Неля Гульчук - Загадка Александра Македонского
В зеленой роще они увидели обнаженных девушек, которые совершенствовали летящую грациозную походку Артемиды под неусыпным надзором наставницы.
Таида дерзко спросила красавицу-наставницу:
– А почему они голые?
Наставница ласково погладила ее по голове и, как взрослой, объяснила:
– Не голые, а обнаженные! Ты уже большая! Тебе скоро будет десять! Запомни: нагота на Крите была привилегией царей и высшей аристократии, в Элладе – богов и богинь. А ну-ка, повтори летящую походку Артемиды.
И она, Таида, мгновенно скинула с себя одежды, сбросила сандалии и грациозно прошлась перед наставницей.
Откровенно любуясь своей новой ученицей, наставница с улыбкой проговорила:
– До совершенства еще очень далеко, но я не сомневаюсь в тебе. Дерзай, Таида! Ты рождена, чтобы побеждать!
Вопрос Иолы вывел Таиду из задумчивости:
– Все достоинства редко сочетаются в одном мужчине… Или я неправа, Таида?
Таида обернулась к девушкам:
– Когда мужчина любим, все кажется в нем прекрасным.
Иола заметила:
– Говорят, что в юном царевиче Александре как раз соединились все достоинства.
Девушки, не торопясь, приближались к алтарю, обмениваясь последними новостями:
– Ты имеешь в виду сына царя Македонии Филиппа?
– Да, вы, наверное, слышали, что царь Филипп недавно убит и царевич стал царем Македонии, Александром Третьим, – пояснила Иола и повернулась к Таиде: – Он бы тебе, Таида, пришелся по вкусу.
– Боюсь, что нет. Македонцы, как правило, грубы и невежественны, не то что афиняне или критяне. Это не для меня.
– Между прочим, я слышала, что многие видят в юном Александре надежду на избавление от власти персов. Его мысли устремлены на Восток.
Лицо Таиды вдруг стало серьезным, глаза выразили волнение.
– Я буду иметь в виду сказанное тобой…
Таида смотрела куда-то вдаль. Губы ее были крепко сжаты. Воспоминания о страшных событиях детства хлестнули ее как бичом.
Мать Таиды Арсиноя стояла наверху, у лестницы их богатого афинского дома. Она смотрела на Таиду, улыбалась и звала к себе. Девочка быстро взбежала по лестнице и стала около матери.
Слабеющим голосом мать прошептала:
– Беги, Таида! Сейчас же беги! Спрячься, чтобы тебя никто не увидел!..
Прекрасная Арсиноя опустилась на пол. На ее белоснежном хитоне маленькое красное пятнышко быстро расползалось, окрашивая хитон в ало-красный цвет. Таида вцепилась в руку матери, спросила, не отрывая взгляда от расползавшегося кровавого пятна:
– Мама, мама, что это?
Арсиноя застонала, выдернула руку из рук дочери, строго приказала:
– Беги! Быстро беги! Родная!
И упала, распростершись на полу.
Таида побежала по темным длинным коридорам, где плясали тени от светильников. Из тени выступил перс. Девочка вскрикнула, кинулась обратно, но навстречу ей шел другой перс. Она бросилась в сторону, под лестницу и там увидела узкий лаз, мгновенно влезла и скрылась в нем. Перед лазом остановился перс – высокий, суровый. Постоял и повернул обратно.
Нежный голос Иолы вернул Таиду к действительности:
– Мне кажется, ты чем-то взволнована…
– Так… Печальные воспоминания детства… Мы говорили с тобой о любви… Любовь не приходит по заказу, но я отдам всю себя тому, кто избавит Элладу от ненавистных персов.
– Я не совсем понимаю тебя, Таида…
– Когда-нибудь поймешь…
Она грустно улыбнулась своей юной подруге.
Иола с удивлением посмотрела на Таиду:
– Я не совсем понимаю тебя… Нам, Таида, всего пятнадцать. К тому же политика, войны – дело мужчин!
– Не только, Иола. Не только… Ладно. Побежали!
Девушки подбежали к алтарю, постамент которого венчал фаллос, рождающее начало жизни.
У подножия алтаря один за другим появлялись дары: керамические изображения разных частей тела – изящные женские головки, торсы, венки из плюща, фиалок, лилий, гиацинтов, изображение уродца Приапа с двумя фаллосами, что символизировало его двойное отцовство – от Диониса и Адониса…
Обратившись к алтарю, вознеся руки к взошедшему солнцу, юные гетеры запели гимн бессмертной дочери Зевса, радужно-престольной Афродите, сложенный неповторимой Сапфо.
Закончив пение гимна, златокудрая Иола вышла из круга и заиграла на дудочке-сиринге, извлекая из нее нежные звуки. Она играла для божественного Приапа, скульптурное изображение которого находилось недалеко от алтаря.
Одна из гетер с мольбой обратилась к божеству:
– Великий и сладчайший, нежнейший Приап, пошли мне достойнейшего из достойных, научи дарить страсть и наслаждение!
В школе гетер начался обычный день занятий: хождение по узкой перекладине для совершенствования искусства равновесия, обучение стрельбе из лука – сложившись пополам, подобно искусным акробаткам, девушки кончиками пальцев ног натягивали тетиву лука и точно попадали в цель, стремительные скачки на лошадях… Гетеры, словно амазонки, неслись вперед, прыгая с одной лошади на другую… Самые отважные поднимались на лошадях во весь рост, опускались на колени и даже ложились…
Наставница, откровенно любуясь своими ученицами, приказала:
– Летящая походка Артемиды!
И девушки вслед за Таидой, идущей впереди, продемонстрировали грациозную походку с высоко поднятой головой и совершенной осанкой.
– Хорошо! Теперь хорошо! Можно отдохнуть, – с удовлетворением сказала наставница.
– Вы научились всему, чему мы хотели и смогли вас обучить. Скоро вы покинете стены школы. Вы войдете в мир, чтобы занять в нем свое место. Хочу спросить вас, какой должна быть гетера высшего круга? Что главное?
Одна из девушек ответила:
– Наверное, прежде всего пленять тем, чем одарили тебя Боги. Главное в женщине, а в гетере особенно, красота, женственность…
Наставница улыбнулась и объяснила:
– Справедливо. Красота пленяет мужчину. Но удержать его способен только ум. И тот, что дарован свыше, и тот, что воспитан. Поэтому не менее важно для вас хорошо знать искусство, историю, философию; чтобы овладеть вниманием собеседника, нужно к тому же уметь вести беседу.
Рыжеволосая Ксантиппа, грациозно вскинув изящную головку с точеным профилем, продолжила:
– В совершенстве танцевать и быть неповторимой в искусстве обольщения.
Наставница ненавязчиво настраивала своих учениц на серьезный лад. Ее слушали внимательно.
– Гетеры – спутницы мужчин. Они не только развлекают, но и учат. Учат умению видеть в жизни прекрасное и ценить его.
Таида, удобно устроившись на одной из раскидистых веток, задумчиво добавила:
– Мы призваны вдохновлять художников, поэтов, полководцев!..
– Достойный ответ! Молодец, Таида. Это высшая цель… А что для вас главное в любви? – обратилась наставница к ученицам.
Неугомонная Ксантиппа, недолго державшаяся серьезно, скорчила на хорошеньком личике гримасу и, лукаво взглянув на подружек, бесцеремонно заявила:
– Измены и коварство. А самое главное – всегда думать о своем удовольствии!
Весело рассмеявшись, наставница предостерегла:
– Ну что ж, тогда ты будешь достойна любви лишь портовых грузчиков.
Все беззлобно захихикали, и Ксантиппа вместе со всеми.
– А что думаешь ты, Таида? Как можно завоевать любовь мужчины, к которому стремится душа женщины?
– Боги создали людей разными. А потому нет, наверное, одного рецепта для всех мужчин.
– Пожалуй, ты права… А что для тебя любовь?
– Очень многое. Почти все. Но я не хотела бы в любви потерять рассудок…
– Любовь – это огонь, дорогая Таида, а пламя пожирает разум.
– Я не против борьбы и игры, но я хочу любить и не проигрывать.
– Каждый любящий к тому стремится, но не каждому это удается. Я желаю тебе удачи, Таида… Но все-таки боюсь за тебя…
Таида ничего не ответила. Только улыбнулась в ответ, уверенная в себе.
IV
Школа гетер раскинулась на вершине высокого холма, с которого открывался великолепный вид на оливковые рощи и сверкающие вдали яркой синевой морские просторы Коринфского залива.
Таида и Иола неспешно прогуливались по широкой длинной аллее, ведущей вверх к большому дому, наполовину скрытому листвой.
Они любовались растущими невдалеке олеандрами, вознесшими к небу свои жесткие ветви с кистями душистых цветов. Сорвав несколько цветков, Таида искусно украсила ими свои волосы.
Иола невольно залюбовалась прекрасным профилем и чудесными сапфировыми глазами подруги, в которых горел огонь неудовлетворенных желаний.
Обе подруги в совершенстве владели всеми видами искусств, – поэзией, музыкой и танцами; обе, одна черноволосая, другая золотоволосая, удивительно дополняли друг друга.
Большой дом школы стоял на склоне холма, и к нему вело несколько террас.
Террасы соединялись между собой извилистыми лестницами, их затеняли решетчатые своды, увитые розами. Росшие на террасах лабиринты кустов самшита, тщательно подрезанных, перемежались с бассейнами, в которых били фонтаны, и с цветочными клумбами.
