Димитр Димов - Осужденные души
Чтобы убить время, он завел привычку ходить по утрам в Прадо, обычно в зал Веласкеса, картины которого освежали его душу, насыщали ее своей жизненностью, и Луис, постояв перед «Пьяницами», «Пряхами» и «Менинами», отправлялся погулять по Пасео-де-Реколетос, уже без раздражения наблюдая людей. Такое же чувство он испытывал, перечитывая «Дон-Кихота» и «Ласарильо с Тормеса». В музее и в этих книгах, в квартале, окружавшем Сыодад-Университариа, Луис ощущал подлинное достоинство своего народа, безжалостно подавляемое кастой помешанных мистиков, лицемеров и хвастунов, которые рядили его на забаву всей Европе в шутовские лохмотья традиции. Но велика ли цена тому, что он это сознает, если он так далек от своего народа, если он равнодушен к несправедливости, если его не интересует ничья судьба, ничто, кроме его постыдной торговли? И Луис почувствовал лишний раз, что он человек пропащий, что ему уже не выкарабкаться, что угрызения его совести – это лишь слабый и никому не нужный порыв возмущения против несправедливости, жалкий фарс, разыгрываемый остатками его былого нравственного сознания. У него отсутствовала воля. Он не мог ничего предпринять. Источник нравственной энергии, дающий жизни смысл, у него уже иссяк.
«Ну и что из того?» – спросил он себя и мысленно над собой посмеялся. Глупая сентиментальность, в которую он впал, вероятно, вызвана бездельем из-за отсутствия телеграммы. Пришла бы наконец эта чертова телеграмма!.. Смена впечатлений в поездке, риск, нервный подъем, который он испытывал, сталкиваясь с другими такими же, как и он, мошенниками, выведут его из этого состояния, снова заполнят его жизнь. Но чем дольше он ждал телеграммы, тем больше росло его нетерпение. Он забросил музей. Целыми днями валялся у себя в номере и читал дурацкие детективы, потягивая виски и проклиная медлительность аргентинца.
Как-то после обеда в его комнате зазвонил телефон и вывел его из этого состояния.
Женский голос не совсем уверенно спрашивал Луиса. «Какая-нибудь из теток», – подумал он с досадой. Дон Индалесио, наверное, раззвонил всем родственникам о его приезде. Но незнакомка говорила с заметным иностранным акцентом и спрашивала известного только за пределами Испании сеньора Ромеро. Кто бы это мог быть? Значит, в отеле есть особа, встречавшая его за границей! Кар-рамба!..
И Луис насторожился.
– Кто говорит? – спросил он.
– Одна знакомая.
– Ваше имя?
– Называть его нет необходимости.
– Что вам угодно?
– Я бы хотела встретиться с вами…
Луис раздраженно хлопнул трубкой. «Дура!..» – подумал он. Женщины часто приставали к нему таким идиотским способом. Но потом ему пришло в голову, что это, вероятно, одна из жриц любви, вышвырнутых конкуренцией из Сан-Себастьяна. В общем, Луис не презирал этих женщин. Все они проявляли одну и ту же слабость – влюблялись в него и самоотверженно помогали в контрабанде. И он не без сожаления подумал, что, может быть, звонила одна из этих не всегда бессовестных и вечно униженных женщин.
Телефон зазвонил еще раз. Незнакомка не отчаивалась.
– Ну, говори! – сказал Луис снисходительно.
– Я хочу тебя видеть!
– Где мы встречались?
– Мы не встречались вообще.
– Врешь!.. Кто ты такая?
– Англичанка, – последовал сердитый ответ.
– Верно, Эдит с фальшивым жемчугом?
– Никакая не Эдит! – раздраженно сказала незнакомка.
– Э, я не могу тебя узнать!.. – добродушно заявил Луис – Скажи, кто ты?…
– Это неважно, – ответила она упрямо.
– Тогда пошла к черту и оставь меня в покое!.. После ужина я буду в Негреско. Подойдешь ко мне, я подкину тебе деньжонок.
И Луис опять положил трубку. Несомненно, это была Эдит – вымогательница, обиравшая пожилых мужчин, которая разъезжала одно время по Южной Америке и потому немного знала испанский. Она тоже любила Луиса и даже разрешала себе его ревновать. У нее были глупые увлечения порядочной женщины. Мережить платочки и пришивать ему оторванные пуговицы доставляло ей величайшее удовольствие. Она часто набиралась нахальства и преследовала его, мистифицируя подобным образом. Но сейчас Луис не рассердился. Ему пришло в голову взять ее с собой в Рио-де-Жанейро и дать ей рискованное поручение провезти чемоданы. Попадись Эдит в руки полиции, она скорей позволит вырвать себе язык, чем скажет, от кого получила товар. Да, это, конечно, Эдит!.. И Луис обрадовался, когда телефон зазвонил опять.
– Слушай, негодник! – сердито призналась незнакомка наконец. – Это я, Эдит!
– Меня не обманешь. Когда ты приехала?
– Вчера вечером.
– Откуда?
– Из Сан-Себастьяна. Приходи сейчас же ко мне!
– Подождешь, пока я побреюсь. В каком ты номере?
– В сто втором, Луис!..
Эдит запнулась как бы в нерешительности.
– Что еще?…
– Принеси мне немного товара!
– Для кого?
– Для меня. В сто второй, запомнил?
И Эдит в свою очередь сердито хлопнула трубкой. У нее был строптивый шотландский нрав, который спасал ее от обычного у падших женщин раболепия, и потому она больше нравилась мужчинам.
Луис принял ванну, побрился, оделся и тщательно пригладил черные, блестящие, как антрацит, волосы. Потом надушился «Gato Negro» – духами обольстителей. Эдит была крайне придирчива к своим любовникам, даже к тем, кого любила по-настоящему. Она не была особенно красива, но одевалась изысканно и благодаря усердному чтению викторианских романов умела держаться как женщина из общества. Но за каким чертом ей понадобился сейчас морфий? Может, ей нужен только один пакетик, чтобы кому-то подарить? У нее ведь тоже своя сеть предприятий и помощники из подпольного мира, которых надо вознаграждать. И Луис сунул в карман стограммовый пакетик. Потом бросил довольный взгляд в зеркало и вышел из комнаты. Он был слегка взволнован. Тело Эдит смутно напоминало горьковато-сладкий вкус тела Жоржет Киди, зарезанной моряком в Бейруте. Широко и быстро шагая, он направился на второй этаж. Толстые ковры поглощали звук его шагов. Был час послеобеденного сна, и в коридорах, где горели матовые лампы, бросая отсвет на темно-красную полировку дверей, не было ни души. Даже мальчики-лифтеры лениво дремали на своих стульчиках. Луис подошел к сто второму номеру и уверенно постучал. Дверь отворилась. За ней стояла женщина в блекло-зеленом шелковом пеньюаре. Но эта женщина была не Эдит.
В первый момент Луис решил, что ошибся дверью, и, растерянно пробормотав: «Извините, сеньора!» – уже сделал движение, чтобы уйти. Он никогда не видел этой женщины, и ее глаза – холодные, зеленые глаза, блестевшие в полумраке передней, – вдруг смутили его. У нее было бледное лицо и пепельно-белокурые волосы, стянутые за ушами. Смущение Луиса усилил испуг этой женщины, в свою очередь отпрянувшей назад. Она слабо вскрикнула, по телу ее прошла дрожь, а глаза расширились от ужаса, точно перед ней стоял сам дьявол. «Каррамба!.. – подумал Луис – Да она помешанная!» И он почувствовал разочарование, потому что не увидел перед собой Эдит.
– Это вы мне звонили? – спросил Луис.
– Да, – ответила женщина.
Она овладела собой почти так же мгновенно, как испугалась, и знаком пригласила его войти. Потом смерила его взглядом и улыбнулась презрительно.
– Пройди в комнату, – сказала она, обращаясь к нему на «ты».
«Вымогательница, – подумал Луис, неприятно удивленный, – или подослана для переговоров». Может, за этой женщиной скрывается банда ирландца О’Греди, соперника Луиса, который тоже пытается проникнуть на богатый аргентинский рынок?
Луис вошел и инстинктивно нащупал маленький револьвер, который всегда носил в заднем кармане брюк. Но сразу успокоился. Он стоял в гостиной, в открытую дверь был виден смежный с нею кабинет, еще дальше – спальня. Женщина занимала целый апартамент, стоивший самое малое двести песет в сутки. Следовательно, у нее много денег и она, конечно, не из банды О'Греди, который во всех своих делах проявлял неразумную скупость и вряд ли раскошелился бы на содержание такой дорогой агентки. Еще меньше она была похожа на тех женщин, что обедают в ресторане в одиночку и молча, одним взглядом, предлагают себя за плату. Но кто же она такая? И он опять заподозрил, что она помешанная. Желтоватый полумрак в комнате все еще мешал ему рассмотреть ее как следует. Он только догадывался, что черты ее лица, линии плеч, все ее тело красивы, или, скорее, соблазнительны. Может быть, эта женщина заметила его где-то и теперь хочет сделать своим любовником? Черт побери, она, кажется, недурна!.. Богатые и избалованные северянки часто ошеломляли его подобными предложениями. Но Луис сильней всего презирал именно этих женщин.
Она продолжала разглядывать его все так же напряженно, точно хотела увериться, что он не призрак, испугавший ее в первый момент.
– Где ты меня видела? – спросил он грубо.
– В Монте-Карло.
– Я никогда не бывал в Монте-Карло.
– Врешь!.. – сказала она презрительно. И, помолчав, добавила: – Ведь ты испанец?
