Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая
– И уезжайте! – хмурясь, сказал Несвету Ингвар. Раздор внутри собственного дома задевал его куда сильнее, чем с посторонними. – Парень твой – орел, к лету жду его в Киеве – пусть греков бьет, коли отваги много. Только подучи его еще с топором работать, и пусть каши больше ест, чтобы силенок набраться. А здесь нечего дом баламутить.
– Если бы ты поддержал сватовство твоего племянника, это решило бы дело!
– Без Эйрика ничего не решить. А мне к нему со сватаньем ехать некогда, других забот полно. Вот побьем греков, тогда я и с Эйриком переведаюсь. Поможешь мне с ним дело уладить – невеста ваша. Идет?
Внезапно получив обещание помощи, на которую уже перестал надеяться, Несвет на миг опешил. Но тут же понял, какой помощи от него ждут – в ратном поле, ибо ничто другое не дало бы Ингвару права распоряжаться девушками из дядиного дома.
– Хочешь, чтобы я с Эйриком бился?
– А ты в коленях слаб? – Ингвар глянул на него, насмешливо прищурясь. – Хочешь, чтобы тебе такую невесту с приданым на рушнике поднесли?
– Для меня это опасно. Если я сейчас пообещаю тебе такую помощь, Эйрик прикончит меня, пока ты в Киеве будешь. Я могу только обещать, что не стану выступать на его стороне. Потом, когда ты покончишь с греками и опять будешь здесь… я, быть может, тебя поддержу… если ты потом отдашь мне землю Мерянскую.
– Вижу, много хотеть сынок от тебя научился! – усмехнулся Ингвар.
Обещать Несвету Мерямаа он никак не мог – перейди она под его руку, найдутся и другие желающие сесть в богатой Стране Бобров. Про своих двух родных братьев Ингвар тоже не забывал.
– Не тебе нас упрекать! И отцово наследство тебе, и Олегово, и Дивислава с Ловати… Теперь вот и Романа норовишь за мягкое схватить.
– Ты – мне брат, а не Эйрику, – напомнил Ингвар. – Предашь меня, к нему переметнешься – пеняй на себя.
Жесткий взгляд его серых глаз говорил: это не пустая угроза. Для Ингвара род людской делился на своих и чужих, и с каждой частью он обращался подобающим образом, не зная колебаний.
Вот так по-дружески и попрощались два старших сына покойного Олава. В тот же день Несвет с Видимиром уехали, надеясь, что в селах на Мсте найдут себе провожатых, если будет нужда. Несвет звал с собой и Хедина, но тот отказался, не желая обидеть Сванхейд столь поспешным отказом от ее гостеприимства. Вовсе не чувствуя себя побежденными – или не подавая вида, – отец с сыном не прятали глаз, когда целая толпа собралась во дворе поглядеть, как их челядь выносит и укладывает в сани поклажу.
– Гордись, пока можешь, – снисходительно сказал Несвет Эскилю, остановившись перед ним. – Но невеста тебе не достанется, даже не мечтай. Вы уедете кормить греческих червей, а мой сын через год-другой справит свадьбу. Стоит ли долго помнить такого бродягу безродного?
– Прежде чем свататься, человек должен прославиться, – ответил Эскиль, меряя Несвета взглядом, будто отыскивая признаки славы. – А тот, кто прямо от няньки требует себе жену, не дождется ничего, кроме позора.
– Мой сын хорошо начал – едва не завалил такого кабана, как ты!
– Под Гераклеей я завалил немало кабанов и побольше.
– Если еще раз покажешься в этих краях – пойдешь на корм свиньям.
– На некоторых людях спеси – как на петухе грязи.
Презрительный тон Эскиля напомнил Несвету неуместность этой перебранки, и он ушел к своим саням, ничего не ответив.
* * *
Ингвар не от скуки водил дружину на лов: приближался день отъезда, надо было запасаться едой на дорогу. У печей на валу целыми днями шла работа: коптили мясо и рыбу, пекли хлеб. Там стояла особая клеть – Хельга запомнила, она называется «хлебня», – с большой печью, в которую можно было загрузить сразу два десятка караваев. В этой же клети ставили подходить тесто в огромной бадье, одновременно с началом топки печи, так что тесто и печь бывали готовы в один и тот же час; проверить, готово ли то и другое, обычно приходила сама госпожа Сванхейд. Служанки сгребали золу и остатки углей ближе к устью и деревянной лопатой загружали внутрь караваи; летом под них подкладывали, для защиты от золы, дубовые или капустные листья, а зимой пекли в плетенных из ивы корзинках. Нива, служанка Сванхейд, могучая женщина из словен, орудовала длинной широкой лопатой, закидывая в печь сразу по три каравая, а прочие женщины подносили сырые и клали на лопату, чтобы как можно быстрее все загрузить и закрыть устье заслонкой. Бегая от широкого стола к печи, они сталкивались, обсыпали друг друга мукой, но не смеялись и не произносили ни слова – это вредно для удачной выпечки.
На другой день после отъезда Несвета с сыном Хельга и Берислава с еще двумя женщинами загрузили хлеб в печь и вышли прогуляться по валу, ожидая, пока испечется. Берислава рассказала, что у славян не принято разговаривать около печи, где сидит хлеб, чтобы его не испортить, и они выходили на воздух. Хельге нравилось здесь гулять – с высоты вала был видел и Хольмгард с его крышами, дворами, дымами печей, и широкий простор заснеженного Волхова, и курево от селений на другом берегу.
– Как я люблю запах ольховых дров от хлебной печи! – Берислава потянула носом воздух. – Лучше всего яблоневые.
– А у нас пекут на дубовых.
– Ой, вон идет Хрольв! – заметила Берислава, но Хельга не обернулась. – Ты знаешь, что он женат на бывшей жене Ингвара?
– Это как? – Хельга глянула на нее, широко раскрыв глаза. – Да сколько же у него жен, у Ингвара?
– До Эльги у него было три жены из уличанских полонянок. А когда Эльга за него выходила, она велела, чтобы он от них избавился и пообещал не брать других жен, пока у нее не родится сын. Ингвар согласился, а тех жен раздал своим ближним людям: Гримкелю, Хрольву и Ивору.
– А Эскилю, значит, не досталось? – вырвалось у Хельги.
– Так Эскиля еще здесь не было. Эльга же вышла за Ингвара пять лет назад, а Эскиль только к походу на греков, лето назад у него появился. Да вон он сам – спроси, почему ему жены не досталось? – засмеялась Берислава.
Хельга повернулась: по широкой деревянной лестнице на вал поднимались двое.
– Привет тебе, Эскиль Пожиратель Младенцев! – воскликнула Берислава.
– Жалко, он сбежал, мы не успели его закоптить в дорогу. – Эскиль покачал головой. – Ну, хоть будет поменьше писка.
– Мы пришли посмотреть, как там наша добыча, – сказал Хрольв. – Покажите мне, как мой лось.
– Ты по нему соскучился, что ли? – засмеялась Берислава.
– Ну еще бы! Он ведь теперь будет нашим товарищем по пути в Киев – я надеюсь, сопроводит нас хотя бы на полпути…
– Он поедет с вами и дальше – в ваших желудках!
– О нет, госпожа! Боюсь, он будет покидать нас на каждой стоянке – в виде небольших кучек на снегу…
– Пф! – Берислава зажала рот рукой от такой неприличной шутки. – Да узнаешь ли ты его – он, видишь ли, теперь… – она пошевелила в воздухе пальцами, – превратился в много ма-аленьких лосиков.
– Ноги остались целыми, – вставил Хельга.
– Уж его ноги я узнаю где угодно! Он мне чуть в бок копытом не залепил, тролль рогатый!
Все пошли от хлебни
