Эдмон Лепеллетье - Прачка-герцогиня
Словно механик, нажимающий на каждый рычаг в определенное для этого время и таким образом управляющий хорошо выверенной машиной, Наполеон приказал двинуть всю армию. Натиск отличался стремительностью и силой. Русская армия в беспорядке отступила под покровом мрака.
Было десять часов вечера; победоносный Наполеон, сойдя с лошади, закусил куском хлеба из пайка, который ему протянул солдат; это было его первой едой за весь день.
В тот момент, когда он подходил к бивуачным огням, чтобы обсушить промокшие при переправе через ручей сапоги, из рядов армии Ланна раздался громкий восторженный крик:
– Да здравствует император всего Запада!
Услыхав этот новый титул, которым окрестили его солдаты, Наполеон не сделал ни малейшего жеста удовлетворения или гордости; он только задумался и пробормотал:
– Император всего Запада! Это славный титул. Ах, если бы император Александр захотел вступить со мной в соглашение! Вдвоем мы разделили бы с ним весь мир!
И глубокий вздох вырвался из его груди.
Это было началом того, что называют наполеоновским безумием; союз с Россией был первым симптомом умственного расстройства великого человека, первым шагом к пропасти.
19 июня Наполеон дошел до берега Немана, реки, отделяющей Восточную Пруссию от России. Великая армия, отправившаяся из Булони в сентябре 1805 года, триумфальным шествием прошла через всю Европу.
После того как Австрия была раздавлена при Аустерлице, Пруссия уничтожена при Иене, Россия побеждена и деморализована при Фридланде, что же оставалось еще? Заключить мир? Да, но только с Англией, Австрией, Пруссией, а не с Россией, которая только искала случая, чтобы наброситься на Францию, дочь революции с неизменно демократическими убеждениями. К сожалению, Наполеон не предусмотрел этого.
Тайлеран и Фушэ – два великих предателя, близко стоявших к Бонапарту, – нашептывали ему о возможности женитьбы на великой княжне Александре Павловне, сестре русского императора. В данном случае они воздействовали на тайные мечты Наполеона жениться на принцессе царствующего дома, чтобы иметь наследника, дедушка которого занимал бы трон не по праву победителя, а в силу божественного права престолонаследия.
Великой княжне Александре Павловне в то время было около пятнадцати лет. Она была маленького роста и обещала быть очень красивой. В ней находили сходство с императрицей Екатериной Великой, особенно в орлином изгибе носа. Тщательно воспитанная княгиней Ливен, великая княжна обещала быть достойной супругой могущественного властителя.
Но в данном случае физические и нравственные достоинства значили очень мало. Наполеона, уже решившего порвать с Жозефиной, занимала только возможность союза с императором Александром, а потому он очень приветливо встретил князя Багратиона, явившегося предложить ему от имени русского императора мир.
Багратион предложил Наполеону устроить свидание императоров. Бонапарт был в восторге от возможности лично познакомиться с великим русским монархом, которого он победил и которого в тайниках своей души, недоступных ни для кого на свете, надеялся в скором времени назвать не только другом, но и шурином.
Свидание было назначено в Тильзите в час дня 25 июня 1807 года.
Генерал Ларибуазьер соорудил на Немане плот, на котором был построен павильон, украшенный тканями и коврами, найденными в Тильзите.
Наполеон и Александр одновременно отчалили от берегов и в час дня одновременно вступили на плот.
Наполеона сопровождали Мюрат, Бертье, Бесьер, Дюрок и Коленкур; свиту императора Александра составляли великий князь Константин Павлович, генералы Беннигсен и Уваров, князь Лобанов и граф Ливен.
Взойдя на плот, оба императора расцеловались на виду у обеих армий, расположившихся по берегам: крики «ура» и радостные возгласы приветствовали эту торжественную дружественную демонстрацию.
Декорация, на фоне которой происходило это свидание, отличалась странностью и меланхоличностью. Куда ни доставал глаз, везде виднелась бесконечная, бесплодная пустыня. Узкий Неман катил илистые воды по этим наносным землям, посреди которых виднелся маленький городок Тильзит, важный рынок Литвы; около города был высокий холм, на котором тевтонские рыцари когда-то построили укрепленный замок.
На правом берегу Немана виднелись мохнатые, страшные казаки с длиннейшими пиками в руках, сидевшие на лошадях такого же дикого вида, как и они сами; затем башкиры с примитивными колчанами и луками, мохнатые, бородатые люди с приплюснутыми носами, напоминавшие о нашествиях азиатских народов в былые дни. Рядом с этими восточными инородцами держалась русская гвардия, корректная, внушительная, вызывавшая восхищение высоким ростом солдатки строгостью зеленых мундиров с красной выпушкой. А левый берег был усеян толпой героев, испещренных нашивками, увенчанных плюмажами, разукрашенных прошивками, доломанами и меховыми шапками.
Сбежались и литовцы, и их крики «виват» смешались с возгласами обеих армий. Оба императора поцеловались, примирились – значит, теперь наступил мир, деревни перестанут быть местом боев, обработанные поля уже не будут вытаптываться кавалеристами и провозимыми пушечными лафетами. Значит, и оба народа тоже расцелуются и примирятся, как это только что сделали оба императора в этом павильоне, выросшем на воде посреди реки, оба берега которой как бы связывались таким образом новым союзом.
Повсюду слышались возгласы радости. Самые отчаянные рубаки были не прочь отдохнуть немного и вернуться во Францию, чтобы побыть с женами и покрасоваться рубцами и нашивками. В своей наивности все эти герои принимали за выражение искренности, за точное выражение мыслей государей то, что на самом деле было чисто дипломатическим поцелуем. Дальнейшие события не замедлили доказать им, что у политики нет сердца и что два государя могут наисердечнейшим образом целоваться, чтобы потом биться насмерть.
Не следует представлять человеческую природу хуже, чем она есть на самом деле. Быть может, император Александр Павлович был чистосердечен и искренен в этом сердечном приветствии Наполеона, с которым позднее отказался вступить в переговоры, считая его бандитом, человеком вне закона, так как он не был рожден королевой, потому что его корона была дарована ему шпагой и славой, потому что он олицетворял собой демократию, право гения добывать то, что другими наследуется. Император Александр был совсем молодым. Это был чистейший славянин, человек нервный и подвижный, впечатлительный, склонный к быстрой перемене решений. Ему было всего двадцать восемь лет, и, несмотря на свое поражение, он испытывал известную гордость при мысли, что ему пришлось помериться силой с победителем Европы, который при Эйлау и Фридланде не так-то легко справился с ним.
Поцеловавшись, оба государя заперлись в павильоне и приступили к переговорам.
На правом берегу блуждала еще третья личность меланхолически мещанского вида, внушавшая презрение и, быть может, жалость. Это был прусский король. Фридрих Вильгельм не получил приглашения присутствовать при свидании императоров; он поручил императору Александру защищать свои права и с боязливым нетерпением дожидался конца переговоров.
Оставшись с глазу на глаз, Наполеон, бросив на императора Александра один из тех чарующих взглядов, в которые умел вкладывать массу силы, сказал с глубокой сердечностью:
– К чему мы воюем? Нам следует побить одну только Англию!
– Если вы сердитесь на Англию и только на нее, то мы скоро сойдемся с вами, – ответил император Александр. – Я одинаково с вами ненавижу англичан: они обманули меня, бросили в минуту опасности.
– Если вы полны такими чувствами, то мир заключен! – сказал Наполеон, резко пожимая ему руку.
Разговор перешел на причины того недовольства, которое испытывала Россия против Англии.
Наполеон поклялся завоевать дружбу императора Александра, так как был очень занят мыслью о союзе с Россией. Он уже видел, что Англия будет окончательно раздавлена, а ее политическая роль будет кончена благодаря единодушию двух великих держав. Желая очаровать молодого царя, Наполеон уступал по всем пунктам. Он был победителем, и все-таки ему предписывали условия. В этот решительный и мрачный момент своей карьеры он безумно пожертвовал самыми явными интересами Франции ради двойной химеры – иметь союзниками казаков и башкир и стать супругом русской принцессы.
Император Александр не расставлял Наполеону никакой западни. Это сам Наполеон, поглупевший, сошедший с ума, опьяненный мыслью иметь Россию союзницей, императора Александра – другом, а его сестру – женой, все выпустил из рук, уступил, бросил…
Из всех ошибок, сделанных Наполеоном в последние годы его царствования, только одна была капитальной: в Тильзите, будучи безусловным хозяином положения, ему следовало восстановить польское королевство, а он, не сделав этого, лишил Запад его естественной защиты от угрожающего панславизма. Эта ошибка стоила Франции Ватерлоо, Седана и двух нашествий.
