Наталья Павлищева - Пенелопа и Одиссей. «Жди меня…»
Хорошо, если жены примут их вот таких — грубых, жестоких, десять лет видевших только кровь, смерть, предательства, знавших только силу без ласки, всему разучившихся, а если не примут? Многим было страшно…
Одиссей тоже чувствовал беспокойство. Диомед успокаивал друга:
— Твоя Пенелопа не ждет больших подарков, она ласково встретит тебя любого. Возвращайся домой. Неужели того, что ты получил по жребию, недостаточно, чтобы прожить десяток лет?
— Что я буду делать дома, слушать ссоры Пенелопы с Антиклеей?
— Все так плохо?
— С первого дня не мирятся, мать встретила, точно врага, а Пенелопа тоже спуска не дает. Как они там, небось перегрызли друг дружке горло.
Диомед расхохотался:
— Так чего же ты боишься, если перегрызли? Женись снова!
— На ком, на Гекубе?
Шутка и смех невеселые. Одиссею приносили известия с Итаки, что обиженный Лаэрт удалился в свой дом с садом на Аретусе, оставив во дворце двух цариц и царевича. Если честно, то Одиссей прекрасно понимал опасность ограбления, он ничуть не сомневался, что его бывшие приятели и особенно те, кто был когда-то им самим обижен, не упустят возможности пограбить Итаку. Поэтому, когда к Нестору прибывали вести из дома и иногда рассказывали, как правит Пенелопа, как она отвадила всех пиратов от острова, как взяла все в свои руки, царь чувствовал себя не слишком уютно.
Конечно, Антиклея и Пенелопа не перегрызли друг дружке горло, но он сам не мог представить, чем будет заниматься, когда вернется. Пока сидели под Троей или разоряли округу, все было ясно: вот возьмем этот проклятый Илион… Взяли, а что дальше? Большинство, как и Одиссей, мучились, пытаясь найти выход.
И все же ахейские цари отправились домой, не сидеть же на берегу Троады вечно! Махнул рукой на прощанье Диомед, уплыли почти все. Со вздохом собрался и сам Одиссей. Мерион, широко улыбаясь, крикнул:
— Прощай, Троада! Домо-о-ой!!!
Гребцы затянули песню, помогающую действовать слаженно, корабли один за другим выходили из бухты.
Домой… Домой?
— К Лесбосу!
Дальше к Киосу, а там между Андросом и Эвбеей к Кеосу и либо к Арголиде и вдоль ее побережья, либо к Мелосу и от него к мысу Малея и Кифере. Если увидишь Малею, считай, уже дома. От крайнего мыса Пелопоннеса остров Кифера виден в хорошую погоду, а там мыс Тенар, вдоль побережья Лаконии к Мессении с заходом в Пилос, потом побережье Олимпии и остров Закинф! Закинф — это уже совсем дома, останется обогнуть Кеффалению и войти в бухту Итаки…
— Как пойдем, Одиссей, к Арголиде?
— Нет, на юг к Мелосу!
Не хочет царь задерживаться, это тоже понятно, стоит ведь только завернуть, как начнется — то у одного погости, то у другого, к Диомеду в Аргос непременно заглянуть, хотя и виделись недавно, еще год не выберешься.
От Мелоса мыс Малею не видно, далековато, но, если ветер восточный, корабли гонит в нужном направлении, но все равно быстро. Одиссей каждый островок, каждый мыс на Великой Зелени знает как свою ладонь, может с закрытыми глазами по морю ходить, по крику чаек острова различать, по запаху ветер определять, с ним не страшно. Пират есть пират, а если еще такой — словно рожденный для моря…
Двенадцать судов, ни один корабль Одиссей за десять лет не потерял, все тяжело нагружены добычей, что недобрали в Троаде, наверстают по пути (не пропадать же чужому добру?).
И вдруг…
— Одиссей, я не понимаю… Смотри!
Одиссей и сам не мог поверить глазам, они что, перепутали Борей с Номом, северный ветер с южным?!
— Похоже на Исмар, я там однажды был.
На берегу киконов бывал и сам Одиссей, но это северо-восточней Самофракии, а им надо на юго-запад.
— А хотя бы и Исмар, там вина хорошие и храмы богатые. Пристаем!
Суда пристали к земле киконов Исмару.
Киконы с ахейцами не воевали и жен у них не крали, а потому нападения от возвращавшихся из Троады не ждали, даже от тех, кому вдоль побережья к Халкидике или Фессалии идти. Приняли честь честью — пифосы с вином вынесли, виночерпиев кликнули… Женщины закружили в танце, покачивая бедрами. Гуляй — не хочу.
Но где это видано, чтобы пиратская душа успокоилась, всего лишь насладившись видом красоток с высокой грудью и стройными ногами и тем более видом золота в храмах?
— Наше!
— С чего это? — возразил жрец храма Аполлона Марон.
— Здесь все… под нашей защитой, — обнадежил Одиссей и приказал грузить храмовые запасы на корабли, так легче защищать.
Знатно пограбили, истребив почти всех. Женщины киконов красивы, а вина и правда вкусны, а еще хмельны сверх меры.
Одиссей с тревогой смотрел на пьяные команды кораблей. Напади сейчас кто-то, не спастись. Сколько ни кричал, как ни заставлял подняться, ничего не получалось, слишком напились.
Но очухаться пришлось, потому что и впрямь напали и сильно побили. Когда раздается звон мечей, даже самые пьяные быстро трезвеют. Попрыгали на свои места, ударили веслами, торопясь удалиться от берега. Получилось, что не столько пограбили, сколько потеряли и то, что было. Кроме того, более семи десятков воинов остались лежать то ли убитыми, то ли слишком пьяными.
Однако Одиссея беспокоили даже не потери — нападения есть нападения — не всегда удается уйти с награбленным. Он никак не мог понять, что за ветер дует и куда их несет. А буря поднималась нешуточная… Грести бесполезно, паруса убрали, оставалось надеяться на волны.
— Что за ветер?
— Борей! — уверенно заявил Эврилох.
Тогда пусть несет, если у Имброса на скалы не выбросит, то мимо остальных островов никак не проплывут. Одиссей вздохнул: команды кораблей все равно снова валялись пьяными, теряя товарищей, они умудрились захватить бурдюки с исмарским вином.
День за днем их мотало по словно обезумевшему морю. Темные тучи, солнца не видно, звезд тоже, очертания берегов если и были, то вовсе незнакомые…
Наконец ветер чуть стих, снова поставили паруса, хотелось хоть куда-то добраться. Ахейцы не привыкли плавать без берега на виду, мало кому приходило в голову, например, от Скироса до Лесбоса прямиком ходить, предпочитали лучше от одного маленького острова до другого, но чтобы понимать, где ты находишься. И Одиссей так же береговую линию знал, как линии на своей ладони, но сейчас берега не видно, а если и виден, то сквозь пелену дождя, ни приблизиться, ни разглядеть толком.
Если их гонит Борей, то могут упереться в Крит либо вообще на юг уплыть к Черной Земле. Если в Кеми, то ладно, там награбленное сбыть можно и с почетом по уже знакомому пути домой возвратиться, а если промахнутся?
Наконец самые глазастые заметили знакомые очертания Малеи. Скоро будет видна Кифера…
— Одиссей, ветер сменился, он гонит нас в обход Киферы! Нужно убрать паруса.
Царь Итаки стоял, глядя на морскую даль, вернее, в сплошную пелену дождя, который едва успевали вычерпывать со дна, награбленное в трюмах плавало в лужах. Ничего, выглянет солнце — высушим! Пираты никогда не боялись бурь и ливней, вернее, боялись, но выбирать-то не приходилось. Радовало одно: еще чуть-чуть — и дома… Две трети пути пройдено. Оракул ошибся, ему хватило половины срока, чтобы вернуться. Но почему же так ноет сердце, что там дома? И почему его неотвратимо тянет в морскую даль, почему Одиссей молчит, не отдавая приказ убрать паруса и взять в руки весла, чтобы не сносило к Кифере?
Все решили, что Одиссей просто не желает даже случайно наткнуться на корабли родственников из Лаконии, а потому и впрямь решил обогнуть Киферу и пройти к мысу Тенар южным путем. Опасно, особенно при усиливающемся северном ветре, но царю видней, он моряк опытный, мимо Малея и Киферы может пройти с закрытыми глазами, ориентируясь только на крик чаек.
— Одиссей, буря будет еще сильней, смотри, — Мерион показал на надвигающиеся тучи. — Нужно найти бухту на Кифере, чтобы пересидеть.
Мериону показалось или царь Итаки вовсе не собирался прятаться от бури ни в какой бухте?
Но у Киферы бухт небогато, вернее, почти нет, только на южной стороне, а ветер таков, что в нее лучше и не соваться. И тяжелогруженые корабли на берег вытащить не успеют. Надо было завернуть в Арголиду…
Почему же так тревожно на душе? Все понимали, где должны быть, что за берега впереди, но все было так и не так…
— Это Кифера?
— А Гадес ее знает, при таком море и таком ветре не разберешь.
И впрямь началась настоящая буря, когда главным стало не растерять друг друга и не пойти ко дну.
— Ты сомневаешься, что это Кифера?
— Не сомневаюсь. Это не Кифера и даже не Крит, нас несет куда-то дальше…
Их не просто пронесло мимо Киферы и даже мимо Крита, корабли вынесло в открытое море и целых девять дней тащило неизвестно куда. Удивительно, но все двенадцать судов остались целы, хотя у двух все же сломаны мачты — не успели вовремя снять паруса.
