повторилось.
Я улыбаюсь, стараясь успокоить ее.
– Так о чем сегодня рассказал мой пульс? Был ли он плавным, гладким, скачкообразным, рассеянным, скрытым…
– Ты собираешься перечислить двадцать восемь типов пульса?
Бабушка наконец‑то отпустила мое запястье.
– Если ты захочешь…
– Тебе достаточно знать, что я обеспокоена. – С этими словами она меняет тему: – Твой брат здоров. Жена Ифэна снова беременна. Четыре сына за шесть лет… Дом ходит ходуном от их проказ.
– Род Тань продолжится, – говорю я.
– Верно, хотя жаль, что старшая жена твоего отца не подарила ему детей.
– Он постоянно путешествует. – Не знаю, почему я пытаюсь оправдаться за отца, которого не видела с тех пор, как он добился успеха на императорских экзаменах.
– Это ничего не меняет! – цедит бабушка. – Досточтимая госпожа путешествует вместе с ним.
Да, опыт этой женщины отличается от моего.
– Должно быть, отец очень тепло к ней относится, раз не желает расставаться.
Бабушка фыркает. Как бы я ее ни любила, она – свекровь. Она никогда не будет довольна невесткой.
– Расскажи мне больше об Ифэне, – говорю я. – Как продвигается его учеба?
– Он надеется сдать экзамены следующего уровня через два года. У него все получится!
Я расспрашиваю о трех наложницах дедушки – со всеми Яшмами все в порядке, и о госпоже Чжао, которую отец оставил в семье, чтобы не расстраивать Ифэна, – с ней тоже все хорошо. Тушь приносит две миски лапши с бульоном и еще горячей воды для чая. После обеда бабушка проверяет меня на знание свойств трав и других ингредиентов. Она придумывает симптомы и спрашивает, какой курс лечения я бы выбрала.
– У женщины учащенный пульс…
– Признак Жара…
– Она также испытывает одышку. У нее красный цвет лица и отекает тело. Она не хочет есть, а ее язык бледный и влажный, но опухший. Несмотря на то что на ней надета ватная куртка, она не перестает дрожать. Ничего из этого не говорит о Жаре.
– В данном случае учащенный пульс, который обычно говорит о расстройстве от Жара, является проявлением крайней слабости. Пациентка страдает от дисгармонии Холода и Инь.
– Хорошо, – говорит бабушка. Далее она говорит про три разных вида кашля. – О чем говорит звук яростного кашля, возникающего без предупреждения?
– Это признак Избыточности.
– Хриплый кашель, вызывающий в памяти пески пустыни?
– Жар. Может быть, Сухость.
– А слабый кашель с влажными хрипами?
– Недостаток!
И так далее. Я напрягаю память в поисках ответов, понимая, что в китайской медицине есть множество способов постановки диагноза и лечения. Спустя два часа внутри черепа словно скопилась густая рисовая каша.
– С каждым годом твои знания все богаче, ты все лучше и лучше разбираешься.
Бабушка хвалит меня, давая понять, что урок окончен.
– Но приобрету ли я когда‑нибудь достаточно знаний? Смогу ли когда‑нибудь стать таким искусным врачевателем, как ты?
– Никогда и ни за что! – Она хохочет. – Я все еще учусь! Подозреваю, что буду учиться и на смертном одре.
