Саратовские игрушечники с 18 века по наши дни - Пётр Петрович Африкантов
План Мюльтке не удался. Партизаны из разведвзвода верхом на лошадях обошли немецких егерей, отрезали их от деревни, спешились и пошли в атаку. Самого Мюльтке в этом бою захватить не удалось, а вот настройщик Дитмар попался. От страха он залез под кучу веток, откуда его за сапог и вытащил Лёха. Немец был бледный как мука. Он стоял на полянке с поднятыми руками и повторял: «Я есть музыкант»… Вскоре его доставили в штаб партизанского отряда, где он и рассказал, как было дело. В штабе посчитали, что фриц может быть полезен нашей разведке своими знаниями, правда, не в области музыки.
– Кокнуть бы надо этого ушастика, – зло проговорил Лёха. На что командир разведки сказал:
– В Берлине он был вхож в разные дома. Знает многих сановных лиц в лицо, а ещё знает их взаимоотношения, всякие детали. Это нашей разведке может помочь.
– А я бы застрелил… – упорствовал Лёха. – Сколько из-за него наших полегло.
Перед самой отправкой немца, Игрушечника вызвали в штаб к командиру. Когда он спустился в землянку, в ней был начальник контрразведки, командир отряда, переводчик и Дитмар. Игрушечник стал докладывать о своём прибытии, но начальник контрразведки прервал:
– Немецкий музыкант выразил желание увидеть тебя, Игрушечник. Кстати, в кармане у него нашли свисток, которым он и подавал сигналы. Он взял со стола деревянную штуковину и подал её Игрушечнику. Это была немецкая двойчатка, только сделана она была не из глины, а из дерева.
– Разрешите попробовать? – попросил Игрушечник, кивнув на немецкий инструмент.
– Пробуй, – кивнул командир.
Игрушечник взял в руки двойчатку, тщательно вытер дульце, поднёс его к губам и дунул. В блиндаже раздался сипловатый свист. Игрушечник улыбнулся и проговорил:
– Вот он этот привкус, товарищ командир, который меня первый раз с толку сбил.
– Поясни, – сказал контрразведчик и посмотрел строго на бойца.
– Тут всё просто, – улыбнулся Игрушечник. – Немец двойчатку сделал из дерева, а наша – из глины. Высоту звучания они дают одинаковую, а вот привкус у звучания разный. На этом немцы и срезались. Помните, когда мы первый раз лопухнулись на простом свистке. Я, тогда подумал, что это овражки да деревья такой эффект отражательный дают? Так это был совсем не отражательный эффект, а привкус звуку давал материал, из которого сделан свисток.
– Вас ист дас? – произнёс немец, глядя на Игрушечника и понимая, кто он такой.
– Переведите ему, – сказал начальник контрразведки.
Переводчик перевёл, сказанное Игрушечником. После чего брови немца высоко поднялись. Всё его лицо выразило абсолютное удивление.
– Ваш солдат ни есть профессиональный музыкант? (далее всё в переводе) – удивлённо проговорил Дитмар.
– Нет, не музыкант, – ответил переводчик.
– Что такое «Игрушечник»? – спросил немец, что тут же было переведено, для находящихся в блиндаже.
– Объясните ему, как сумеете, – сказал командир отряда переводчику.
– Он не музыкант, – начал объяснять переводчик. – Он игрушки для детей делает из глины и свистки то же. Понятно.
Дитмар кивнул, но удивление не спало с его лица, а, кажется, только ещё больше усилилось. Он проговорил тихо и ясно:
– Я понял, кто такой игрушечник, это лепить из глины детям свистки. Это я понимаю. Но как улавливать в лесу тончайшие обертоны на расстоянии в сотни метров… Это выше моего понимания…. Жаль. Очень жаль…
– Чего жаль?– спросил переводчик.
– Очень жаль… Ваш Игрушечник мог бы быть непревзойдённым настройщиком музыкальных инструментов. Люди с таким слухом в мире большая редкость… – Он помолчал и добавил. – Никогда бы не подумал, что здесь в лесу… В это трудно поверить…
– Уведите немца, – приказал командир отряда. – А вы, Игрушечник, останьтесь.
Когда немца увели, командир встал из за стола, подошёл к бойцу и крепко пожав ему руку, обнял и поцеловал. Затем, пересилив волнение, проговорил:
Командование соединения имени Феликса Эдмундовича Дзержинского выражает вам, Пётр Андриянович, благодарность. Мы послали на вас представление к ордену «Красная звезда» и крепко ещё раз пожал Игрушечнику руку.
Послесловие
Через много лет после войны дети Петра Андрияновича (Игрушечника) нашли в его военных документах характеристику, выданную ему командованием отряда, где и было сказано о том, что Пётр Андриянович представлен к ордену. Только ордена он так и не получил. Когда, автор этих строк спросил об этом отца, тот только улыбнулся и сказал: «Не до орденов тогда было. Случиться всякое могло. Вернее всего, самолёт с документами до большой земли не долетел. Но, не это главное. Каждый день, прожитый на войне, почитали за божью награду. Главная награда, это та, что я домой вернулся и чести не потерял». Больше он об этом никогда не рассказывал.
Нет, отец мой не был игрушечником, а вот свистки делал отменные. Такая молва о нём в родстве закрепилась, а уж был он действительно игрушечником, или нет, бог его ведает. По рассказу – вроде как был, а с другой стороны, вроде, как и нет. Я думаю, что был. А вот в родстве, почему-то, так не считали. У игрушечников, к этому делу особая мерка была. Нам, сегодня этого не понять.
Эксклюзив
В этом рассказе описывается история, произошедшая с игрушечницей Пелагеей. Только не с той Пелагеей, что оборонялась от волка игрушками в стародавние времена, об этом вы читали, речь идёт о другой Пелагее. Та была Андрияновна, а эта Ивановна. А вообще-то они родственницы. Муж Пелагеи Ивановны родной брат Пелагеи Андрияновны. Пелагея Андрияновна лепила, а потом продавала игрушки на «Сенном» и «Пешке», а Пелагея Ивановна лепила и продавала на «Шарике» и «Стадионе Волга» в Заводском районе, в самое что ни на есть перестроечное время, то есть, что гораздо позже, чем Пелагея Андрияновна. Вот и вся разница. История же, которую поведала Пелагея Ивановна, так и просится в книгу. В общем, дело на первый взгляд, может показаться пустяковым, только не для Пелагеи Ивановны. Такого поворота она в своей игрушечной практике не ожидала. Сейчас подобные взгляды не новость, а вот тогда-а!.. В общем, обо всём по порядку.
День погожий. Светло. Солнца нет, а так ярко, насыщенно, будто всё окружающее: деревья, дома, столбы, изгороди сами производят диковинный золотистый, похожий на подсолнечное масло, свет. Он каплет отовсюду, откуда, только можно. Этот свет издают даже вчерашние лужи. Все эти новомодные купеческие лабазы, сделанные из
