Александр Антонов - Велиная княгиня. Анна Романовна
- Эй, русичи, слушайте! Здесь богу нашему, Перуну-батюшке, стоять вечно! Воздвигнем! И капищу быть тут! Потому как здесь середина земли моей! - и великий князь Киевский и всея Руси Святослав вонзил свой тяжелый меч в вершину холма, на котором стоял. - Моим повелением закладывайте град, и наречем его Переяславцем!
Русичи - рать в шестьдесят тысяч воинов и большая княжеская дружина, - заполонившие берег, сбегающий ровным, просторным лугом к Дунаю, и сам Дунай в белокрылых ладьях до окоема, услышали голос своего князя и мощно выдохнули:
- Быть Переяславцу!
Еще шумели от восторга русские воины, и пуще всех отроки[14] и гридни[15] старшей княжеской дружины, а воевода, воспитатель Святослава варяг Асмуд возразил великому князю:
- Зачем забываешь стольный град Киев, возведенный славными сынами Кием, Щеком и Хоривом? Зачем забыл, где корни твои, где матушка вдовствует? - Воевода Асмуд смотрел на Святослава из-под густых седых бровей сурово и осуждающе. И весь вид его, могучего и все еще грозного воина, был вызывающе решителен. Он продолжал напоминать Святославу о стольном граде: - Многажды твоя матушка просила беречь Киев от печенегов, а ты своё!..
- Не любо мне в Киеве. Тут моё место! - властно отвечал князь Святослав. - Спор с Византией решу: кто выше. Болгары и чехи мне будут служить. Посему говорю: боги мои Перун и Велес будут стоять здесь! Новый град будет стоять здесь! И на службу моему Переяславцу подниму восемьдесят городов по Дунаю. И кину клич Византии: «Иду на вы!» И ежели Цимисхий не отдаст в жены моему сыну Владимиру царевну Анну, прибью свой щит на вратах Царьграда. Да, он язычник, но что с того?! Матушка говорила, что византийский император Константин Великий[16] тоже был язычник, а взял в жены христианку. - Приложив рупором руки к губам, Святослав крикнул за Дунай: - Император Цимисхий, ты слышишь! Да не твори обмана! Константин Багрянородный обманул мою матушку, обещал отдать за меня свою царевну. Не отдал! Обиды не прощаю!
И снова князь Святослав вознес голос к дружине и войску:
- Верю: все пойдете за мной на Царьград! Все вы, дети мои и братья, достойны славы! Еще вчера мы покорили Хазарию и открыли путь к царям и богатству Индии. Каганат - наш данник на века. Наши кони, наши ладьи силою Перуна крылаты. С берегов могучей Волги мы прилетели на Дунай! Нам ли спать по избам и теремам? Потому верю: все вы пойдете за мной и будут служить нам блага всей земли!
«Дюже лют сей муж, - подумал воевода Асмуд, - одолеет и те города, что лежат по Черному морю, что вознеслись на берегах Дуная». Он чуть отступил от Святослава, словно хотел получше рассмотреть, и удивился неодолимой силе, какая исходила от великого князя. «Молод - всего-то двадцать семь, во внуки мне гож, а поди ж ты, всем взял, - размышлял Асмуд, глядя на своего воспитанника. - Плечищи - косая сажень, кафтан рвут, шея, как у быка. Да и умен - стратиг, и прозорлив - волхв. И прекрасен! Усищи что у Перуна, голубоглаз, голова под солнцем медью светит». Асмуд не хотел замечать, что у князя серьга вдета в ухо, оселедец падает на плечо. Сей обычай русича не нравился ему. А на ногах-то красные сапоги по византийскому императорскому обычаю да, как истинно у русичей, кумачовый пояс по кармазинному[17]кафтану. Хорошо смотрелся великий князь на высоком дунайском берегу, грозен врагам, мил дружине и рати. И всегда был таким, сколько помнил его Асмуд. Вот взлетит сей час на боевого коня и помчит впереди дружины покорять те города, коими задумал владеть. И падут пред ним Буда и Прага и далее все прочие вверх по большой славянской реке Дунаю до самой Германской империи Оттона Первого. Впереди же Святослава полетят лишь гонцы, которые возвестят всюду о том, что идет на них, болгар и чехов, великий князь земли русской.
Старый воевода Асмуд помнил Святослава только верхом на коне. А приставили его к княжичу в ту пору, когда тому исполнилось два года, и первый свой боевой поход Святослав совершил, когда ему шел четвертый годик. Тогда началось великое княжение Святослава. Пошла его дружина на древлянскую землю, дабы отомстить древлянам за смерть великого князя Игоря, отца Святослава, убитого в коварной сече. Когда сошлась Святославова дружина с дружиной князя Мала, метнул Святослав копье в древлян, и боевое древко пролетело мимо ушей коня, воткнулось в землю наконечником, а другим концом коня по ногам ударило. Да воспитатель князя Асмуд, увидев движение Святослава, крикнул: «Князь уже начал! Дружина, за князем!»
С той поры воспитанник витязя Асмуда возмужал в седле, силу и ловкость нагулял в степях, обрел смелость и мудрость государя и мужа державного. Еще гордость чрезмерную. Откуда это проросло - знать, от матушки-язычницы. Потому и новый стольный град возникал не случайно, а от помыслов далеких и дерзких, чтобы Византии, великой империи Багрянородных василевсов угрожать, если не исполнят своё державное слово. Однако Асмуд сомневался, что молодой князь одолеет Византию. Но чего добивался князь русичей, что видел за одолением Византии? Не только славу и власть, не только породнение домами. Считал многоопытный воевода Асмуд, что Святослав ни до почестей, ни до богатства не был жаден. Искал Святослав величия Руси-державе, еще выходы к Черному и Каспийскому морям, искал свободной торговли с дальними странами и с Византией прежде всего. Родство с императорским домом Византии позволит русичам и грекам торговать беспошлинно. Это ли не благо?! Бескорыстный Святослав думал и о том, что всегда может оказать тестю военную помощь. А на Византию было кому покуситься. Да и в самой Византии были такие военачальники-патрикии, которые тайно и наяву примеряли красные сапоги - символ императорской власти. По мнению Асмуда, две великие державы могли бы противостоять любому как внешнему, так и внутреннему врагу. «Бог Перун, помоги вразумить василевсов отдать свою дочь-царевну за русского князя!» - восклицал в душе Асмуд.
И вот уже по воле великого князя Святослава его дружины двинулись на завоевание болгарских земель, чтобы через них пройти к Царьграду. И летней порой князь Святослав встретил болгарское войско. Случилось это близ города Дорестола. Русский князь не дал опомниться болгарам и, с ходу вклинившись в их строй, погнал вспять. Гнал до самого Дорестола и на плечах болгарских воинов вломился в крепость и овладел ею.
Утвердив себя на болгарской земле, Святослав, не мешкая, послал к византийцам гонцов со словами: «Хочу идти на «вы» и взять стольный град ваш. Замирюсь, если пришлете царевну». Гонцы скоро домчали до Царьграда и бросили императору вызов своего князя.
Иоанну Цимисхию доложили о дерзких словах Святослава. Иоанн же сказал придворным вельможам, всем своим военачальникам: «Невмоготу мне сопротивляться россам. Передайте князю, что будем платить дань по числу воинов. Пусть скажет, сколько у него ратников в дружинах. Невеста же наша пока подрастает».
Когда принесли эти вести Святославу, он догадался, что василевс пытается его обмануть. Гонцам было велено сообщить византийцам, что под рукой великого князя стоит несметная рать и счету ей нет. Он добавил: дескать, как сосчитаем, так и скажем, какую дань платить.
Император Цимисхий в этот раз сумел собрать стотысячное войско и повел его в пределы Болгарии. Теперь воевода Асмуд не мог бы объяснить толком, как удалось Святославу победить греков, выйдя к ним навстречу всего с десятью тысячами воинов. Одно твердил Асмуд: Святослав был великим стратигом и бесстрашным воином. Он и на сей раз повторил то, что говорил дружине не единожды: «Нам некуда деться, и мы должны сражаться. Так не посрамим же земли русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые сраму не имут».
Греки бежали с болгарской земли в панике, когда Святослав развернул свою рать в три ряда на несколько верст и двинул её на врага. И шел один русский на десяток византийцев, и они дрогнули, охваченные ужасом, бежали и открыли путь к Царьграду. Сам император Цимисхий впал в панику. Вернувшись во дворец Влахерн, он собрал военный совет и спросил у своих именитых патрикиев Варды Фоки и Петра, у магистра Варды Склира, у мудрых вельмож:
- Что нам делать, если не можем сопротивляться россам? - И он призвал к ответу своих соправителей, царей Василия и Константина: - Долго ли вы будете беречь свою сестру? Пора исполнить сговор с россами. Слышали же, чем грозит Святослав, если не выдадим замуж царевну Анну за его сына - князя Владимира.
- Мы все слышали, Божественный, - отвечал царь Василий. - Но как можно нарушить многовековой закон Византии и выдать Багрянородную в чужую страну за язычника? Пусть отдаст в жены твоим повелением патрикий Барда Фока свою дочь Елену.
Император Цимисхий вошел во гнев:
- Варда Фока уже услышал, что вы сказали. Он повелел увезти свою дочь в горы Малой Азии и там укрыл её. Если я буду настаивать, он взбунтуется против меня и против вас. Этого вы хотите, мои соправители?
