Алексей Разин - Изяслав
- Излечу его.
Жена кожемяки шагнула к лекарю, чтобы оттолкнуть пособника дьявола от больного. Славята схватил её за плечо и остановил.
Феодосий указал пальцем на больного и, глядя на Мака, раздельно повторил:
- Господь призывает грешника! Не о животе его, но о душе думать надобно.
Эти слова поколебали решимость лекаря. Нельзя упорствовать. Но воспоминание о вынужденной присяге и перемене имени до сих пор жгло сердце Мака.
- Новгородец пострадал в бою за дело, которое ты назвал святым и богоугодным. Господь не должен бросать его в беде, - возразил он Феодосию.
Игумен строго взглянул на Славяту, потом на его жену.
Он ожидал, что они прогонят лекаря.
Славята подошёл к Маку и сказал:
- Лечи! Бог души не вынет - сама душа не выйдет.
"Если пособник дьявола излечит Верникрая, - думал он, - то в этом не будет ничего дурного. Ведь дьяволом монахи называют и Перуна".
2
Мак хлопотал целый день у постели Верникрая. Он выстукивал и выслушивал новгородца, прощупывал рану, следуя учению князя врачей: "Тебе должно знать, что каждый отдельный человек обладает особой натурой, присущей ему лично. Редко бывает или совсем невозможно, чтобы кто-нибудь имел одинаковую с ним натуру". "Узнай больного - узнаешь и болезнь", говорил отец.
Мак решил применить "вторичное очищение", при котором с помощью кровопускания и сокоизгоняющих мазей очищается голова. Лекарь был убеждён: поскольку одного из основных четырёх соков - крови - в теле недостаточно, другие соки - чёрная желчь из селезёнки и жёлтая желчь из печени - хлынули на её место, превращаясь в испорченные, дурные соки.
Мак варил травы, с помощью Славяты растирал в ступе промытый шлак меди, замешивая его с жиром наподобие теста, смачивал соком незрелого винограда и сушил лепёшки на солнце. Затем опять смачивал, сушил и растирал в порошок.
Славяту разбирало любопытство. Отчего этот странный лекарь не пришёптывает, не делает колдовских знаков, не молится антихристу? Словно бы и связан с дьяволом, а готовит своё варево. И кожемяка был очень доволен, когда как-то заметил, что Мак всё-таки что-то шепчет про себя.
"Молится своему господину - дьяволу, - подумал Славята. - Ну, ладно. Пускай молится, только бы Верникрай выздоровел".
Мак действительно шевелил губами. Прикладывая мазь к ране, натирая порошком из медного шлака больной глаз, он шептал поучения Ибн Сины: "Когда ты желаешь оттянуть дурной сок в противоположную сторону, утоли сначала боль того органа, откуда притягивается дурной сок". И ещё он шептал: "Перед тем, как готовить снадобье, десять раз примерься: какую траву и сколько щепоток её класть. Помни: возьмёшь больше, чем надо, лекарство станет ядом, возьмёшь меньше - снадобье будет подобно простой воде, никакого проку. Мера всякому делу вера". Эту мудрость Мак почерпнул не у Ибн Сины и не у греческих мудрецов. Эти слова говорил когда-то отец, простой травник.
Однажды любопытство пересилило выдержку Славяты. Кожемяка одобрительно сказал Маку:
- Видать, твой Бог не требует долгой молитвы, а учит готовить приправы.
Лекарь заулыбался. Он рассказал, что бороться с болезнями его научил не Бог, а люди - отец, травник Белодед, и лекарь Ибн Сина.
Славята не поверил. Он решил, что лекарь скрытничает, боится доноса. Кожемяка заверил его, что почитает любую веру, если она не приносит несчастья.
- Я не кривлю душой, - ответил Мак. - Ибн Сина и мой отец учили меня распознавать травы.
Он что-то вспомнил, взмахнул рукой и с таинственным видом спросил:
- Вот на Подолии живёт престарелый Бражник. Знаешь его? Он тоже собирает травы и лечит людей. И часто мы с ним собираем одинаковые травы, лишь по-разному их именуем. Так ведь этот старец добрый христианин. И ты, и все другие уверены, что ему не помогает никакой бес. Просто его научил распознавать травы отец, а отца - дед. Люди уже давно убеждались в целебности трав и употребляли их себе на пользу.
Долго говорил Мак. Наконец кожемяка сдался:
- Что ж, пускай человек, а не Бог. Была бы польза. Только... чего Бог не даст, того никто не возьмёт.
3
Не усидеть на месте игумену Феодосию. Ходит-бегает быстрыми шажками из одной кельи в другую, а то затворится в своей печере и молится. Но и молитва не отвращает его от навязчивых мыслей. Виной всему тот проклятый лекарь. Он подрывает основы здания, возводимого игуменом всю жизнь неукоснительно. Хуже того - он как бы задаёт игумену вопросы, размышлять над которыми - грех, а не размышлять невозможно. Какие поступки угодны Богу, а какие неугодны, и почему допускает Господь неугодные? Вправе ли человек удлинять самовольный срок своей жизни? В чём он идёт против Бога, а в чём выполняет его тайную волю?
"Господи, покарай святотатца! Покажи свою силу и правоту слуги твоего Феодосия! Яви знак, чтобы уразумел я Твою волю!"
В конце концов игумен не выдержал. И как-то, направляясь к Ярославичу во град, приказал вознице ехать через Подолие, хоть имелась другая дорога, покороче. У Кожемяк Феодосий вылез из возка и, взяв в руку узловатую палку, направился к дому Славяты. Тревожное, острое любопытство не давало ему покоя. Излечил ли Мак новгородца, который по всем признакам должен был умереть?
Игумен толкнул дверь в дом кожемяки и увидел беседующих Славяту и Верникрая. Новгородец лежал на постели, его лицо было ещё бледным, но без угрожающей синеватой окраски. Он заметил гостя и толкнул своего друга. Славята обернулся, поднялся навстречу вошедшему и указал на Верникрая:
- Видишь? Маков учитель Анисина силён.
Кожемяка говорил это без злобы и без насмешки. Он просто сообщал о своём выводе. Феодосий удивлённо и гневно спросил:
- Анисина? Маков учитель - дьявол!
- Нет, Анисина. Он сам имя молвил. Говорит - то и не Бог вовсе, а лечец. Я ж думаю - Бог. И надо ему поклоняться, ибо силён. Гляди, и того покарает, кто поклялся Господним именем, да клятву преступил.
"Вот они - семена клятвопреступления, взошли плодами в умах простой чади", - подумал Феодосий. И от того, что не проклятый лекарь, но и превозносимый монахами князь подрывает основы веры, тоскливая злоба наполнила игумена. Вне себя он крикнул:
- Не Бог у Мака - дьявол!
И снова спокойно ответил игумену Славята:
- Кто спасает, тот и Бог. Без воли Господа и волос с головы не упадёт.
Феодосий больше не слушал. Он выбежал из дома и поспешно направился к возку. Ныли натруженные ноги, болела спина. Но пуще всего игумена мучили сомнения. Почему Бог не защищает своё дело? Почему князь рассыпает семена неверия?..
4
Когда Мак навестил больного, Славята рассказал ему о беседе с Феодосием. Лекарь посмеялся. Посерьёзнев, спросил:
- Отчего даже ты, Славята, думаешь, будто я связан с антихристом? Ведь я говорю тебе - Ибн Сина только лекарь, великий, непревзойдённый лекарь, мудрейший из мудрых, философ, но не Бог. Всё, что делаю я, может совершить и другой человек, если наполнит кладезь своего познания. Целебные травы и в его руках не потеряют целебности, этот острый ножик также будет вскрывать опухоли и резать жилы. Ответь - разве ты не прикладываешь подорожник к нарыву, чтобы вытянуть загнивший испорченный сок? Говорю тебе, Славята, совершаемое мной - лишь плоды моего знания и умения.
В голове кожемяки шла напряжённая работа. Ведь он сам видел излечение Верникрая, наблюдал своими глазами за действиями Мака, больше того - сам помогал лекарю и ни разу не заметил, чтобы тот общался с дьяволом. Всё же ему было трудно поверить, что можно без помощи высшей силы бороться со смертью. Он сказал об этом Маку. Тот заинтересовался:
- А ты страшишься смерти?
- Умереть сегодня - страшно, а когда-нибудь - ничего. Придёт моя година - помру. А прежде времени не сдамся!
- Как же ты узнаешь о пришествии смертного часа?
- Как помру, так и узнаю. Промеж жизни и смерти и блошка не проскочит, - спокойно ответил кожемяка.
Лекарь поразился спокойствию, с которым Славята говорил о смерти. Он, Мак, ученик Ибн Сины, теперь тоже думал о ней хладнокровно, как воин о более сильном воине. Но спокойствие далось ему нелегко. Он вспомнил, как в юности боялся смерти.
Потом он начал изучать медицину, прочёл десятки книг. Он убедился, что смерть везде, во всём, с самого начала; что всё рождается для смерти. Но, умирая, всё распадается и оживает снова. Смерть - для жизни. Мак понял, что смерть - самый сильный враг человека, потому что она заключена в нём самом, потому что она растёт и мужает вместе с ним, наполняется силами вместе с ним. Смерть показалась ему уже не такой загадочной и страшной, но ещё более неотвратимой.
