Александр Теущаков - Перстень с трезубцем
– Командуй у себя в крепости, а если ты и твои солдаты сделаете, хотя бы один шаг вперед, я прикажу открыть огонь, – грозно произнес Ласло.
– Ну, смотри граф, я тебя предупредил. Клянусь Аллахом, ты умоешься кровью. Не будь я Хадияр-бей, – крикнул он с ненавистью и, вскочив на коня, стеганул его плетью. Отряд турок, поднимая клубы пыли, ускакал прочь.
Вернувшись к гостям, Михал успокоил их, кивнув миролюбиво головой.
Веселье продолжалось до поздней ночи. Жених с невестой покинули гостей, уединившись в одной из комнат замка, предназначенной теперь для семьи Ласло.
Началась их семейная жизнь, наполненная, радостью и трепетными чувствами.
Прошло два месяца, после свадебного торжества в замке. Зима пришла в Южные Карпаты, укрыв белым покрывалом землю. Постепенно замирала жизнь в окрестностях замка. В горах покрепчал мороз, там всегда холоднее. В ущельях и по пологим склонам гор, холмов продолжают сбегать мелкие речушки и ручьи, не скованные ледяным пленом. В низинах температура воздуха стоит чуть выше, потому, даже в январе часто оттаивает снег. В зимние месяцы влажность и тепло не покидают Трансильванию, так как с Атлантики дуют ветра, а со стороны степей Венгрии идет сухой поток воздуха.
Недалеко от Железной руки, на водной поверхности озера, до сих пор можно увидеть отражение облаков и прибрежных скал. Лед образовался местами и только возле берегов.
Михал, выйдя утром на крепостную стену, всматривался вдаль, туда, где расположился между горами и лесом шахтерский городок Хэди. Над крышами домов из печных труб, столбами поднимались ввысь струйки дыма.
На время зимних месяцев некоторые помещения замка не отапливались, как и главная зала, но в жилых комнатах и гостиной всегда было тепло. Возвратившись в комнату, натопленную камином, Михал ласково обнял жену, еще нежившуюся в постели. Она нежно обняла его за шею и, поцеловав в губы, спросила:
– Почему ты так рано встал?
– Мне пора, управляющий уже ждет на соляных копях. Скоро вернусь, не скучай. – Михал на прощание поцеловал Этель.
Работа на рудниках не прекращалась ни днем, ни ночью. Соль считалась нужным продуктом и всегда имела спрос. По слухам, на Хустских рудниках, расположенных в восточной части Венгрии, изготавливались монеты из соли, которыми расплачивались при покупке товаров. Соляными копями владел к тому времени Габсбургский король – Фердинанд.
Ласло Михал понимал, что на протяжении существования его соляных копей, велась непрерывная, тайная война за право владения рудниками. Ослабь он, хотя бы на день существующее положение и охрану, копи в один миг захватят магнаты или турецкие паши. Потому приходилось порой секретно добывать разные сведения о состоянии дел дворян и османских военачальников.
В долгие зимние вечера, когда за стенами замка иногда кружил снег, и вода покрывалась тонким льдом, граф и его друг Гиорджи, сидя перед камином, играли в шахматы. Ласло любил эту стратегическую игру, она помогала ему в жизни мыслить масштабно. Еще в детстве дядюшка Ото научил его играть в шахматы и в последствие, найти равных Михалу в этой игре, было трудно.
Гиорджи и Михал часто предавались разговорам, иногда они переходили в спор и их громкие голоса были слышны далеко за пределами гостиной залы.
– Мне не нравится, какую политику ведут дворяне, – попивая вино из кубка, говорил граф, – неужели в нашем княжестве и во всей Венгрии не найдется такого предводителя, который не станет целовать сапоги Габсбургам и султану. Чего мы добились? Только перегрызлись между собой, как собаки. А властители тем временем, воспользовавшись междоусобицами, разрознили наших дворян. Вспомни Гиорджи, как рассказывал мой отец, когда в 1514 году Дьёрдь Дожа поднял народ против магнатов, ведь эти скупые толстосумы во главе с Запольяи отказались идти на войско султана.
– Не забывай Михал, что возглавлял тот крестовый поход против турок – Бакоц, этот неудавшийся кандидат на папский престол и он же в самый опасный для нас момент, приказал отменить наступление. В тот год, много твой отец отправил крестьян на войну? Мало! Никто из дворян не хотел отдавать в войско своих подневольных.
– А волнение крестьян росло, и дело дошло до серьезных стычек, а затем и до восстания. Жгли поместья и грабили замки богатых и, несмотря на сопротивление дворян, Дьёрдю Дожа при помощи монахов-францисканцев удалось убедить народ, что помещики саботируют защиту королевства и готовы в угоду магнатам передать его в руки несостоятельного короля.
– А ты сам-то Михал вспомни, как мы слушали рассказы о том, как твой отец в ущелье Дьёрдя, направил не одну сотню крестьян и рабочих, чтобы поддержать Дожа-секея. Выходит на восстание он нашел, кого отправить, а на защиту от турок мало кого послал.
– И тем самым чуть не попал в немилость королю. Вот тогда-то граф Жомбор, воспользовавшись случаем, решил оттяпать часть наших земель. Отец рассказывал, как он нагло нарушал границы угодий и устраивал незаконную охоту. Затем избил до смерти крестьянина и заявил, что граф Ласло обманом переманил его к себе.
– Да, Михал, какой бы не был твой отец строгий, а за своих крестьян, он стоял горой, потому его считали справедливым.
– А представляешь, как в городах на ярмарках и базарах помещики не любили наших крестьян и рабочих, как только речь заходила о Ласло, сразу же возникали ссоры и потасовки между торговцами. Многие завидовали, что граф Ласло богаче и имеет больше люду, так как владеет соляными копями, да и против протестантской веры граф не имел ничего.
– Да, Михал были времена, – вздохнул Гиорджи, – теперь дворяне не способны объединиться и ударить по туркам, им лучше дань платить, откупаться от нехристей.
– Среди венгров много было героев. Кто остановил экспансию турок в западную Европу? Мы – венгры! Кто первыми принял на себя весь гнев варваров? Мы – венгры! Кого лишили Родины? Нас – венгров!
Они перешли на тихий разговор, чтобы их не было слышно.
– Знаешь Гиорджи, что я думаю, куда мои преподношения уходят. То, что я отдаю церкви – это одно, но ведь другая часть идет в казну национальной партии, откуда мне знать, что эти деньги не пойдут тому же Фердинанду или Сулейману на выплату им дани. Скажу тебе по секрету, если бы не королева Изабелла, я бы и ломанного гроша не отдал.
– Хвала ей Михал, ведь, по сути, она спасла твой замок и соляные рудники от турок.
– О! Изабелла еще не знает, как ее покойный муж хотел присвоить себе соляные копи Ласло. Дело это прошлое, меня сейчас другое беспокоит, что будет с Трансильванией в скором будущем?
– Против такой силищи не попрешь: с севера австрийцы жмут, с юга турки давят. Как наше княжество может противопоставить двум армиям?
– В свое время королева свела меня с одним человеком, ты наверно его знаешь – это отец Дьёрдь, – поделился Ласло своим секретом.
– Варадский епископ?
– Да – это он, его еще называют Мартинуцци. Меня один человек просветил, что он состоит в национальной партии, и к тому же ведет двойную игру. Как ему удается одновременно давать обещания Фердинанду и Сулейману? Вот я и опасаюсь, что добром это не кончится, когда-нибудь Мартинуцци окажется между молотом и наковальней.
– У каждого свои причуды, – усмехнулся Гиорджи.
– Мне, кстати, помимо государственного налога в казну Трансильвании, приходится отдавать часть денег на уплату дани султану, к тому же я плачу еще каждому своему крестьянину и рабочему, помогая им.
– Но ведь тебя не заставляют этого делать, пусть они сами как-то выкручиваются.
– Нет Гиорджи, ты не прав, а жить им на что? Вот я и помогаю.
– Михал, но это же здорово – помогать людям, – выкрутился мадьяр, – вспомни, как два раза турки замок осаждали, так с окрестных деревень, сколько людей пришло на помощь. Они добро ведь тоже помнят, не забывают. А церковь, какую ты помог отстроить, ни одной такой в округе нет!
– Кстати о церкви, ты слышал, что католическая церковь пытается восстановить свои утерянные позиции?
– Против нас – протестантов?
– Да, наш святой отец анабаптист читает подобные проповеди, объясняя своей пастве, что учения Мартина Лютера имеют достаточную силу, чтобы сегодня противостоять католицизму.
– Михал, а на что нам приверженцы католической веры, которые с бедных людей снимают последние портки. Вот твой отец, к примеру, или Петер Переньи – воевода Трансильвании, тоже приняли протестантство. Реформы в церкви брат, они коснулись каждого.
– А я так думаю, Гиорджи, не вторгнись турки на наши земли, то католическая вера задавила бы протестантскую.
– А по мне Михал, нам – простым людям по сердцу та вера, которая несет свободу всем людям. А тем церковникам, наживающимся на людских бедах, ближе старые вероучения.
