Станислав Десятсков - Персонных дел мастер
Впрочем, нет, Кирилыч захватил с собой обеденный котелок и двух отменных ильменских судаков, дабы прийти в полк не с пустыми руками.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ЗАПРОДАННЫЙ ПОЛК
На солдатском постое
Новгородский драгунский полк Луки. Титыча Нелидова летом 1705 года волею судеб и предначертаниями высокого начальства стал на постой в маленьком галицийском местечке. Облезлый костел посреди обширной пустынной площади да перекосившаяся еврейская корчма составляли все украшение этого местечка, уступавшего иным валдайским селениям и по числу жителей и по общему обороту жизни; потому что какая уж тут жизнь,— в шляхетской республике, именуемой Речью Посполитой, хорошо жило лишь панство, а прочие — так, существовали. Изредка разве пробредет через площадь к костелу старый ксендз да дочь корчмаря выльет спросонья помои под ноги российским воинам. И снова вымрет пустынная площадь, на которой ветры гуляли привольнее, чем в буджакской степи. Полк Нелидова вместе с десятью другими русскими полками был сдан как бы в аренду союзнику царя Петра, курфюрсту Саксонии и королю Речи Посполитой Августу на саксонскую службу. Но после очередного отступательного маневра, на которые король Август был великий мастер, русский вспомогательный корпус, в том числе и полк Нелидова, вот уже второй месяц стоял без движения. Высокое саксонское начальство, казалось, потеряло на карте это жалкое местечко и забыло сам полк, офицерам и солдатам которого вот уже несколько месяцев не платили жалованья.
Между тем полк готовился к боям и жил той размеренной и простой жизнью, что была предписана ему на постое воинским уставом и царскими артикулами.
Еще сладко нежились обыватели в толстых перинах, а полковой горнист трубил уже побудку. Звук был столь мажорный, что старый ксендз стал просыпаться аккуратно под сигналы резвого полкового горниста и слал свои утренние проклятья московским схизматикам, хотя они и явились сюда по зову толстого короля Августа сражаться с лютеранскими еретиками — шведами.
— Да чтобы сгинули и те и другие! — говорил в заключение этой политической молитвы старый ксендз и заключал тихонько, про себя: — Виват новоизбранному в Варшаве королю Станиславу Лещинскому! Верному католику и защитнику Речи Посполитой!
В лагере, разбитом на склоне холма, первым в своей палатке под звуки горна просыпался, как старый боевой конь, майор Ренцель. Еще безусым парнем из заштатного мекленбургского городка поступил Ренцель в ландскнехты, вся его жизнь прошла в воинских лагерях.. И хотя служил майор на своем веку императору Священной Римской империи германской нации и его заклятому врагу, христианнейшему королю Франции, воевал под знаменами курфюрста бранденбургского за дело протестантов и в войсках курфюрста Баварии за дело католиков, стоял твердой ногой в первой шеренге испанской пехоты и прикрывал отступление английской армии в Нидерландах,— но всюду служба для старого Фрица Ренцеля начиналась с утренней зябкой побудки, а кончалась конечным расчетом из полковой казны в рейхсталерах, фунтах стерлингов, гульденах, флоринах и луидорах. И то, что проклятые саксонцы снова не выплатили полку жалованье, с утра уже испортило настроение старому воину.
— Русские сняли корпус со своего довольствия, а саксонцы не такие дураки, чтобы поставить подарочные войска на свои кровные рационы! — мрачно размышлял Ренцель.
Возможно, прибыльнее воевать на стороне победителей, как считали многие другие наемники, перебежавшие к шведам. Но он, Фриц Ренцель,— честный ландскнехт: он переходил к неприятелю только после того, как истекал контракт с прежним нанимателем его шпаги. В нынешних же конъюнктурах до окончания контракта с царем Петром оставалось еще целых пять лет, и он, Фриц Ренцель, будет исправно нести службу и до седьмого пота гонять этих желторотых московских парней. Пускай не воображают, что, надев нарядные драгунские мундиры, они уже настоящие рейтары. Нет, это он, Фриц Ренцель, и его беспрестанные экзерциции, сиречь воинские умения, да посвист пуль сделают с годами из этих птенцов настоящих рейтар. Два года он держит полк в ежовых рукавицах, и пусть этот сибарит Нелидов воображает, что он командует полком,— командует полком он, Фриц Ренцель. Старый солдат закончил свой утренний туалет, застегнулся до последней пуговицы и стал снова свеж, бодр и отважен. «Пора идти будить полковника!» Ренцель ухмыльнулся в густые кавалерийские усы, представляя, как застанет этого сибарита Нелидова в постели, как тот выплывет из своей палатки, напоминающей золоченый шатер великого монгольского хана, и начнет снова оправдываться, что проспал развод утренних караулов. - Но что это? К немалому удивлению, Ренцель застал сегодня Нелидова не в роскошном турецком халате, а в полной уставной форме. Гладко выбритое лицо полковника выглядело веселым и довольным, словно после славной виктории. Позади шатра Ренцель увидел запыленную карету и понял: курьер с жалованьем прибыл-таки из далекой Москвы.
— В этой армии получить жалованье в срок — и впрямь одержать немалую викторию! — сердито проворчал Ренцель, подходя к полковнику. Он сдернул было по-уставному треуголку наотлет, но Нелидов замахал руками:
— Полно, батюшка, полно! Позволь я лучше представлю тебе моего старинного московского знакомца, князя Сонцева! Ну вот, Фриц Петрович, а ты все печалился о жалованье. Князь Петр нам и прихватил тысчонку-другую. Да что там тысчонку. Князь отправляется субсидировать самого нашего славного союзничка, короля Августа!
В любой армии самыми таинственными путями распространяется солдатская почта. Не прошло и часа, как уже весь полк знал, что предстоит выдача трехмесячного жалованья и что по случаю воскресенья полковник распорядился: после утреннего смотра дать полку роздых!
Старый Фриц Ренцель обходил строй солдат, получивших увольнительную.
— Мальчишки еще, сосунки,— ворчал старый рейтар, но знал — полк уже понюхал пороху, стал настоящим, а не списочным полком. Впервые, пожалуй, он так доволен своими трудами. Оправдались беспрестанные учения, марши, походы, да и на долгих стоянках Ренцель не давал драгунам покоя: выводка лошадей, вольтижировка, стрельбы, экзерциции в конном и пешем строю. И вот сейчас он посмотрел на своих учеников как-то по-новому.
— Славные парни! — Ренцель окинул придирчивым оком ровную как ниточка шеренгу солдат.— Один к одному, как чугунные ядра.
А сколько раз Фриц Ренцель срывал глотку и обдирал кулаки, чтобы из того ералаша, что был собран в Новгороде и на Валдае, создать столь крепкий драгунский полк. Да, Фриц Ренцель не побоится сказать: новгородцы — лучший драгунский полк в армии царя Петра, лучший из всех тех, где он служил, и из тех, что видел. А видел Фриц Ренцель и знаменитых прусских гусар, и австрийских кроатов, да и сам служил некогда в прославленных драгунах великого короля-солнца Людовика XIV. И все же сей полк — лучшее его детище. Этот толстяк Нелидов и понятия не имеет, какое он, Ренцель, выковал ему оружие. Взять хотя бы этих двух братьев-сержантов. Год назад заявились они в Новгороде со своим дядькой-пройдохой, который ныне так ловко устроился в повара к Нелидову. Нелидов не хотел их брать — в полку, мол, полный комплект. Но он-то, Ренцель, по тому, как у того чернявого загорелись глаза при виде лошадей, сразу понял — лихой будет драгун. Да и другой — даром что тихоня, а имеет крепкую руку и гренадерский рост. За эту стать Нелидов потом и взял парня. А вот младшего брата не хотел брать ни в какую: молод, мол, зелен! Нашему барину нужны «медведи» на лошадях! Но «медведь»-то хорош в пешем строю. А коннице потребны «рыси». И он, Фриц Ренцель, только взглянув на Романа, показал ему на не объезженного еще толком донца и приказал:
— Объезжай!
Тот мигом вскочил на спину дико всхрапывающей лошади и умчался в ночь. А когда под утро вернулся,— никто уже не верил в его возвращение, никто, кроме старого Фрица Ренцеля,— донец был как шелковый.
«В жилах этого парня,— решил Ренцель,— чтоб мне провалиться, течет кровь потомственного воина, и опять же он знает толк в лошадях!»
Так старый рейтар и объявил тогда Нелидову, и Романа по его прямой протекции зачислили в полк.
— Гут, камрад, гут! — Старый Фриц неожиданно положил тяжелые руки в кожаных перчатках с раструбами на плечи Романа,— Настоящий драгун, господа сержанты...— Старик говорил по-русски правильно, но медленно и как бы с одышкой, и Роман, всегда торопливый, не выдержал и бойко закончил за Ренцеля стремительной скороговоркой:
— Настоящий драгун, господин майор, предназначен сражаться и в конном, и в пешем строю. Посему он должен быть ловок, как бес, хитер, как лис, отважен, как сокол, и тверд, яко стена!
— Гут, сержант, гут! Но ты забыл конец моей, как это по-русски, пословицы: настоящий драгун не должен болтать, как старая баба. И потом, тут, на Украине, есть еще одна пословица: вперед батьки в пекло не лезь! Кругом марш, сержант, — внеочередной на кухню!
