Виктор Алексеев - Соперник Византии
- Я пойду, - сказала она, - принимать их, потом возвращусь к тебе, пусть спальня будет отворена, не запирай ее теперь. Когда я возвращусь, то запру сама, - сказав это, она вышла.
Император не засыпал целую смену ночной стражи, молился Богу и размышлял о Святом Писании. Когда начало его клонить ко сну, он расположился на полу на барсовой шкуре перед святыми иконами Спасителя, Богоматери и Крестителя.
Скрытые царицей воины из темной комнаты перебрались на дворцовую кровлю, ожидая прибытия Иоанна Цимисхия. Часы показывали уже пятый час ночи. Дул резкий северный ветер, и шел обильный снег. Иоанн со своими единомышленниками плыл на небольшой лодке близ берега и, подошедши под дворец, пристал к берегу, к месту, называемому Вукалеон, где стоял каменный лев, терзающий быка. С ним были патри-кий Михаил Вурца, недовольный Никифором по безрассудной ненависти из-за взятия Антиохии, таксиарх Лев Валан-тий и Федор Черный, прозванный так по цвету кожи, и еще двое. Они свистом дали знать о себе стоявшим на дворцовой кровле. Спустив с кровли на веревках корзину, они перетащили сперва всех по одному и, наконец, самого Цимисхия. Таким образом дошли до конца дворца без всякой опасности, потому что впереди шла Феофано. Обнажив мечи, без страха ворвавшись в царскую спальню, они подбежали к обычному ложу, но, видя, что там никого нет, оцепенели от страха, думая, что их заговор раскрыт и попадись в засаду. В отчаянии они хотели броситься в море, но один евнух, гадкий и дерзкий человек из гинеконита, повел их и указал, где лежит император. Царь крепко спал и не почувствовал прихода злоумышленников. Тогда они окружили его, Цимисхий ударил Никифора ногой в лицо, остальные стали попирать ногами. Тот проснулся, приподнялся на локте, и в это время Лев Валан-тий сильно ударил его мечом в голову, в самую бровь, пробив кость, но не коснувшись мозга. От удара Никифор затрясся душой и телом. Чувствуя страшную боль от раны и плавая в крови, он взывал громким голосом: «Спаси, Богородица!»
Иоанн сел на царское ложе и приказал притащить Никифора к себе. Император был растянут на полу, так как он не мог встать на колено от потери своей геройской силы. Цимисхий грозно спросил его: «Скажи мне, безумнейший и жестокий тиран, не через меня ли ты вошел на римский престол и получил верховную власть? Ничтожество! Как осмелился ты, увлеченный завистью и безумием, забыть благодеяния и лишить меня моего благополучия, начальства над войсками и выслать в деревню. Меня, человека знатного, храброго более тебя самого и страшного для войск неприятельских, как какого-то подлого преступника. Никто теперь не освободит тебя из моих рук. Говори, если можешь что-нибудь сказать в свое оправдание!»
Никифор, едва дыша и не имея никакого защитника, повторял только: «Господи! Помилуй и спаси, Богородица!»
Иоанн, схватив его за бороду без всякого милосердия, вырвал клок бороды, а его сообщники били его по лицу рукоятками мечей, выбивая зубы. Пресыщенный злодейством, Цимисхий ударил его снова мечом, а один из помощников насквозь пронзил грудь.
Придворные телохранители, узнав уже поздно об убиении Никифора, дали знать толпе и целой толпой ринулись ему на помощь. Но Иоанн приказал вынести голову Никифора и показать через решетку железных ворот. Тогда Федор Черный подошел к трупу, отрубил голову и показал защитникам. Как увидели они такое ужасное, неожиданное зрелище, то бросили из рук мечи и провозгласили Иоанна римским императором.
Брат Никифора Лев, как только кончил игру, а это было далеко за пять часов ночи, тотчас прочел письмо и стал обдумывать, какие меры принять. Он с сыном и племянником отправился ко дворцу, но когда уже был у арки цирка, услышал, как говорили несколько человек между собой, что император убит, и слышал, как люди провозглашали Цимисхия императором. Тогда он, отчаявшись и не ожидая ничего хорошего, вместе с сыном и племянникам скрылся в великом и почитаемом всеми христианами храме Святой Софии.
Так или почти то же самое писали современники-византийцы Скилица и Лев Диакон, многие другие историки, даже арабские, об убийстве императора Никифора II Фоки.
Когда умирал император, его тело помешали в Зале девятнадцати диванов в короне, дивитисоне, хламисе и пурпурных туфлях. Духовенство из собора Святой Софии и сенаторы стояли вокруг него и пели панихиду. После троекратного крика: «Иди, император! Царь царей призывает тебя!» тело переносилось в храм, который при жизни выбирал император. Так, Роман Лакопин и его супруга Феодора были погребены в церкви Мирелайон, а Константин и жена его - в церкви Святых Апостолов. У входа в церковь распорядитель делал шаг вперед и снова провозглашал: «Входи, император! Царь царей, Бог богов призывает тебя». Потом выкрикивал: «Сними корону свою!»
С этими словами корону снимали с головы почившего императора, а на ее место возлагали пурпурный венец.
Тело императора Никифора II Фоки весь день лежало на открытом воздухе, засыпаемое снегом. Это было в субботу 2 декабря. К вечеру Иоанн приказал убрать его. Он был положен в ящик, наскоро сколоченный, а ночью тайно был перенесен в церковь Святых Апостолов и положен там, где лежит тело божественного и прославленного императора Константина. В ту же субботу, когда неубранный труп Никифора валялся во дворе дворца, солдаты Цимисхия, разъезжая по улицам Константинополя, славили его как императора ромеев. Василий Ноф, бывший постельничий Константина Багрянородного, поддержал Цимисхия своими действиями и людьми, которые присоединились к славословию нового императора, и потому некоторое волнение в городе прекратилось. Уж слишком непопулярной стала личность императора в народе. Но с появлением Цимисхия в церкви Святой Софии, претендента на императорский престол, патриарх Полиэвкт, человек суровый и решительный, отказался венчать узурпатора на трон, обвинив его в грехе цареубийства. Тогда, желая смыть с себя вину, Цимисхий прилюдно в церкви поклялся в том, что не убивал базилевса, а совершили это его друзья, и назвал заговорщиков по именам - это были Лев Валентин и Федор Черный, а организовано убийство было по приказу августы Феофано...
Обвинение послужило предлогом синклиту, и все виновники были наказаны... Главный виновник Лев Валентин был казнен, остальные сосланы. Патриарх настоял на том, чтобы отрешить Феофано от регентства и сослать в один из отдаленных островов. Узнав о своей участи, разъяренная императрица в храме Святой Софии бросилась на Иоанна и попыталась выцарапать ему глаза, а когда ее с трудом оттащили, начала бранить его так, как не сумел бы иной мужчина, сказалась проведенная в харчевне юность. Путем предательства своих друзей Цимисхий приобрел право на коронацию, которая состоялась 25 декабря 969 года. А в церкви Святых Апостолов на раке императора Никифора Фоки появилась нацарапанная надпись: «Убийцы - Феофано и Цимисхий».
На Афоне, где уже заканчивалось строительство монастыря под руководством святого Афанасия и была приготовлена келья для Никифора, была написана и оглашена литургия по убиенному императору-мученику.
9. Уроки Асмуда
В минуты раздумий Святослав доставал торбу, в которой Асмуд хранил свои записи, чертежи, рисунки храмов, крепостей по всему Востоку, где ему пришлось побывать, и снова просматривал их. И каждый раз он находил что-то новое, ранее еще не осмысленное. И оттого, как он читал, записи открывали ему потаенный смысл написанного, какие-то истины, о которых он не знал. И Святослав вникал в них, порою озвучивая и прислушиваясь, как бы переваривая мысли учителя, его богатый жизненный опыт, взгляды на мир существующий, на себя, человека, богов, демонов, природу, любовь, добро, зло, красоту и безобразное, удачу и поражение, беду и счастье, жизнь и смерть.
«Чтобы хорошо спать, надо жить в мире с Богом, соседом и с демоном, ибо и они могут тревожить тебя во сне. Хороший сон требует мира с женой, рабыней, старейшиной или вождем, даже если он хром душой и телом, ведь ты не виноват, что он хромой».
«Как приятно сытно поесть, а потом сладко поспать днем. Но, боже, как тяжело просыпаться, когда Ярило уже спрятался, а сотни демонов навалились на тебя, и каждый требует плату и частицу сладости, которую ты даром получил от Бога. Еле-еле встаешь!»
«Слышал как-то от одного сирийца: «Жадному иудею сказано было: не ешь много, не имей женщин много, не покупай рабов много и не собирай дирхемов много, ибо Богу все это для тебя нести тяжело в иную жизнь». А иудей ответил:
- Ты наверняка думаешь, что я дурак? Потому я и набираю как можно больше в этой жизни для того, чтобы Господь не трудился, и если возьмет со мной хоть сотую часть в иную жизнь, там мне и этого будет достаточно.
Вот поэтому я думаю, что никто никогда не переубедит иудея!»
«Иногда думаю, сколько в мире великих мыслей, и большая часть из них похожа на кузнечные мехи, а в жизни на деле только надуваются и становятся все более пустыми».
