Девушка из цветочной лодки - Ларри Фейн
Я могла бы остаться с A-и, втиснуться в ее койку. Я стояла над трюмом старухи, собираясь постучать, но передумала. Мне не хотелось рассказывать ей эту историю. И вообще ни с кем не хотелось разговаривать.
Люк, который вел на камбуз, был плотно закрыт. Возможно, удастся протиснуться на оружейный склад.
Я оперлась о грот-мачту. Мечты, сомнения и гнев кружили вокруг меня нескончаемым потоком. Что я буду делать в Зянгбине, когда закончатся деньги? Стану еще одной изгнанницей среди отбросов, беглецов и воров. Чем мне зарабатывать? Я скорее покончу с собой, чем соглашусь вернуться к прежнему презренному ремеслу.
Что там говорила A-и? Обратной дороги нет.
Я скользнула спиной по мачте и села прямо в лужу. Глупо было думать, что я смогу вечно прятать драгоценное снадобье от нежелательной беременности Теперь Ченг Ят узнал об этом худшим из возможных способов, потеряв лицо перед двоюродным братом и, что еще хуже, перед своей командой.
Назад нельзя, но что впереди? Это моя жизнь жизнь жены прославленного бандита. «Теперь я одна из них». — сказала я себе в ту ночь, которая, казалось, была целую жизнь назад. Если так, если я хочу выжить в мире пиратов и наемников, нужно стать больше чем женой. Я не просто племенная корова. Он хочет сына? Пусть найдет себе ту, кого можно тащить в постель.
Как глупо было думать, что я могу остаться просто женой? Как глупо зависеть от такого человека, как Ченг Ят? Как глупо зависеть от какого бы то ни было мужчины!
Я встала, нашарила мешочек с зарплатой и выбросила за борт. Я покончила с зависимостью от Ченг Ята. Пусть он сам зависит от меня!
Вернувшись в каюту, я обнаружила, что Ченг Ят растянулся на циновке и спит, а Чёнг Поу-чяй молится перед алтарем.
Я подождала, пока юноша закончит молитву, а затем сказала, вплетя в голос нить хладнокровия:
— Пожалуйста, выйди.
Поу-чяй вытащил из угла шляпу и склонил голову.
— Да, дорогая матушка.
— Я не… — Я осеклась. Мне никогда не хотелось ребенка, а тут у меня вдруг появился взрослый сын. Тогда пусть слушается, как положено сыну. — И никогда больше не заходи в эту каюту.
Мне показалось, я услышала, как мальчишка смеется себе под нос, проходя мимо меня к двери.
ГЛАВА 15
СТИХИ
Я ждала за нашим обычным столиком у окна из желтой бумаги, отмахиваясь от запаха плесени. Пол в чайной был влажным и грязным.
После десяти дней непрекращающихся ливней Зянгбинь напоминал стареющую шлюху, с которой смыли косметику. Улица Небесной Династии по щиколотку утопала в грязи, мусоре, крысиных и собачьих трупах и прочих отбросах, которые даже не хотелось рассматривать. Товары были сложены штабелями на мостовой, в то время как владельцы лавок спасали инвентарь от наводнения. Весь город пропах гнилью. Больше всего огорчали беженцы из соседних деревень, которые стояли повсюду с протянутой рукой в поисках еды или денег, рассказывая истории о домах, животных и посевах, смытых бушующим потоком.
Какой-то мингхёнг за соседним столиком пересказывал сплетню о том, что дворец брата аннамского императора, стоявший недалеко от столицы, рухнул под натиском дождя.
Наконец пришла жена Ченг Чхата, бормоча извинения. Я подозвала хозяйку и попыталась сделать заказ несколькими словами на аннамском языке.
— Молодец, — похвалила госпожа Ли. — Отлично говоришь! — Она коснулась моего плеча, а потом перешла к другому клиенту.
Лицо жены Чхата выглядело опухшим и усталым, а голову плотно обхватывал красный платок. Она явно была в плохом настроении — или чувствовала вину? Я не стала вдаваться в подробности.
— Ты донесла ему.
— Я слышала, что этот зверь сделал с тобой Мне очень жаль, — сказала она. — Но мне не пришлось ему доносить.
— Что значит «не пришлось»?
— Я тебя умоляю. Здесь нет недостатка в злых языках, которые с удовольствием сообщат, какие травы покупает уважаемая жена Ченг Ята.
— Но ты подтвердила?
— Сестренка, я не говорила ни слова твоему мужу.
— Не называй меня так! Ты не заслуживаешь права считаться моей сестрой!
Даже госпожа Ли, принеся нам чай, поняла, как больно задело жену Чхата мое замечание, и тактично попятилась. Рука невестки дрожала, когда она взяла чайник и перегнулась через стол, чтобы налить мне чаю. Именно тогда я заметила шишку нее под платком.
— Твой недоносок-муж тебя ударил?
— Он расстроен, — отмахнулась она с легкостью, не соответствующей выражению ее лица. — Его избирают новым командующим, и внезапно каждый ждет, что он будет все на свете знать. Даже он сам. А из-за дождя поездка в столицу все откладывается.
— Он бил тебя не поэтому.
Она посмотрела на разводы на окне, затем снова налила себе чая, хотя сделала только глоток.
— Мой муж очень — как бы это сказать? — самоуверен.
— Конечно, я знаю. — Я догадалась, что размолвка как-то связана со мной.
Моя собеседница выпустила пар из чашки.
— Он говорит, что ты пытаешься управлять делами своего мужа. Его слова, не мои.
— Как он посмел…
— Он не единственный, сестренка. Ходят слухи, что ты пытаешься заполучить деньги капитана и настроить людей против него…
— Лгуны! Кто?!
— Я уверена, что тебя недолюбливает Лян — ваш тхау-мук — это не секрет. А еще казначей твоего мужа.
— Да чтоб их разорвало! — Я сердито взмахнула рукой и случайно опрокинула чашку. — Может быть, мне и правда стоит заняться его делами! У него кишка тонка противостоять твоему мужу.
Мы избегали смотреть в глаза друг другу, пока слуга вытирал стол.
Наконец жена Чхата жестом велела ему уйти и сказала:
— Мой муж просто заметил, что тебе следует прилагать меньше усилий для подсчета серебра и больше стараться родить сына.
— И ты того же мнения? Но это не твое дело!
Мне и так было трудно справиться с темпераментом Ченг Ята. Я не собиралась слушать приказы от других мужчин, особенно переданные через их жен. Да будь проклят каждый мужик на этом свете! И все бабы тоже!
— Сестренка, я уже говорила тебе, что я не…
— Я тебе не сестренка! Твоя сестра мертва! — Я резко вскочила с места, наплевав, что все на меня смотрят. — Знаю, ты, как и остальные, думаешь: если была шлюхой, то навеки ею останешься, да? Только шлюхи привечают мужчин, не рожая детей.
— Хватит! Сядь и прекрати позориться. Ты не знаешь ни слова из того, что я думаю!
Она сдернула платок, обнажая сизые залысины в тех местах, где были вырваны клоки волос.
— В чем бы ни
