Ветер знает мое имя - Исабель Альенде
– По словам Марисоль, это ты назначил ей встречу в саду, сказал, что должен поговорить с ней по поводу ее дочери, – перебила его Селена, сочиняя на ходу.
– Она набрехала. А еще набрехала, что я собирался встретиться с ней у нее дома, как она заявила полиции. Она мне никогда не нравилась, я не трачу время на таких сучек, у меня полно шикарных женщин, чего мне таскаться за этой костлявой уродиной. Вот что в ней точно было роскошным, так это волосы, но она сбрила их, как чесоточная. Она была сумасшедшей.
– Почему ты говоришь о ней в прошедшем времени, будто она умерла?
– Я знать не знаю, жива она или мертва! Мне плевать. Она вышла из больницы и исчезла, ушла.
– Куда?
– Ко всем чертям, наверное. Ты же с ней виделась в Мексике?
– Она ехала на север, хотела попросить убежища в США.
– Ха! Как и тысячи других горемык. Всех депортировали.
– Ее депортировали?
– А ты как думаешь, красотка? Думаешь, гринго приняли ее с распростертыми объятиями?
– Ты видел ее после этого? – настаивала Селена.
– Нет! Хрен знает, где она. А если бы вернулась, я бы узнал.
– Откуда?
– У меня свои источники.
– Если ее здесь нет, может, она в Мексике? – предположила Селена.
– Там ее тоже нет.
– С чего ты так уверен?
– Я же сказал, у меня есть источники. Но почему мы говорим об этой шлюхе? Что тебе до нее? – грозно спросил Гомес и крепко сжал запястье Селены.
– Ничего. Мне все равно, расскажи лучше о себе… Только отпусти… – ответила она.
– Лучше не зли меня! – пригрозил Гомес.
– Мне больно…
Карлос Гомес пристально на нее поглядел. Остекленевшие от выпивки глаза налились кровью. Селена выдержала его взгляд – целую минуту, которая показалась ей бесконечной, пока он наконец не отпустил ее запястье и не откинулся назад со стаканом в руке.
– Точно не хочешь еще «маргариту»? Ну, тогда потанцуем…
* * *
Сказав, что ей нужно попудрить носик, Селена поднялась из-за стола – Гомес, уже сильно поддатый, только покивал. Она незаметно выскользнула из бара, за ней последовали Лола и Фрэнк. Они сели в такси и отправились поужинать в небольшой французский ресторанчик в Сона-Роса[21], где Фрэнк намеревался порадовать дам хорошим вином и белыми скатертями – его начинала тяготить местная обильная еда. Он предложил Лоле взять с собой мужа, но таксистка заявила, что желает хоть раз в жизни развлечься без него. Она устроилась в кресле и, не раскрывая меню, заказала «манхэттен»[22].
– Не знаю, что это, я только в кино видела, но всегда хотела попробовать, – призналась она.
Лола с головой погрузилась в миссию двух гринго, как она называла Фрэнка и Селену, и у нее возникло несколько теорий о судьбе Марисоль. Лола рассказала, что, пока они были у бабушки Эдувихис в Чальчуапе, она сходила в библиотеку, залезла в интернет и откопала сведения о Карлосе Гомесе – и о скандале, на котором оборвалась его карьера в Национальной гражданской полиции. Его обвинили в изнасиловании и жестоком избиении одиннадцатилетней девочки – но перед самым судом родители отозвали заявление, и дело развалилось. В одной газете была версия, что полиция заставила родителей замолчать с помощью денег, чтобы избежать очередного скандала – у сальвадорской полиции и так хватало проблем, – но Лоле кажется, что куда вероятнее другое: Гомес угрожал семье.
– Поэтому неудивительно, что Марисоль боялась за Аниту, – подытожила Лола. – Этот мужик – сущий дьявол. Да и потом, яблоко от яблони… Ведь его отец был военным, он уже давно в отставке, но всем известно, что он командовал войсками в Эль-Мосоте. Вы знаете, что там людей сжигали заживо? И даже детей, представьте себе! Этот психопат так и не поплатился за свои преступления – и Карлос Гомес тоже.
Еда оказалась по-настоящему французская, как и значилось в меню. Лоле такая готовка не понравилась: за половину этой цены они могли бы вдоволь набить пузо в другом месте, например на пляже, когда поедут искать брата Марисоль. Около полуночи Лола, высосав две банки пива, два «манхэттена» и по бокалу вина и шампанского, доставила Фрэнка и Селену в отель и уехала, напевая, в розовом такси, пообещав забрать их завтра, чтобы отправиться на встречу с братом Марисоль.
* * *
За те дни, что они провели вместе, Фрэнк и Селена значительно сблизились. Фрэнк брал ее за руку или под руку, они прикасались друг к другу, делились едой из своих тарелок, пили из одного бокала – словом, между ними росло чувство сообщничества, которое возникает у тех, кто уже знает, что ночь любви неизбежна. Вместо того чтобы разойтись по комнатам, как они без воодушевления поступали прежде, Фрэнк и Селена отправились в сад – в этот час там никого не было. Зонты уже убрали, но шезлонги были на месте, и они легли рядом друг с другом, слегка одурманенные ужином и пробудившимся желанием. В ту среду дневная жара сменилась теплым вечерним ветерком, разносившим по воздуху сладкий аромат лилий и свежескошенной травы. В спокойной воде бассейна отражалась луна. Музыка и голоса в отеле давно смолкли, и лишь стрекотание сверчков нарушало тишину сада.
Селена почувствовала, что мягко проваливается в шезлонг: тело стало ватным, веки отяжелели, на руках выступил пот, между ног стало влажно, а в воздухе витал навязчивый аромат тропических цветов. «Я слишком много выпила», – пробормотала она, почти засыпая. Провести ночь здесь, так близко к Фрэнку, но не прикасаясь к нему, ощущать его энергию, его напряжение – вот это блаженство, подумала она. А Фрэнк был уже начеку: он внимательно следил, как ведет себя девушка, и изучал разделявшее их огромное расстояние – пропасть шириною в полметра между креслами.
С того момента, как они встретились в аэропорту Лос-Анджелеса, чтобы сесть на самолет, и Селена явилась в выцветших джинсах, в отвратительной футболке с изображением Фриды Кало и с бесформенной гватемальской сумкой, которую он видел столько раз, Фрэнк обреченно признал, что влюбился. Только сейчас, в эту ночь, полную лилий и сверчков, Фрэнк понял, что с момента их знакомства в Сан-Франциско не переставал думать о
