Неля Гульчук - Загадка Александра Македонского
Девушки прошли в боковую аллею, которая вывела их к садам, раскинувшимся позади дома. Здесь деревья были настолько частыми и высокими, что образовывали нечто вроде леса.
Различные породы пятнистых оленей и газелей прыгали по возвышенной части парка, множество редких птиц, перелетая с ветки на ветку, наполняло обширное пространство своими голосами.
Среди платанов, кипарисов, миртов прятались открытые беседки с коринфскими колоннами и маленькие портики.
Подруги любили этот полный жизни сад и проводили в нем после занятий большую часть дня.
– Иола! – обратилась Таида к подруге.
Иола внимательно посмотрела на Таиду.
– Мне скучно, – призналась та.
– Я знаю причину твоей грусти.
– Правда?
– Ты печальна потому, что сердце твое еще не знает любви и тоскует по ней.
– Ты так думаешь?
– Я уверена в этом. Любовь так прекрасна!
Щеки Иолы покрылись легким румянцем, глаза засветились, на устах заиграла очаровательная улыбка.
– За часы любви, которые я пережила, я отдала бы всю остальную жизнь.
– Правда?
– Без сомнения.
– А я не знала, что ты влюблена. Когда это случилось? Расскажи!..
Лицо Иолы залили лучи солнечного света. Она лукаво улыбнулась, думая о счастливом будущем.
– Однажды утром я стояла на берегу моря в полном одиночестве, держа в руках сочный, спелый персик. Раздумывая, съесть его или нет… Но решила повременить…
Таида улыбнулась:
– Персики – твоя слабость. Как это ты удержалась?
– Так решили боги, вернее Афродита, а она знает, что делает… На свое счастье, я положила прекрасный плод на камень, у самой кромки воды… И закружилась, репетируя танец Психеи. Закончив репетицию, я подошла к персику… Персик на половину был съеден…
Таида с интересом и все возрастающим любопытством слушала подругу…
– Да? Кто же это был? Почему я ничего не знаю?
– Ты в это время уезжала в Афины.
– Так это было совсем недавно?
– Конечно. Иначе бы ты давно уже обо всем знала.
Нетерпение Таиды все возрастало:
– И что? Что было дальше? Рассказывай скорее!..
– Я испугалась и бросилась бежать… Твердые шаги настигали меня. Но когда я внезапно оборачивалась, то никого не видела вокруг. Я решила спрятаться за струями водопада… И только я скрылась в прохладных струях, как крепкие руки схватили меня. Я чуть не умерла от ужаса…
– Ну, не томи… Кто он?
– В струях воды я увидела юношу знатного происхождения. Он весело улыбался, довольный своей победой.
– Кто же это был? – снова нетерпеливо перебила подругу Таида.
– Слушай дальше. Когда я отказалась назвать свое имя, он сказал, что тогда мы вместе замерзнем и погибнем под струями водопада. И скромно признался, что половину персика съел он, так как влюбился в меня с первого взгляда. Я вывернулась и бросилась бежать. Вдогонку я услышала, что ему очень холодно и что он непременно умрет под струями водопада, если не узнает, как меня зовут. Тогда я машинально крикнула: «Иола». И он мгновенно оказался рядом… Мокрый, счастливый… Мое сердце забилось сильнее обыкновенного, когда он вплотную приблизился ко мне и спросил меня с горящим взором: «Желаешь ли ты со мной принести жертву Афродите?» И я…
Иола замолчала, улыбаясь от счастья, снова переживая все случившееся с ней недавно.
– Что? Ну что?
Она с облегчением вздохнула:
– Я ответила утвердительно. О, Таида, как приятна и полна блаженства была эта жертва! И он, он предложил мне не разлучаться с ним более никогда… И я, я с радостью приняла его предложение… Теперь я могу умереть, ибо я любила!
– Ты так и не ответила, кто же он?
Иола с нежностью и трепетом произнесла:
– Неарх. Флотоводец царя македонян и его ближайший друг.
– Вот как!.. Это интересно! – задумчиво проговорила Таида.
– Неарх говорит, что и Александр скоро обязательно прибудет в Коринф, чтобы стать во главе всех эллинов и низвергнуть персов.
– Я чувствую, что юный царь – особенный человек, единственный среди всех.
Иола крепко обняла подругу:
– Но и ты единственная, тебе нет равных среди нас, женщин.
Решившись, Таида доверительно сказала Иоле:
– Я хочу принести свою невинность в жертву Афродите. Мне уже пятнадцать. Я могу вызвать гнев богини, если буду еще медлить.
За неспешной беседой подруги незаметно оказались в саду роз.
– Какой волшебный аромат! – воскликнула в восхищении Иола. Она наклонилась над кустом кроваво-красных роз поразительной красоты, с наслаждением вдыхая их аромат. Затем попыталась сорвать одну из роз и, уколовшись о шипы, вскрикнула от пронзившей ее боли… Листья сорванной розы окрасились несколькими капельками крови.
V
Таида с нетерпением ждала того часа, когда в первый раз изведает таинство любви.
В ночь накануне жертвоприношения ей приснилась мать. Ее белое, четко очерченное лицо совсем приблизилось к ней. Она даже почувствовала во сне запах ее умирающего тела. Таида пристально взглянула в глаза матери, полные страдания.
– Что ты пытаешься мне сказать? Мама, родная, я так рада, что ты пришла ко мне. Мне так не хватает тебя.
Долгое время мать лишь открывала рот, как рыба, и лишь потом слова вырвались из глубины ее сердца.
– Возвращайся в Афины, дочка. Уже пора… Ты рождена, чтобы прославить этот город. Жизнь коротка. А тебе предстоит многое совершить. Ты достойная дочь своего города. Ты украсишь его своим присутствием. Возвращайся…
Таида проснулась на рассвете.
Слова матери, услышанные во сне, взволновали и заинтриговали Таиду. Ее охватило чувство тревоги и любопытства.
Откинулся занавес, отделяющий комнату Таиды от комнат других учениц, и наставница, войдя к Таиде, ласково приветствовала ее. Присев на край ложа, она нежно погладила лицо любимой ученицы.
– Пусть этот день навсегда останется в твоей памяти, и пусть все мужчины, которые когда-либо увидят тебя, почувствуют к тебе любовное влечение, дорогое дитя. Запомни!.. Если женщина любит по-настоящему, она подчиняется велению своего сердца. Часто это заканчивается трагически, но пока она испытывает такую любовь, она подобна божеству, она прекрасна.
– Не знаю, смогу ли я ощутить такую любовь, – задумчиво проговорила девушка.
– Мне кажется, что ты – избранница судьбы.
– Что ты хочешь этим сказать, Гелиана?
Гелиана пристально разглядывала свою ученицу, пытаясь угадать ее судьбу.
– На свете нет такого мужчины, если, конечно, он нормален, который устоял бы перед тобой. Даже если это царь…
Сказанное наставницей перекликалось с услышанным во сне и соответствовало ее тайным мечтам. Она достойна любви царя!
– Ты должна одновременно очаровывать и повелевать. Все будет хорошо. Я провожу тебя.
И, сделав знак рабыне заняться туалетом Таиды, наставница вышла из ее комнаты.
Рабыня растерла Таиду смесью миндального и оливкового масел: умелые пальцы массировали каждую мышцу, каждый изгиб, не остались без внимания пальцы рук и ног. Таида закрыла глаза и полностью расслабилась. Закончив массаж, рабыня сняла остаток масла с тела девушки, накрыв его мокрой теплой простыней.
Из ящичка, сделанного из черепахового панциря, рабыня вынула набор алебастровых флакончиков и, расставив их вокруг себя, снова принялась за работу. Теперь настал черед благовоний, незаменимых помощников любви. Греческие красавицы достигли необычайного искусства в применении душистой косметики; каждая имела свои излюбленные ароматы, идеально соответствующие ее типу кожи, внешности и темпераменту.
На мочки ушей, шею и грудь рабыня с помощью костяных палочек нанесла настойку из фиалок, ладони и плечи смазала миррой, в кожу стоп втерла отвар с добавлением лепестков яблонь, внутреннюю сторону бедер растерла розовым маслом, волосы и веки смочила вытяжкой из цветов магнолии. Все запахи были изысканными.
Таида перевернулась на живот, нежась под пальцами рабыни.
Когда массаж и умащивания благовониями завершились, Таида уселась на высокий табурет с перекрещивающимися ножками, предоставив рабыне заниматься ее прической. Сняв с волос девушки ночную сетку из золотых шнурков, рабыня начала расчесывать густые вьющиеся волосы, изобретая прическу при помощи множества гребней и заколок. В конце концов получилось нечто замысловатое с волнами, локонами, обвитыми вокруг головы спиралью, и тяжелым узлом на затылке.
Затем дошла очередь до лица. Рабыня положила легкие тени на веки и провела штрихи темным мелком, удлиняя глаза. На щеки был нанесен легкий румянец, а во внутренних уголках глаз поставлены два красных пятнышка для большей выразительности, губы были покрашены охрой.
Лицо Таиды приобрело чарующий нежный оттенок.
Таида поднялась с табурета. Теперь оставалось нанести последние штрихи. Рабыня припудрила красноватой пудрой ее грудь, покрасила соски, чтобы они были заметны через тонкую одежду.
