Эмилио Сальгари - Сын Красного корсара
Авантюристы собрались в одном из углов зала, непрестанно продолжая кричать:
— Вон!.. Вон!..
— Кого это вон? — загудел гасконец, перекрывая их голоса.
— Тебя, пьяная рожа! — ответил бородатый грубиян.
— Гасконца!..
В этот момент появился трактирщик, вооруженный тяжелой кастрюлей, а за ним виднелись три или четыре его помощника, в спешке похватавшие вертела, на один из которых еще была нанизана недожаренная утка.
— Чего хотят эти люди? — заревел гасконец.
Потом, увидев утку на вертеле, громко скомандовал:
— Дай-ка эту мертвечину мне, ты, ворюга!.. Она пойдет нам на ужин, и на этот раз заплачу я, не так ли, Мендоса?
— Я брошу ее тебе в морду, грязный метис! — заорал трактирщик. — А после разобью тебе башку вот этой кастрюлей.
Громкий хохот оборвал ответ трактирщика, но грозный гасконец не смеялся.
— Гром и молния! — закричал он. — С каких это пор гасконцев атакуют кастрюлями?.. Мошенник, освободи место своим адъютантам! У них, по крайней мере, вертела в руках, а вертел служит оружием во всех странах земного шара!..[49]
И снова взрыв смеха последовал за злобным ответом гасконца. Смеялись горожане и авантюристы, но громче всех, вероятно, хохотал баск, хотя ему не нравилось, что этот фанфарон компрометирует себя, словно позабыв наставления сына Красного корсара.
— Этот человек опасен, — повторял бравый моряк. — Мой дублон запрыгнул ему в мозг, и кто теперь угадает, что выкинет этот близкий родственник дьявола. Очень жалко, но наша миссия закончится здесь.
Трактирщик, взбешенный сардоническим хохотом горожан и авантюристов, приблизился к гасконцу, угрожающе размахивая кастрюлей.
— Вон отсюда, пьянчуга, — завопил он, — или я разобью тебе морду!.. Пошел!.. Пошел!.. Мне не нужны скандалы!
Дон Баррехо, только что бывший красным, побледнел.
— Ничтожество! — загремел он. — Мордой наделены животные, у людей, тем более у гасконцев, морд не бывает! Сравнить меня со свиньей… Да я выпущу твою кровь и напою ею это почтенное общество.
Крики возмущения раздались среди присутствующих.
— Пей сам!
— Черт возьми! — закричал гасконец. — Тогда ею напьется моя шпага!..
— Если у нее жажда, — вставил слово не перестававший улыбаться Мендоса.
Трактирщик сделал несколько шагов вперед, не переставая размахивать своей огромной кастрюлей.
Он был высоким и толстым, как и бородатый авантюрист, и способен был проучить хвастуна с берегов Бискайского залива, если бы в руках у него оказалось оружие получше кастрюли.
Однако он был уверен в поддержке своих адъютантов и клиентов, а потому безбоязненно приблизился к гасконцу, не переставая кричать:
— Так уходишь ты или нет, пьянчуга? Мою таверну посещают порядочные люди; они не хотят, чтобы им мешали.
— И, как бараны, позволяют обдирать себя, — отвечал гасконец. — А ты самый гнусный ворюга, которого я когда-либо встречал на этом свете.
— Это я-то ворюга?! — заорал рассвирепевший трактирщик. — Ну, сейчас ты у меня огребешь!
Он сделал еще шаг вперед, намереваясь пустить в ход свою кастрюлю.
Гасконец, который после многочисленных возлияний, должно быть, потерял ориентировку, величественным жестом выхватил из ножен свою драгинассу и принял защитную стойку, крикнув Мендосе:
— Вперед, гасконцы!
Морской волк по-прежнему спокойно сидел перед своей чашей, еще почти полной.
— Что такое? — сказал он. — Я же баск, живущий на другом берегу Бискайского залива!
— Дон Баррехо нахмурился, потом бросился, словно разъяренный бык, на трактирщика, вопя как одержимый:
— Дорогу гасконцам!
Его драгинасса с оглушительным лязгом наткнулась на кастрюлю, отшвырнув ее в другой угол зала, потом гасконец наткнулся на хозяйского слугу, у которого на вертеле все еще красовалась утка.
Гасконец исключительным по точности уколом нанизал ее на свою шпагу, а потом стряхнул на стол, прямо перед Мендосой. Вся операция заняла несколько секунд.
— Это нам на ужин, приятель! — крикнул гасконец. — После хереса у меня удивительный аппетит. Мы съедим ее, когда я перебью всю эту челядь. Вот чему можно научиться у гасконцев!
Трактирщик и его помощники, испуганные действиями этого неустрашимого забияки, мигом укрылись на кухне, побросав свои вертела; однако бородач не сдвинулся с места; это был настоящий авантюрист, побывавший в Мексике или, может быть, в Перу.
— Сеньор, — сказал он, выступая вперед и обнажая свою длинную шпагу. — Против поваров вы деретесь отлично, вы даже кастрюлю обратили в бегство. А как насчет шпаги? Хотелось бы посмотреть, способны ли вы справиться с нею. Вы так насмешили нас, а теперь начинаете надоедать. Либо убирайтесь, либо мы поставим вам свечку.
Мендоса, до той поры лишь посмеивавшийся, поднялся, мигом обнажив свою шпагу.
Дон Баррехо повернулся к нему:
— Оле, приятель, оставьте это гасконцам. Пусть баски вмешаются позже, если в этом будет нужда.
— Вы слишком много выпили и легко можете пропустить укол.
— Сейчас, приятель, я опровергну ваши слова.
Бородач бросил свою шпагу на пол, возмущенно сказав:
— Мне кажется, что здесь слишком много болтают. Может быть, это вы попугаи?
— Если я не ослышался, вы назвали гасконца попугаем! — крикнул дон Баррехо.
— Гасконец — не гасконец… Скажу вам, что если уж не попугаи, то вы самые настоящие рыжие обезьяны! — бросил авантюрист, все больше заводясь.
— Вы слышали, приятель? — спросил гасконец, поворачиваясь к Мендосе, который с трудом сдерживал смех. — Нас назвали рыжими обезьянами.
— Пока что только вас, — ответил флибустьер.
— Это я и вам говорю, — сказал раздраженный авантюрист.
— Слышали, приятель? — спросил гасконец.
Мендоса положил шпагу на стол, потом достал из-под камзола наваху[50] и раскрыл ее.
В глубоком молчании, воцарившемся в зале, прозвучал его низкий голос:
— Если мой друг не повергнет вас на пол, то вот это оружие, а оно не длиннее трети вашей шпаги, перережет вам горло. Слово баска!..
— Кончай хвастаться! — крикнул авантюрист.
— Ого, приятель, подождите, пока я укорочу ему бороду, — сказал Мендосе гасконец. — Надо только направить клинок.
— Ну а прежде я засуну тебе в рот твои кишки!
— Гасконцы не едят таких блюд, — ответил дон Баррехо.
— Заткнись, негодяй!
— Это я-то негодяй?!
— Шут!
— Это я-то шут?!
— Трус!
— Сказать такое гасконцу!
— Иди-ка сюда, мошенник!
— Сейчас я займусь твоей бородой!
Гасконец бросился вперед, выставив вперед шпагу и угрожая проткнуть авантюриста насквозь.
Тот живо отскочил назад и принял защитную стойку.
— Ты не владеешь шпагой, — сказал гасконец. — Ты думал, что перед тобой индеец, а не мастер шпажного боя. Да выстави ты чуть подальше правую ногу, черт возьми!.. Так защищаются школяры.
— Желторотый!.. Вот, получи! — прорычал авантюрист, устремляясь в бешеную атаку.
Гасконец ловко парировал его выпад.
— Атаковать надо не так, — поучал дон Баррехо. — Ваш учитель ничего не стоит, он обыкновенный осел.
— Может быть, вы станете учить меня фехтованию? — тяжело дыша, крикнул бородач.
— Гасконец может обучить фехтованию всех шпажистов мира, исключая итальянцев. О!.. Те действительно грозны. Они заставят попотеть любого.
— Перестаньте болтать, деритесь, рыжая обезьяна!
Посетители таверны прижались к стенам, чтобы не быть задетыми шпагами. В третий раз они разразились громким смехом.
Гасконец злобно посмотрел на них.
— Тише или потом придет ваша очередь, — бросил он хохочущим. — Рыжие обезьяны порой бывают очень опасными.
— Хватить болтать! — заорал авантюрист. — К бою! Или вы у меня вдоволь напьетесь.
— Сделайте одолжение, только предупреждаю вас, что свой кубок я выпью после того, как подрежу вам бороду и выцежу немножко вашей крови. А нога ваша все еще не на месте!.. Выставите ее еще немножко вперед!..
— Это уже слишком!..
— И еще немножко: поднимите левую руку. Что за черт!.. Ваш учитель не стоит даже выеденного яйца.
Ответом стал новый стремительный выпад, который, без сомнения, пронзил бы гасконца насквозь, если бы тот не поставил защиту.
— Вот превосходный выпад, — сказал дон Баррехо. — Нет, ваш учитель был не таким уж ослом.
— Он был из Брабанта, — сказал авантюрист.
— Фламандская школа — самая лучшая, ничего не скажешь. И вы тоже из Брабанта?
— Конечно.
— Ба!.. А я-то принял вас за настоящего испанца.
— Нет, я фламандец.
— Не жалею, что узнал об этом, — сказал дон Баррехо, по-прежнему спокойный. — До этой минуты я не знал этой школы. Ну-ка, сделайте еще один выпад.
