1916. Волчий кош - Тимур Нигматуллин
Тропицкий словно прочитал его мысли.
– Груз основной сдашь в Спасске. Примерно на три верблюда весу. Сюда – бумагу.
– Бумагу? – по инерции переспросил Халил, хотя какое ему, собственно, дело. Платят не за интерес его к товару, а за доставку. Однако бумагу из Бухары, наверное, тысячу лет назад в последний раз возили. Сейчас или из Оренбурга, или из Казани идет. За дурака держат, понял Халил. Ладно. Пусть держат. Главное, чтоб за святого не приняли. Он назвал цифру.
В Бухаре было жарко. Это на севере, в степях, весна осторожничает – сугробы только подпалила грязью да изъела их, словно ржой, а здесь, на подступах к древнему городу, уже вовсю цвели деревья. В невысоких рядах урюк раскрылся нежными бело-розовыми лепестками. Куда ни бросишь взгляд, все в округе засажено деревьями да кустарниками. Торчали даже пальмы, за которыми, по всей видимости, ухаживали особо – каждая была ограждена сбитыми жердяными треугольниками.
Халил в очередной раз зачарованно смотрел на разбитые у городских стен сады и огороды дехкан. Он повернулся было по привычке назад, чтобы указать помощникам на деревья, но увидел лишь горб третьего верблюда Буя, крайнего в караване. Одним из требований Тропицкого было: «Помощников не берешь. Цифру, которую ты назвал, я удвою».
Ходить без помощника трудно. Одному путь держать, верблюдов на ночлег укладывать, кормить, чистить. Очень трудно. Хорошо еще пустой караван, товара нет, не нужно вьюки на стоянках снимать. По сорок верст в день вымахивают верблюды под пустыми седлами. После пяти-шести дней пути – отдых, чтоб подошвы не стерлись. Взял только трех верблюдов: Буй и Бой, нары-восьмилетки, и толстогорбый кез-нар Бура, потомок туркменского дромадера. Каждый на себе по тридцать пудов нести способен, а Бура и все сорок берет. Если и идти без помощника в дорогу, то только с такими нарами. Вот только зачем Тропицкий пустой караван в Бухару гонит, почему не дал груза захватить в южный эмират?
Да и уездный глава, по степной иерархии, не его заказчик. Что Кубрин, что Силин, что Егоровы с Байщегулом – все они у Терехина в транспортной фирме заказы делают. «Терехин и братья» – компания старая, с опытом. Не верблюдами, а быками и тяжеловесами грузы перемещают. На всех основных пересылочных пунктах филиалы имеют. Обозы перепрягают да дальше на свежих идут. А тут верблюды… Правда, Терехины до Бухары не ходят – по пескам никак на обозах. Так заказал бы до Верного или Аулие-Аты на быках, а там местных караванщиков нанял, они бы с радостью подхватили. Сейчас заказов все меньше, со всех сторон железные дороги маршруты захватили – с ними уже не потягаешься! Одно получается: уездный секретно доставить бумагу хочет. Поэтому и своим не отдал заказ, и из Бухары не нанял никого. Бухарским доверия никогда не было. И в товар заглянут, и при случае откажутся от недостачи. Что ж это за бумага такая, за которую ему двой ную цену заплатили, да еще наперед больше половины дали? Загадка…
Как и оговаривалось с Тропицким, через месяц нелегкой дороги, по прибытии каравана в Бухару, человек с фотокарточки встретил Халила в «Эмирском саду». Ни на какой сад, естественно, и тем более на эмирский, караван-сарай не был похож. Желтое трехэтажное здание с огромным двором, разделенным на столбовые отсеки для верблюдов. В углу двора небольшая чайхана с тканевыми занавесками – от зноя и лишних глаз, в нее и позвал Халила хозяин гостиницы, сообщив, что его там ожидает друг.
Друг был действительно китайцем, одетым в английский суконный костюм кремового цвета и котелок, плотно натянутый на лоб. Китаец то и дело постукивал тростью по дощатому полу чайханы и с подозрением смотрел на Халила.
– От кого приесали? – прищурился он. – Сто мне передали?
Проверяет, решил Халил, но виду не подал и, достав из кармана халата фотокарточку, сверил лица. Тот! Вот и левый глаз чуть закрыт у разреза, шрам то ли от ножа, то ли от штыка. Нижняя губа оттопыривается. Тот!
– Уездный начальник, – решил все же схитрить Халил. Мало ли что. А документ с сургучом передавать кому попало не резон. Вторая часть за караван не получена. Отсюда кто его наймет? Полгода можно простоять, все потратить. – Знаешь такого?
Тут китайцу пришлось открыть все карты.
– Трописька!
Халил прыснул в кулак и, еле сдерживая смех, закивал в знак согласия. Он достал из кармана запечатанный конверт и положил его на столик. Чайханщик вовремя принес чай. В горле пересохло, и ароматный, с медом и лимоном, зеленый напиток был как нельзя кстати.
Китаец, внимательно проверив ногтем сургучную печать, пару раз щелкнул по ней и убрал документ во внутренний карман сюртука.
– Застра приду. Будить готовы крузится, – сказал он, поднимаясь из-за стола, так и не попив чаю.
В Бухаре, в отличие от Акмолинска или даже Омска, было на что посмотреть. В самом центре сказочного города разноцветной мозаикой пестрят величественные усыпальницы султанов и падишахов. Ханские дворцы вперемежку с минаретами мечетей возвышаются возле каждой площади. Медресе, мавзолеи, сады с диковинными растениями, торговые залы и бани. Оттого что постоянно смотришь вверх, кружится голова. От покрытых глазурью стен и причудливых узоров кружится голова. От манящих запахов специй, фруктов и самсы тоже кружится голова. От всего в этом городе может закружиться голова, главное – не поддаться соблазну и не потерять ее.
Халил успел до наступления темноты сходить на базар, где купил саженец дерева. Сколько можно любоваться видами чужих оазисов и садов? Хватит, пора самому посадить. И пусть сладкоголосый Бабур-дукенщик сочиняет сказки про урюк и алычу, пусть всучивает хурму и гранат. Разве они вырастут на степной земле, выдержат акмолинские морозы? А вот черный тополь, кара-терек, сможет. Теперь довезти только до дому. Не было еще в Акмолинске такого дерева. А теперь будет!
Утром китаец заехал за Халилом. Нары уже стояли с наброшенными на горбы срощенными жердями, готовые для погрузки вьюков. Караванщик расплатился с хозяином за ночлег и повел своих верблюдов по узким улочкам города. Китаец, в неизменном котелке и костюме, ехал впереди на арбе, запряженной
