22 июня, ровно в четыре утра - Влад Тарханов
Так, с револьвером в руке он пошел на эти звуки. Идти было недалеко — пару десятков шагов, и ты уже на месте. Сбоку от тропы лежал человек, закрывавший голову руками. На нем стоял в величественной позе, мокрый, как выдра Абрек, потерявший свою обычную вальяжность и величественность. С Аркадием подбежали и оба бойца секрета. Пёс услышал команду «к ноге», чуть повел ушами, показывая, что команда исходит не от его уважаемого инструктора, а почти чужого человека, чуть отошел от добычи и стал энергично отряхиваться, обдав окружающих дополнительной порцией влаги. И только отряхнувшись, оскалился, показал добыче серьезные клыки и занял место у ног политрука. Дождь почти прекратился. Человек медленно поднялся, глядя на направивших на него оружие людей. Но очень опасливо смотрел на пса. Абрек снова показал клыки, мол я на страже, не балуй.
— Кто такой? — спросил Григорянц, затем посмотрел на бойцов и добавил: — Обыщите!
Пока бойцы обыскивали нарушителя, Аркадий посмотрел на часы, вытащил блокнот и написал, прикрывая листок от дождя накидкой: «21 июня, 6-07 при незаконном пересечении государственной границы задержан мужчина средних лет, оружия при нем не обнаружено».
— Нет оружия, товарищ младший политрук! — коротко доложил Михаил Поликарпов. Григорянц спрятал блокнот и зябко повел плечами. Дождь, который совсем было перестал, передумал, и стал снова превращаться в ливень. На счастье пограничников, переменчивая погода сжалилась над ними и буквально через десять минут ливень перешел снова в вяленький дождь, мелкими струйками падающий на сразу же набухшую от влаги почву.
Задержанный, который действительно оказался мужчиной лет сорока — сорока пяти, вымокший, как курица, со слипшимися от дождя волосами на круглом лице с хищным носом и совершенно бесцветными глазами ошалело молчал, глупо хлопал ресницами, стараясь что-то разглядеть, но получалось у него это неважно, дождь все не прекращался… Правда, услышав русскую речь, он, как показалось Аркадию, немного расслабился. Одет был как все местные: штаны, сероватая рубаха да пиджачок, картуз на голове, одежка его была добротная, но уже порядком поношенная, а вот обувка — крепкая, добротные сапоги, видно, что к обуви мужичонка относился с большим уважением, нежели к одежке.
— Кто такой? Как звать? — Аркадий повторил вопрос, при этом постарался, чтобы его голос казался как можно более строгим.
— Мирча Флоря… Я имею что доложить красному командиру.
Неожиданно задержанный сносно говорил на русском, хотя и говорил медленно, немного растягивая слова, как будто каждый раз подбирал слова в фразу, но строил предложения достаточно правильно, что говорило о его определенном уровне образования, из-за чего Аркадий сделал вывод, что нынешняя внешность мужичка не более чем маскировка.
— Прошу доправить меня в комендатуру, в особый отдел. Это важно есть.
Аркадий присмотрелся — руки задержанного были скручены за спиной его же ремнем, снятым с брюк. Хорошая мера предосторожности, но так в одиночку его на заставу не отконвоировать: надо следить, чтобы самому в грязь не поскользнуться, так что… если действовать строго по уставу, но что-то подсказывало, что действовать надо быстро, да и чуток отойти от устава можно, а Абрек подстрахует. Было видно, что служебную собаку нарушитель побаивается больше бойцов-пограничников. А вообще было в ситуации что-то тревожное и непонятное… вот если бы задержанный сказал пароль, ключевую фразу, дал знак, что он из кадров товарища особиста, так ведь нет, ничего подобного. И что у него за важные сведения, из-за которых срочно тащи его в особый отдел? И ведь не скажет сейчас ничего, нет, надо действовать быстрее. Как можно быстрее. Так, кто у нас тут в секрете? Поликарпов, а второй — полтавчанин Василь Прыгода. Пост половинить нет имею права. Ну что же:
— Бойцам Поликарпову и Прыгоде объявляю благодарность за задержание нарушителя государственной границы СССР!
— Служим трудовому народу! — тут же отозвались бойцы. Говорили они, как и положено в секрете, тихо, на полутонах, но ответ прозвучал четко и где-то торжественно.
— Поликарпов, Прыгода, остаетесь на посту. Абрек поможете отконвоировать задержанного на заставу. Пришлю подкрепление, как дождь утихнет, проверьте берег, не нес ли гость какой груз, да сбросил где-то, закладку сделал, мало ли чего.
— Будет сделано! — ответил Поликарпов, который в секрете был за старшего.
Задержанный румын был невысок ростом, но крепыш, руки-ноги колесом, грудь бочонком, а вот Аркадий хоть и спортивный парень, но до богатырских статей не дотягивал. Крепкий, жилистый, это да, но горой мышц похвастать не мог. Сюда бы Прыгоду, вот тот — былинный богатырь: что рост, что в обхват, тащил бы он задержанного мужичка даже по скользкому лесу как по асфальту города Киева в летний вечер — быстро и надежно. Кроме богатырского роста, боец был ловок, смел, имел какую-то казацкую бесшабашность, хотя к казакам никакого отношения у его семьи не было. Они были крепостными, которых на Полтавщину продали из-под Звенигорода. После освобождения крестьян от крепостной зависимости и от земли, Прыгоды оставались на богатой Полтавщине. Небольшой хутор Пригожино стал их домом, потом началась Первая мировая, Прыгодам пообещали дать земли от соседей, немецких колонистов, которых, по приказу генерала Брусилова, выселили на Волгу. Но ничего так и не дали. Землю дали большевики. Младший сын в большой крестьянской семье, Василь рано ушел на завод в Полтаву, оттуда был призван в Красную армию и попал в пограничники. И пограничником он был хорошим.
К позиции секрета Аркадий добирался полчаса. Обратно дорога заняла полтора, даже немногим более. Не обошлось и без падений, так что на заставу группа в составе младшего политрука, овчарки Абрека и одного перебежчика заявилась не в самом опрятном виде. Ну, Абреку-то что, с него, как с гуся вода. Сейчас в вольер, потом обсохнет, отряхнется, и готово. Ну, а видок у командира и перебежчика был такой себе. Аркадий коротко доложил командиру заставы о происшествии, получил приказ доставить задержанного в комендатуру, отправил наряд бойцов на позицию секрета, чтобы посмотрели, что там и
