История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием. Часть I - Дмитрий Леонидович Чайка
— Выкуп? — король задумался. Казна давно уже показала дно.
— Никакого выкупа! — отмела все возражения Фредегонда. — Смерть всем, мой лев. Иначе мы снова увидим их на нашей земле с оружием в руках.
— И то верно! — кивнул король, для которого любимая жена стала голосом небес. — Золото у нас еще будет, а врага лучше иметь мертвым, чем живым. Головы всем долой!
Палачи потащили пленников к деревянному чурбаку, и головы полетели на пол одна за другой.
— Какой прекрасный день, моя дорогая, ты не находишь? — спросил у Фредегонды король, когда все было кончено.
— День будет лучше, если я увижу здесь Брунгильду, муж мой, — ответила она, глядя ему прямо в лицо.
— Ты же знаешь, что это невозможно, — поморщился Хильперик.
— Знаю, — согласилась та. — Но мы еще вернемся к этому, когда окрепнем. Она должна умереть, иначе не будет нам покоя. И ее сын, и твой трусливый брат тоже. Пока королевство продолжат делить, как крестьяне поле, будут войны. Вспомни Хлодвига Великого. Разве он поступал не так?
— Все так, — Хильперик вновь задумался. Холодный и рациональный ум жены восхищал и пугал его одновременно. В их семье он был куда больше подвержен вспышкам эмоций. Фредегонда же, напротив, в минуты опасности была собрана и холодна, как лед. И она не допускала глупых ошибок, разя без пощады.
— И вот еще что, муж мой, — заявила королева. — У меня есть человек на должность графа-конюшего[67].
— Назначай, кого хочешь, — махнул рукой король. — Ты же знаешь, что я теперь не могу тебе ни в чем отказать.
* * *
Тремя неделями ранее. Турне
— Ну что, я опять оказалась права? — Фредегонда стояла, поставив руки в бока, и смотрела на незадачливого мужа, который пришел-таки укрыться в Турне, когда его армия была разбита в пух и прах.
— Ну, что ты начинаешь? — поморщился тот.
— Да лицо зажило, что бы не начать, — заявила ему супруга. — Вдруг ты посчитаешь, что мне для красоты еще пары синяков не хватает.
Город обложили со всех сторон, и только предусмотрительность Фредегонды спасла их от неминуемой гибели. Местный граф подновил башни и починил ворота, которые раньше можно было вынести хорошим пинком. Амбары были забиты зерном, и сидеть тут они могли еще несколько месяцев. Но, весь вопрос заключался в том, зачем сидеть?
Фредегонда только что родила сына, и настаивала на немедленном крещении.
— Но, дорогая, давай окрестим по обычаю, в Рождество, — удивился муж.
— А ты уверен, что мы до него доживем? — ответила Фредегонда, глядя на него исподлобья. Она прилегла покормить сына. Малыш сопел рядом, уткнувшись ей в грудь. Он не подозревал, что вокруг происходит, и счастливо причмокивал.
— М-да, — задумался Хильперик. — Можем не дожить, тут ты права. Как назовем?
— Самсон, — уверенно заявила Фредегонда.
— Как??? — король чуть не упал в обморок. — Что за имя такое? Не бывало у меня в роду такого.
— Из Ветхого Завета имя, — упрямо сказала жена. — Богатырь жил такой, у которого вся сила была в волосах. Его обманом постригли, и он силы лишился. А потом волосы отросли, и он поубивал всех.
— О как! — восхитился Хильперик. — Он нам не родня, часом?
— Не знаю, — пожала плечами королева. — Епископ не сказал. Я, кстати, его в крестные отцы позвала.
— Зачем это? — нахмурился король. — И меня почему не спросила?
— А тебя тут тогда не было. Я вообще не ждала, что ты придешь, — честно сказала ему жена. — Я думала, что тебя убили уже. А ты вон, какой прыткий оказался.
— Ну ладно, епископ, так епископ, — махнул он рукой. — К плохому готовишься?
— Конечно, готовлюсь, — сказала королева. — Если нас убьют, сына святой отец защитит, в монастыре спрячет. А там, глядишь, и снова волосы отрастут, как у того богатыря из Библии.
— Да ты все уже наперед продумала, — удивился король.
— Я всегда все наперед продумываю, — холодно сказала жена. — Кстати, ты то что решил делать? Если заметил, муженек, у нас положение хуже некуда. Сигиберт город возьмет не сегодня-завтра, да и прикажет нас придушить, как ты Галесвинту.
— Я биться буду и как воин умру, — пожал плечами Хильперик. — Как сын мой, Тео. Я не позволю, чтобы меня позорной смертью погубили.
— А мне что предлагаешь делать? — зло спросила его Фредегонда. — А детям? Тоже в бою пасть? Или они, как племянники отца твоего, от ножа умрут? А? — она сорвалась на визг.
— Ты чего от меня хочешь? — взорвался Хильперик.
— Хочу, чтобы думать начал, прежде, чем глупость за глупостью делать. Я же просила тебя тогда не идти в поход. Ты теперь сына потерял, и сам жизнь скоро потеряешь.
— Поздно думать, — махнул Хильперик рукой.
— Не поздно! — сказала ему жена. — Берта! — позвала она служанку. — Хуппа пусть придет. Он знает, что с собой взять.
Невзрачный жилистый слуга появился моментально и почтительно поклонился королю. Тот смотрел на него с брезгливым любопытством, как на непонятное животное. Он давно уже знал, кто топит в дерьме его любовниц.
— Разверни! — показала Фредегонда на сверток подмышкой слуги.
В ткань были завернуты два необычных скрамасакса. Лезвие было более узким, чем обычно, и на нем был прокован узкий дол.
— Возьми! — протянула королева ему притертый флакон.
— Что тут? — спросил сбитый с толку Хильперик. — И для чего ножи?
— Во флаконе яд, чтобы лезвия смазать. А ножи для братца твоего. Я другого способа в живых остаться, просто не знаю.
— И кто это сделает? — спросил сбитый с толку король. — Это же люди должны быть совсем головой ушибленные. Они же за деньги на верную смерть идут.
— Идут. За очень большие деньги, — подтвердила Фредегонда. — Хуппа!
— Да, госпожа, — склонился тот.
— У тебя все готово? Те, кого ты подобрал, достаточно тупые? А то наш король сомневается.
— Да, госпожа, вполне, — ответил слуга, не поменявшись в лице. — Два сакса, которые за золото хоть самого святого Мартина зарежут. Смерти не боятся, они бога Циу почитают.
— Клинки ядом смажь и этих придурков предупреди, чтобы не резали ими ничего. А то и до короля не дойдут, сдохнут раньше, — предупредила королева.
— Да, госпожа, — склонился в поклоне Хуппа.
— С ними пойдешь, — добавила королева.
Хуппа вопросительно посмотрел на нее, но ничего не сказал.
— Сам туда не лезь, только в самом крайнем случае. Но, если эти двое вдруг живы останутся, то ты знаешь, что сделать.
— Да, госпожа, свидетелей не останется, я все сделаю, как нужно, — вновь поклонился слуга.
— Уходите все, устала я. Рожала всю ночь, спать хочу, — заявила Фредегонда, и король, не прекословя, вышел из ее покоев, осторожно прикрыв за
